Воскрешенный любовник

Глава 41

Отслеживая шаги на первом этаже, Балз запустил руку в вещевую сумку с амуницией и достал две обоймы и еще один пистолет. На первом этаже кто-то ходил, это была не Эрика. Ей еще рано возвращаться, во-первых, и более того, он знал, как звучали ее шаги, когда она передвигалась по дому.

Подойдя к основанию лестницы, он выключил свет усилием мысли, погружая подвал в темноту. Потом, избегая участков света, льющегося из кухни на лестничную площадку, он направил оба пистолета на закрытую дверь.

И принялся ждать. Рано или поздно, они спустятся в подвал.

Шаги были тяжелыми, и да, они приближались к двери в подвал. Балз оставался недвижим, как укрытый ковролином бетон под его ногами, и был уверен, что кто бы там ни был, что бы там ни было… это не тень. Они не имели веса, чтобы создавать шум при ходьбе…

— Я не представляю для тебя угрозы, — раздался сухой голос по ту сторону закрытой двери.

— Лэсситер? — Он опустил оружие. — Что ты…

Ангел открыл панель.

— Ты же писал мне…

— …делаешь здесь?

— …просил прийти, разве я мог проигнорировать твою просьбу?

— Я не нажал «отправить».

— О, чувствую запах спагетти. Осталось что-нибудь?

Когда преемник Девы-Летописецы спустился по деревянным ступенькам, в голове Балза мелькнула мысль что-если-на-самом-деле-это-не-Лэсситер, но потом он заметил легкое свечение ореола… вокруг демона могло парить много чего, но точно не божественное сияние.

— Знаешь, Балз, необязательно так осторожно выбирать слова. — Ангел подошел к креслу рядом с диваном и сел. — Я хочу сказать — Брось, мой английский натаскан до уровня ситкомов. В этом сравнении мой словарный запас даже близко не подходит к одночасовым драмам на ТВ.

Балз моргнул. Потом мысленно включил свет и вернулся к дивану.

— Ладно. И, эм, нет, я съел всю пасту.

— Обломщик. Ну и хрен с ней, заскочу в «Домино» на обратном пути. Мой желудок не принимает «Пицца Хат».

Сев, Балз затолкал пистолеты под одну из диванных подушек. А потом подался вперед, поставив локти на колени.

— О чем ты думаешь? — тихо спросил Лэсситер.

— Если ты знаешь, что я писал тебе, но так и не отправил сообщение, значит ты в курсе, о чем я думаю.

— В любом случае, уважь меня. К тому же, всегда приятно послушать умных людей. Особенно если я вхожу в их число. — Ангел указал на себя. — Но сейчас я передам тебе микрофон и место на сцене.

Пока Лэсситер, откинувшись на спинку кресла, устраивался поудобнее, скрестив ноги в коленях вместо классической позы проветривания причиндалов, полюбившейся многим мужчинам, он выглядел так, словно не мог определиться, к кому себя относить — к банде волосатых рокеров или джентельменскому клубу. Светло-черные длинные волосы на голове и черно-красный полосатый прикид в духе Стивена Тайлера относил его к первым. Элегантные руки и поза — к последним.

— Я должен знать… — Балз прокашлялся и окинул взглядом подвал Эрики. Потом коротко, отрывисто рассмеялся, вспомнив попытку разговора по телефону с Ви. — Не знаю, услышишь ли ты правильно то, что я хочу сказать.

— Мы сидим в четырех футах друг от друга. Но если ты хочешь поиграть в шарады, я не против. Это нас замедлит, но развлечет. Плюс разминка для ума. Отлично.

— О чем ты… — Балз попытался не отвлекаться. — Прости, я что-то тебя не улавливаю.

Последовала короткая пауза. А потом Лэсситер перестал придуриваться.

— Ты хочешь знать, в тебе демон или больше нет.

— И? Я… я всю прошлую неделю не спал, но сегодня вырубился. Дважды. И она не приходила в мои сны.

