Воскрешенный любовник

Глава 35

В это время в своем логове демон Девина не сводила глаз с двери, через которую вышла ее предположительно-настоящая-любовь, и первым желанием было увязаться за ним и потребовать отчета, почему он не подчиняется ей как послушный солдатик, коим должен являться. На хрен дерьмо с Омегой. Ей плевать, кем он был. Гражданский вампир, тупой человек, рассадник вселенского зла. Его происхождение не имеет значения.

Он был ее собственностью. И казалось, что она заплатила деньги, а товар к ней не доставили.

Не в силах обуздать свой гнев, намереваясь отправиться в Колдвелл и притащить его назад за его серферские блондинистые волосы, Девина шагнула в сторону двери…

Что-то внутри нее переломилось, и демон остановилась.

Это был судьбоносный момент, глобальная перемена, она мола поклясться, что ощутила треск ветки, отломанной от ствола дерева. И после ее жажда мщения мгновенно вернулась, импульс забрать свое загорелся с новой силой…

Но потом это произошло снова. Когда она еще раз выставила ногу, то услышала странный шум и не смогла сдвинуться с места.

Она посмотрела через плечо на Книгу. Она была открыта, но в кои-то веки бездействовала. Она просто лежала на невидимой подставке, парила у стены в молчании.

Девина запустила пальцы в волосы и свела полы блузки вместе. Когда этого оказалось недостаточно, чтобы восстановить внешний вид, она подошла к тройному зеркалу от пола до потолка и покрутилась, осматривая себя со всех сторон.

Все, что она увидела, было идеальным: идеальное тело, идеальное лицо, идеальные волосы, идеальная улыбка.

— Где твоя гордость, — сказала Девина своему отражению. — Перестань преследовать мужчин.

Когда она, наконец, отвернулась от роскошной брюнетки в зеркальном отражении, Девина была спокойнее, уже не кипела от гнева. Спокойной неспешной походкой она подошла к Книге.

Ее терапевт всегда повторяла «дыши и расслабляйся». Просто дыши и расслабляйся, когда происходит что-то трагическое. Женщина настаивала, что дело во всплеске ее эмоций, а не потому, что таковой была реальность, и насколько ты способен овладеть своими чувствами, положительными и негативными, настолько ты сможешь контролировать происходящее, даже если мир вокруг тебя летит в бездну.

Когда Девина посещала эти пятидесяти минутные сессии раз в неделю, она не оценила этот совет. Сейчас? После Джима Херона, мужчины, которым она была одержима, и который предпочел ей стремную девственницу… после вереницы неудачников, которые выбрали не ее… после жалкого секса с несчетным количеством людишек… пришло время найти в себе стержень. Довольно вспышек ярости, топанья ногами и выпрашивания знаков внимания.

— Я начала это, — сказала Девина открытым страницам Книги. — И я доведу дело до конца. Что я упускаю?

Она впервые сфокусировала глаза на заклинании, созданном персонально для нее. Но перескакивала со слова на слово, выхватывая смысл кусками. Она прочитала все слова до единого, тщательно осмысляя их:

Любовь идеальна, но она не требует идеальности.

Прочти три раза без перерыва.

Тот, кого ты представляешь, появится перед тобой.

Представь того, кого ты желаешь. Вообрази, как ты хочешь, чтобы с тобой обращались. Загляни в свою душу и ощути, что ты хочешь, чтобы к тебе испытывали.

Выбор объекта критически важен. Чем больше смысла ты вложишь, тем точнее будет результат.

Когда контакт будет установлен, откроется окно, и твое желание воплотится в явь. Схватись за него, притяни к себе, и вы будете едины.

Любовь доступна тебе, как и любому разумному существу.

Все живые существа достойны любви.

Но если ты стремишься к вечности, то должна пожертвовать тем, что желаешь.

Настоящая любовь должна погибнуть, чтобы выжила твоя.

Баланс во всем.

Баланс во всем, — подумала она. Это присказка Девы-Летописецы.

Ну и для полноты картины Девина еще раз прочитала строчки, отпечатывая в памяти каждое слово. Это было странно. Она многое пропустила, хотя думала, что прочитала каждую букву и каждое слово

Потом она положила руку на страницу, распластав пальцы. Неожиданное тепло передалось ее ладони, и она погладила пергамент словно собаку. Прежняя Девина… Девина, которой она была еще две с половиной минуты назад… топнула бы ногой, закричала и убежала. Новая Девина этого не сделает.

