Z звонит из телефонной будки на вокзале в Карлсруэ, где он делает пересадку. Услышав голос Фарида, он не верит:
— Я думал, ты уже залег на дно.
— Чтобы упустить шанс потолковать с тобой? И не только с тобой — кто там еще слушает?
— Сейчас никто, кроме меня. Остальные заняты: стирают отпечатки пальцев и сматывают удочки. Но вряд ли мы можем долго беседовать. Не уверен, что они вскоре не начнут слушать опять.
— Дай-ка угадаю. Ты звонишь, чтобы сделать из меня вашего человека — в день, когда ты убил моего брата? Так рекомендует действовать твой учебник по вербовке?
— Нет. Это не вербовка. Если на то пошло, я хочу сам стать вашим человеком.
Тихий смех, который в ответ исходит от Фарида, похож на его плач во время их разговора в четыре утра.
— Я серьезно, — говорит Z. — Я предлагаю тебе новую сделку.
— Как человек, лицу которого можно доверять?
— Я хочу помочь уравнять чаши весов.
— И как ты собираешься их уравнять, Джошуа? Потому что у меня уже есть собственный план на этот счет.
— Я могу отправить тебе кое-что, Фарид. Полезное. У меня есть доступ.
— Хочешь предать своих, потому что чувствуешь себя виноватым?
— Хочу защитить своих, уменьшая дисбаланс, который не может и не должен сохраняться.
— А у меня какая роль в этом?
— Никакой. Ты получишь от меня то, что тебе нужно для защиты твоих людей. Прошу одного: не делать ничего в ответ на эту бомбу. Остановить это колесо. Так я защищу своих.
Фарид молчит какое-то время; Z слышит шум отходящего поезда.
— Позвони мне позже, — говорит Фарид наконец. — Пусть сперва колесо пройдет этот круг.
— Пожалуйста, — просит Z. — Не делай этого. Что бы ты ни замышлял, погоди, дождись информации от меня. Увидишь, на что я готов пойти. Дай мне пару дней. Ты же можешь мне их дать, можешь.
— Потом, — говорит Фарид. — Свяжись со мной позже. Пусть те, кто убивает наших детей, хлебнут из той же горькой чаши.