Вознесение

Глава 31

Переход из реального мира в пустоту прошел максимально быстро и безболезненно. Поначалу, Винтер даже не понял, что заклинание завершилось успехом, ибо вокруг стало настолько темно, что можно было бы подумать, будто сознание все же покинуло его тело. Но когда увидел свои ноги и руки, меч, лезвие которого медленно, но верно успокаивалось, он понял, что оказался в родной пустоте, которую он не видел уже очень и очень давно.

Несмотря на весь окружающий его мрак, в пустоте не было темно: в ней прекрасно видно все объекты, находящееся в ней. Даже присутствует подобие тени, света… парадоксально, но самих источников света не было.

Пространство исказилось, и перед Винтером начали появляться… обрывки. Обрывки воспоминаний, не принадлежащие ему самому, что заполняли окружение деталями, как кисть заполняет пустой холст. Но эти воспоминания не имели достаточной силы, чтобы воплотиться полностью, а потому пространство оставалось искаженным. То, что видел Винтер, было наполовину поглощено тьмой, не давая в полной мере оценить происходящее.

— Это не то, чего я добивался… — сказал Войд где-то неподалеку.

Но на самом деле демона рядом не было: его в принципе нигде не было. Он и был самой пустотой. Воспоминания, что видел Винтер, принадлежали Войду.

— Пустота часто являет людям их воспоминания, — прокомментировал Винтер, убедившись, что открывшаяся «картина» и впрямь не относится к нему. — Но ты не человек. Ты тоже перенял человечность у Алисы… забавно.

— Это… и впрямь возможно, Винтер? Неужели демон способен приблизиться к человечности?

— Не спрашивай это у человека, которого ты насильно затащил сюда и пытался убить.

Не желая и дальше общаться с Войдом, Винтер шагнул вперед, стараясь избегать касания с пустотой. Трещины в пространстве не пугали его, но подсознание подсказывало, что ничего хорошего не произойдет, если он будет взаимодействовать с ними дольше, чем требуется.

В конце концов, пустота сильно изменилась, наконец, приобретя более целостный вид воспоминания.

Когда Винтер прошел вперед, неподалеку появилась очень важная деталь — человек. Если быть точнее, то это определенно была Алиса, валяющаяся в мертвой траве, устремив взгляд в небо. Но она отнюдь не любовалась осенним небом: кажется, она в принципе сейчас ничем не любовалась, потому что еле дышала и находилась в ужасном состоянии. Бессмертие ее не спасало.

Это было воспоминание о моменте, когда Катаклизм закончился, и мир возродился в виде чего-то совершенно иного, одновременно и похожего, и не похожего на то, что было раньше. Алисе повезло не так сильно, как остальным людям, ибо силы покинули ее, и того, что сейчас оставалось в ней, не хватало для жизни. По сути, проклятые бессмертием люди являются живым трупами, и сейчас это проявлялось наглядно. Еще немного, и это слабое дыхание исчезнет насовсем, и Алиса… встретит свой конец. Она просто погибнет.

В ее глазах не было печали. В каком-то смысле, это и было как раз то, чего ей хотелось. Она всю жизнь ждала мгновения, чтобы исчезнуть, но так и не решилась сама разрушить свой катализатор бессмертия, тем самым совершив самоубийство. Правда сейчас, когда мир отнял у нее силы, она понимала, что ей стоило сделать нечто подобное уже очень давно.

И выглядела она предельно жалко для той, кто смеет называть себя «Девятой».

— Умереть — это заветное желание Алисы с момента, который ты лицезришь прямо сейчас, — приметил Войд.

— Почему она не убила себя раньше? Так сделали многие, кто был проклят бессмертием… зачем она жила дальше, если все это было ей в тягость? Если она сама желала смерти?

— Люди начинают ценить что-то только в момент, когда они это теряют… тебе ведь это прекрасно известно, правда, Винтер? И именно в этот момент, она по-настоящему потеряла возможность умереть. Ты, наверное, уже догадался, что произойдет дальше.