Лэсситер сосредоточился на своих ногтях, изучая кутикулу как мастер маникюра, недовольный чужой работой — его брови были напряжены, губы сжаты в линию.

— Я знаю, что она делает с тобой, — пробормотал ангел.

Балз отвел взгляд.

— Все нормально…

— Нет. Это насилие.

— Я не хочу обсуждать это. В любом случае, это всего лишь сны. Незачем истерить из-за ночных кошмаров, верно? Это не происходит на самом деле.

— Она не имеет на это права. Но я не стану пытать тебя на эту тему. Хотя думаю, что тебе стоит поговорить с Мэри.

— А, шеллан Рейджа, источник личностной реконструкции, костоправ совести. — Он не душнила, просто смертельно устал. — К тому же, возможно, она вышла из меня. Я про демона. Значит, нет и проблемы.

А потом Балз посмотрел на ангела в упор. Когда он встретил странный серебряный взгляд, Балз понимал, что излучает надежду и отчаяние, а эти чувства воин не захочет показывать никому… кроме своей женщины.

Но сейчас не время думать о гордости.

Лэсситер сделал глубокий вдох и медленно закрыл глаза. Когда все вокруг стихло, исчез свист в котле, гул воздуха в вентиляционной системе и внешние случайные шумы вроде проезжающего автомобиля или лающей собаки. Казалось, что выключили звук во всем мире.

Ожидая вердикта, Балз хотел бы остаться в неизвестности. Так, по крайней мере, оставался шанс, что он был один в своем теле…

Лэсситер открыл глаза, и нахмуренное выражение — явно не хороший знак.

— О, черт, — пробормотал Балз…

— Я не чувствую ее. Вообще.

Балз дернулся удивленно.

— Что?

— Я не могу… — Ангел окинул Балза взглядом с головы до пят, но все равно не выглядел счастливым. — Я ничего не улавливаю.

— Ничего? Подожди, это ведь хорошо? Этого мы и хотели? — Балз похлопал по себе, чувствуя, будто стучится в двери с надеждой, что ему не откроют. — Что не так? Не понимаю, почему ты не радуешься.

Много вопросов вертелось у него на языке, но веселый тон в его голосе сквозил на радостях от неожиданных новостей, учитывая перепады его настроения.

Черт, если Девина действительно ушла, он теперь все предложения будет заканчивать с вопросительной интонацией.

— Говоришь, она не приходила к тебе? — спросил Лэсситер.

— Нет, и я на самом деле спал. Мы с Эрикой… ну, мы вместе спали. — Балз подался вперед, едва ли не сваливаясь с дивана. Слушай, ты был прав. Ты сказал, что настоящая любовь спасет меня. Сказал, что Книга — не решение моей проблемы. Эрика… Эрика меня спасла.

Он говорил все быстрее, и пришлось взять себя в руки, прежде чем он запрыгнет на диван как Том Круз перед Опрой. Но сейчас все частицы паззла сошлись воедино. Все стало ясно, и это хорошо.

Это правильно.

— Я знаю, что она человек. — Балз раскинул руки в стороны как певец Нелли. — И понимаю, что мы знакомы всего ничего. Но когда настоящая любовь появляется на твоем пороге, ты не ждешь календарный год, чтобы убедиться, что она пришла именно к тебе.

Лэсситер улыбнулся.

— Я рад, что оказался прав.

— Я тоже. Я знаю, что многое нужно решить. — Он намеренно не стал озвучивать вопрос с интеграцией двух миров. — Но я просто… я очень тебе признателен.

— Я ничего не сделал. — Ангел вскинул руки. — На все воля Божья.

— Но ты дал Эрике силу спасти меня.

Лэсситер резко вскочил на ноги.

— Не понимаю, о чем ты говоришь. В общем, я рад, что для тебя все хорошо сложилось… и для нее. Она — хорошая женщина. Заслуживает всего наилучшего, особенно зная, что она пережила.

— Не могу не согласиться.