Настоящая любовь должна умереть, чтобы твоя выжила.

Как она упустила эту часть? Особенно когда эти строчки буквально горели радужным цветом? Почему она не увидела?

Но будто это имело значение. Что было важно — она должна последовать указаниям… да, она выполнила первую часть, но был и второй шаг.

И если заклинание из Книги требует разрушить чью-то настоящую любовь, чтобы она заполучила своего любимого? Отлично. Она насладится, когда этот Светловолосый Адонис с ДНК Омеги приползет к ее ногам под действием заклинания.

Убрав руку, она оценила свои варианты.

Потом улыбнулась.

Что ж, она знала, куда с этим обратиться, не так ли?

***

Балз смотрел в сияющие глаза человеческой женщины, которой он отдал бы все, что мог, и хотел опровергнуть ее слова. Хотел сказать, что на самом деле в их мире уже живет детектив по расследованию убийств… И другие люди. Например, Мэнни Манелло. Док Джейн. Сара. И Мэри.

Но как только в голове оформилась эта мысль, сразу же прозвучал контраргумент: все эти люди отказались от своей человеческой сущности и жизни. Поэтому проблема не в том, что люди не могут ужиться в его мире. Дело в том, что им приходится выбирать.

Бутч О'Нил покинул убойный отдел до того как узнал, кем является на самом деле.

Остальные тоже оставили свои жизни на человеческой стороне, когда выбрали своих супругов из числа вампиров. Док Джейн была мертва для всех людей в ее прошлой жизни. Сара оставила научную деятельность. Мэри и Мэнни исчезли.

— Я не захочу оставлять тебя, — выдохнул он хрипло.

— И я не хочу расставаться. — Она скользнула ладонью по его руке. — С тобой я чувствую себя живой, и до нашей встречи я не знала, насколько мне это необходимо.

Он снова прижался к ее губам.

— Я чувствую то же самое.

В этот раз, когда он поцеловал ее, поцелуй был нежным и трепетным. И даже когда он углубил его, Балз не торопился, наслаждаясь ее губами и влажностью ее языка.

Отстранившись, он сказал:

— Я могу прикоснуться к тебе? Обнажаться… не обязательно.

Последовала пауза. А потом Эрика прошептала:

— Прости…

— Не извиняйся. Никогда. Но я бы хотел… прикасаться к тебе.

— Я объясню все позже. Я просто не хочу все испортить. Если бы не…

— Ты ничего не испортишь. Ничего.

Она кивнула, но он чувствовал напряжение в ней

— Я могу еще раз тебя поцеловать? — спросил он.

— О, Боже, да.

Опустив голову, он коснулся ее губ своими. Скользнул языком в ее рот. И добился того, чтобы возбуждение вернулось к ней… прежде чем положить руку на ее плечо… провести по ее руке… переместить ладонь на ее талию.

Когда он помедлил, Эрика сдвинулась и накрыла его руку своей. Именно она притянула его ладонь к своей груди…

Она издала чертовски возбуждающий стон, но Балз обуздал свою похоть. Что было легко сделать, изучая ее тело, футболка была настолько тонкой, мягкая ткань ощущалась как вторая кожа. И когда он обхватил ее грудь ладонью, то обвел пальцем сосок, Эрика под его прикосновением была одновременно мягкой и напряженной, ее возбуждение нарастало под его ласками… и больше он не мог ждать. Он должен изучить ее своим ртом. Спустившись к ее шее, Балз сжал зубы от желания выпустить клыки и провести ими по ее яремной Вене по пути к желанному месту.

Оказавшись у ее груди, он прошел с поцелуями к одному холмику. Ее напряженный сосок был создан для его рта, и хотя он хотел подразнить ее, подразнить себя, у него не вышло. Он сразу вобрал в рот сосок сквозь футболку, лаская ее, оттягивая на себя, и при этом лаская вторую грудь рукой.