Тьма поглотила тело Алисы, впиталась в нее, как паразит. Ровное дыхание постепенно возвращалось к ней: глаза видели мир так четко, как никогда раньше… ноги, руки, все осязание тела вернулось к ней. Она будто родилась заново, но отнюдь не была рада этому.

Этой тьмой и был Войд. Да, паразит — это хорошее слово, которое можно к нему подобрать. После катаклизма, демонам досталось не меньше, чем остальным, и почти всем, подобным Войду, кто не сгинул в первые же секунды, пришлось искать так называемого носителя.

И у Войда такой кандидат был уже очень давно.

— Мы познакомились, и я убедил ее в том, что она навсегда бы осталась в форме полумертвого трупа, если бы не моя сила… но на деле, я не знаю, что произошло бы с ней.

— Ты сделал это ради собственной выгоды, — возмутился Винтер. — Ты использовал ее.

— Я наблюдал за ней уже очень давно, еще до того, как магия исчезла. Зола, или же Алиса, она… была очень интересным человеком, и не менее интересным был тот факт, что я чувствовал в ней пустоту. То самое заклинание бессмертия, что поразило ее годы назад.

— Ты и есть ее катализатор бессмертия, а она даже не знает об этом… по крайней мере, не знала, пока мы не встретились с тобой. Неужели она не заметила за все это время?

— Я помогал ей во всем, но сеял в нее сомнение каждый раз, когда она подбиралась к истине. Алиса простой человек, и обмануть ее… так же достаточно просто. Не нужно быть гением, чтобы посмотреть на меня и сделать умозаключение о том, что с нашим союзом что-то не так, и все же… Алиса доверилась мне. А я поспешил воспользоваться ее доверием, как ты сказал, ради собственной выгоды. Потому что без нее я бы исчез, если бы не нашел другого.

— А другой носитель не выглядел таким же перспективным, да? Алиса оказалась сильна.

— Да, ты прав, Винтер, с Алисой мало кто сравнится по силе. Но была еще одна причина…

Пространство исказилось, сменяясь на более конкретное окружение, нежели безликие поля. Тронный зал замка, что так подозрительно сильно был знаком Винтеру… к сожалению, он тоже был отчасти покрыт тьмой, что оставляло некоторые детали позади, но общая картина оставалось ясной.

Трон, большой стол, холодные оттенки, поздний вечер, и… девушка. Милейшая девушка, усевшаяся не на самом троне, но на его подлокотнике, словно стесняясь занять место, которое ей не принадлежит. Впрочем, она выглядит достаточно беззаботной, так что дело явно здесь в чем-то другом.

Она уготовила это место другому.

Если бы не волосы и глаза, то понять, что на троне сидит Алиса, а не кто-то другой, было бы очень тяжело. Она совсем не была похожа на саму себя… черты лица более нежные, молодые, даже несмотря на то, что она совсем не постарела с момента, как стала бессмертной. На ней так же был стальной доспех, а не военный китель, который, казалось бы, уже успел в буквальном смысле въесться в ее повседневный вид. Это было далекое, далекое прошлое.

— Это мое воспоминание? — спросил Винтер, осматривая тронный зал. — Все это…

— Нет, не твое. — Поспешил расстроить его Войд. — Это воспоминание, принадлежащее Алисе.

Появилось новое, и, одновременно с этим, старое лицо, — новый участник воспоминания. Другой Винтер, у которого не было столь изящной бороды, зато были куда более приглядные доспехи, и аккуратные черты лица, так присуще всяким молоденьким принцам.

— Тебе не спится? — спросил другой Винтер, остановившись на полпути к трону.

— Завтра мы пойдем патрулировать границы, с отрядами новеньких… это большая ответственность, Винтер. Мне хочется подать им хороший пример, но я боюсь за них. Поэтому я стащила вино со склада и решила напиться, так, на всякий случай.

Винтер засмеялся, услышав такое признание в краже.

— Не против, если я присоединюсь?

Алиса улыбнулась.

— Только прихвати бокальчики со стола.