В последовавшей паузе Балз приготовился выдать «ну что, до встречи». Но вместо того, чтобы уйти, ангел застыл на месте. И просто стоял.

— Что такое, — требовательно спросил Балз.

Ангел открыл рот. Закрыл.

— Ничего. Наслаждайся своей женщиной, ясно?

И на этом Лэсситер исчез, испарившись за долю секунды.

Оставленный в гордом одиночестве, Балз откинулся на спинку дивана… гадая, что умолчал этот ангел.

***

Эрика потянулась над ручником «Хонды» за своей сумкой, находя иронию в том, что она как детектив убойного отдела собиралась звонить в полицию и сообщить о пропаже, возможно — краже служебного автомобиля. Но бросив взгляд на экран телефона, вопрос с машиной отошел на второй план.

Ее телефон разрывался. По обыкновению она перевела его в беззвучный режим — не на вибрацию — поэтому пропустила звонки от Трэя. Кучу звонков. И еще десять сообщений от него, как минимум.

Набирая его, она поднесла телефон к уху, ожидая, когда Трэй…

Он ответил на ее звонок с первого гудка.

— Эрика?

— Трэй, привет. Как дела…

— Господи Иисусе, где ты была?!

— Дома…

— Не было тебя дома! Я проверял твой таунхаус дважды прошлой ночью и буквально только что…

— Подожди, когда… — Ее напарник говорил так быстро и так громко, что ей пришлось повысить голос, чтобы перебить его. — Когда ты заезжал ко мне домой?

— Вчера примерно в десять вечера. Потом после полуночи. И буквально десять минут назад, я открыл дверь ключом, который ты сама мне дала, и прошелся…

— Ты что сделал?

— Ты дала мне ключ, помнишь? Как ты сказала, «на всякий пожарный»…

— О, Боже. Трэй, я забыла об этом. И тебе не следовало приезжать.

— … и на случай, если ты исчезнешь с радаров…

— Не отвечать на звонки двенадцать часов — это не исчезнуть с радаров…

— Издеваешься? — Трэй выругался. — Эрика, что я должен был подумать, когда ты побывала на Примроуз, вчера в КПЗ ты выглядела просто ужасно… а потом я нашел твою машину возле реки, когда приехал после полуночи на место преступления…

— Прошу прощения?

Ее напарник сделал глубокий вдох.

— Все это на самом деле неважно. Я просто боялся…

— Ты нашел мою машину?

— Да, в двух улицах от моста, оттуда постоянно прыгают люди, потому что ограда там низкая, а город все еще не удосужился ее заменить. — Голос Трэя сорвался. — Я знаю, под каким стрессом ты живешь. Ты серьезно относишься к работе, а у нас недокомплект в отделе. Я тоже на грани выгорания. Но ты ко всему этому добавила то, что увидела на Примроуз. Я просто… может, я перебарщиваю, и прости, что вломился к тебе домой. Но я не знал, что еще, черт возьми, сделать. Ты всегда в зоне доступа. Ты всегда мне перезванивала или отвечала на сообщения. Я пересрался, что с тобой могло случиться что-то плохое.

Блин.

— Слушай, мне жаль, что я заставила тебя беспокоиться.

— Все нормально. Раз с тобой все нормально.

— Слушай, Трэй. — Когда сзади в «Хонду» уперлась другая машина, Эрике пришлось сдвинуться с места. — Когда ты был у меня дома…

— Твоя сигнализация была выключена. И да, я запер все, когда уходил.

Память, подумала Эрика. Ну конечно, Бальтазар стер его воспоминания.

Она расслабилась.

— Слушай, мне правда жаль, что я заставила тебя переживать. Я вырубилась без задних ног. Выключила телефон и заснула.

— А где ты сейчас?

— Ну, на самом деле, ищу свою машину.

— Я забрал ее. Отогнал к управлению, потому что подумал… уже неважно…

— Ты подумал, что я не вернусь.