Эрика извивалась под ним, металась, охваченная жаждой. И он вторил ей, член пульсировал между ног, так отчаянно желая войти в нее, что его буквально трясло от нужды. Он сказал себе, что должен доставить ей удовольствие, не кончив после первого проникновения… Но он не был так уверен в себе. Хорошие новости? Он сразу же будет готов ко второму раунду. Третьему, четвертому. Двенадцатому.

Он никогда не был таким, ни с одной женщиной.

Никогда.

— Ты нужен мне… — простонала Эрика, выгибаясь навстречу ему.

Он мог кончить от одного вида ее грудей и сосков, торчащих сквозь тонкую ткань, и мгновенно забыл о намерении не торопиться, когда она отпустила его плечи и ее руки скользнули к ее джинсам.

— Я сам. — Балз отодвинул ее пальцы в сторону. — Позволь мне.

Он быстро расстегнул пуговицу и молнию, а потом, подцепив «Левайсы» пальцами, стащил их с ее длинных ног. На ней были простые синие трусики… в голове мелькнула смешная мысль, что они были в тон дивану. Он не стал их снимать.

У него были другие планы.

Эрика скинула свою обувь, и он снял ее носки вместе с джинсами одним четким движением, за которое бы дал себе золотую медаль. А потом из головы вылетели все мысли. Остались только защитные инстинкты, продолжающие отслеживать обстановку в доме над ними и в самом подвале, в остальном он был полностью сосредоточен на своей женщине.

Казалось, что единственное, что мог сделать для женщины кусок дерьма вроде него — это подарить ей наслаждение.

И в этом он добьется успеха.

Он прошелся губами к ее животу, и когда дошел до границы белья, то высунул язык и провел вдоль ткани. Потом сдвинулся к ее бедру. Трусики держались на резинке с надписью «Кельвин Кляйн», и Балз поднял взгляд, посмотрев ей в лицо. Эрика наблюдала за ним горящими глазами, ее рот был приоткрыт. С каждым глубоким вдохом ее соски приподнимались под футболкой, под мокрой от его слюны тканью.

Гребанный ад. Он буквально горел.

Обнажая клыки, Балз подцепил эластичную ткань и перекусил зубами. Повторил с другой стороны.

Она сжала его коленями, ее бедра напряглись.

Зубами стянув ткань, он откинул ее в сторону и… вот она. Блестящая, набухшая, умоляющая о его внимании.

Он хотел ласкать ее языком, но сам был на грани оргазма… И зовите его сентиментальным, но в первый раз он хотел кончить в нее. А не в ее спортивные штаны.

Поднявшись над Эрикой, он накрыл руками член, выпирающий в паху. Потом спустил пояс штанов. Эрекция выпрыгнула из тесного пространства, буквально выскочила наружу, и когда Эрика увидела его размер, она впилась ногтями в свои бедра.

Она раздвинула ноги еще шире, и это определило все.

Обхватив член, Балз бросился вперед и провел головкой по ее горячей влажной плоти. Эрика вскрикнула и зажмурилась, дернувшись на подушках, ее шея напряглась. Потом она подтянула колени выше.

Балз вошел в нее цельным толчком, и как бы он не хотел видеть Эрику, он зажмурился. И хорошо. У него бы глаза вытекли наружу, если бы он наблюдал, как погружается в нее.

Эрика была тесной, огненной и мокрой.

Тело взяло верх, он одной рукой сжал ее бедро, второй вцепился в подлокотник дивана. И начав вбиваться, он должен был видеть ее, поэтому, когда посмотрел…

Эрика растянулась под ним, ее голова билась в такт его толчкам, грудь была напряжена, а через приоткрытый рот она шумно втягивала воздух, будто задыхалась после бега. Кровь прилила к ее щекам, яремная вена пульсировала, и он понял, что она близко, очень близко.

Скользнув рукой между их телами, Балз провел пальцем по ее лону, всего раз.

Эрика выкрикнула его имя и напряглась всем телом. Ее мышцы начали ритмично сжимать его член, толкая его самого к оргазму.

Кончая, в момент, когда он начал наполнять ее своим семенем, помечая собой, Балз бросил взгляд на ее лицо. Ее веки были смежены и были видны только белки глаз.

А потом он потерял всякое чувство времени и пространства, перестал ощущать себя.

Это была маленькая смерть, идеальная для них обоих.