— Я подумал, что ты не вернешься, — повторил он. — Мы знаем, выгорание — частое явление в убойном отделе. Ты — одна из лучших, кто когда-либо работал в управлении, потому что серьезно относишься к делу. Но ты постоянно перерабатываешь и нарушаешь дисциплину, и да, моя жена убьет меня за такие слова, но тебе не следовало выезжать на Примроуз. Тебе следовало послушать меня.

Эрика закрыла глаза, вспоминая, как они с Бальтазаром сидели на диване ее-любимого-синего-цвета, она бормотала как дура, он обнимал ее даже после всего, что она ему рассказала. Потом она вспомнила, как показала ему шрамы.

— Трэй, ты прав. Мне не стоило туда приезжать. Это было выше моих сил. Просто порой мне кажется, что я должна идти до конца. Иначе я так и буду связана по рукам и ногам тем, что произошло со мной и моей семьей.

Когда она пробежала пальцами по неровной коже у ключицы, Трэй сказал:

— Просто возьми пару отгулов, хорошо? Не волнуйся о делах. Мы с Кипом все раскидаем, будем держать тебя в курсе. А потом я хочу, чтобы ты вернулась… я хочу, чтобы мой напарник вернулся. Ты нужна нам. Ты нужна всем пострадавшим Колдвелла. Порой лучше взять выходной и вернуться в строй, чем выгореть так, что не сможешь выполнять свою работу в принципе. Это реальность, а не слабость.

Эрика сфокусировала взгляд на лобовом стекле «Хонды», не удивляясь тому, что обзор был размытый из-за подступивших к глазам слез. Но она ничего не чувствовала.

Нет… это не совсем правда. Кое-что было, просто глубоко внутри и настолько болезненное, что она отгораживалась от этого чувства.

— Знаешь, — сказала она хрипло, — я всегда делала эту работу ради себя. Чтобы обуздать своих внутренних демонов. Мне никогда не приходило в голову, что….

— Ты помогаешь другим людям? Что твой напарник и весь отдел зависят от тебя? Да брось, Эрика, спустись на землю. Ты же не считаешь, что мы просто в восторге от твоей харизматичной личности?

Она рассмеялась, вытирая слезы под глазами.

— Хорошо, я возьму выходной… но я хочу быть в курсе дел. Ставьте меня в копию во всех письмах, и если возникнут проблемы, сразу звоните.

— Хорошо. Договорились. Пообщаемся позже, напарник.

— Когда Трэй повесил трубку, Эрика убрала телефон от уха и просто уставилась на него. Потом посмотрела в боковое окно. Трэй был прав. Она была близко к реке. Всего в двух кварталах от моста, с которого можно прыгнуть в холодную воду.

Внезапно она словно вернулась в складскую комнату книжного магазина, и Бальтазар приставил кинжал к своему горлу…

Она закрыла глаза руками, хотя этот образ она видела в своей голове.

А потом она увидела розовую спальню на Примроуз, юная рука с розовым лаком на ногтях сжимала рукоять пистолета.

И, наконец, она вспомнила свою первую попытку самоубийства, еще в колледже. Потом были две другие. После третьего промывания желудка она позвонила психиатру. Как бы парень не пытался помочь, все изменили не сеансы с ним… и не антидепрессанты, которые ей прописали и которые она не пила.

В конечном итоге она оставила попытки убить себя, потому что не хотела избежать наказания жизнью. Ее жизнь в страдании казалась платой, которую она заслужила за то, что просто стояла и смотрела, как ее мама просит о помощи.

А она ничего не сделала, просто наблюдала, как ее убивают.

Умереть — очень просто. Сложнее — жить.

Приняв такое решение, Эрика больше никогда не думала о том, чтобы закинуться таблетками и запить все водкой. Просто оставила мысли о самоубийстве. И это странно. Сидя в старой серебряной «Хонде», которую ей предоставили вампиры, в то время как ее любовник скрывается в подвале ее дома от солнечного света, а ее лучший друг и коллега боится, что она спрыгнет с моста… она внезапно ощутила благодарность за то, что осталась жива.

Пусть и жила она только ради страдания.