Выполнив ее просьбу, Винтер уселся на троне, и, выдернув пробку из бутылки, разлил заветный напиток. Красное вино, сухое или не очень, старое или не особо, — это сейчас было не особо важно. Важно лишь то, что они оба были не прочь напиться. Впрочем, вином-то особо и не напьешься, а жаль.

Винтер не отказался бы от чего-нибудь покрепче.

— Я пыталась найти виски, правда… — будто забравшись в его мысли, добавила Алиса, взболтав заветный напиток в бокале. — Но там ничего не было, кроме унылого вина.

— Возможно, тебе не стоило забираться конкретно в винный погреб?.. — насмехаясь над ней, спросил Винтер.

Улыбнувшись еще шире, Алиса все же засмеялась и ткнула Винтера в плечо. Эти двое совсем не выглядели как король и его советник… скорее, как просто старые друзья. Ни Винтер, ни Алиса, опять же, не были похожи на тех, кем они являются в реальности. Видимо, не зря говорят, что раньше время было беззаботнее, снег белее, а магия сильнее.

Смех, вино, разговоры о всяком… Винтер уже давно позабыл, насколько близки они были. Да что уж там говорить, наверняка даже воспоминания Алисы начали увядать в ее голове. Вполне вероятно, что здесь было что-то еще, что она теперь даже вспомнить не может. Но то, что этот момент так ярко отпечатался в ее памяти и остается с ней, даже спустя столько лет… да уж, это о чем-то, да говорит, уж Винтеру это совсем очевидно.

— Когда я связал свое существование с Алисой, я, в отличие от нее, получил возможность прочувствовать на себе ее воспоминания, по крайней мере, их часть. Ты для нее всегда был больной темой, и я всеми силами старался все это время, чтобы вы не нашли друг друга.

— Зачем? Какой был в этом смысл? Ты считаешь, что я и впрямь настолько плох, что…

Вечер сменился на день, а тронный зал заполонили тела падших воинов как со стороны северного королевства, так и со стороны нападающих. Наемники, солдаты, рыцари — тут были все, и среди этого кровавого месива уже было тяжело понять, кто к какой стороне относился. Впрочем, по доспехам еще можно было догадаться, но Алисе было не до этого.

Она сидела на троне, а рядом с ней красовался меч, клинок зимы, принадлежащий Винтеру. Ее лицо было закрыто ладонью, а сама она вслушивалась в грохот снаружи, среди которого так же можно было разобрать крики боли, отчаяния, и призыва к битве… это был конец. Только Винтер мог повернуть время вспять и направить королевство к победе, но его здесь не было. Их застали врасплох, потому что все слишком привыкли надеяться на короля.

Воины севера сильны. Возможно, они были самыми сильными, но их… их было слишком мало. Недостаточно, чтобы отразить атаку.

— Я чувствовал каждое мгновение того, как сознание Алисы проваливалось в бездну.

Войд осмотрелся вокруг, и то, что ему снова довелось увидеть, совсем не радовало его, но это была необходимость, потому что он хотел показать Винтеру, откуда такая ненависть.

— Ее боль, ее душевное страдание… оно было невыносимым. Оно тронуло меня, как ничто иное, и, в конце концов, я перестал видеть в Алисе инструмент. Я почувствовал… жалость. Жалость, которая была не нужна ей, по крайней мере, именно так она хотела думать.

— Но это неправда… — добавил Винтер, понимая, к чему он ведет. — Ей нужна жалость.

— Ты был нужен ей, Винтер, нужен, как никто другой в этом мире… и ты не пришел.

Винтер знал, что в прошлом было нечто подобное, но он мог только догадываться, как это выглядело на самом деле. Сейчас, когда он своими глазами видел, как его давно забытое королевство превращается в руины, а его лучший друг теряет всякую надежду из-за того, что он исчез… он и впрямь почувствовал себя настоящим предателем, коим он и являлся.

Намеренно или нет, исчезнув в тот момент, Винтер предал всех, кого он когда-то знал. Тысячи людей надеялись на его силу, и десятки друзей ждали, когда он вернется ради них. Но Винтер так и не вернулся, оставив тех, кто доверили ему свою жизнь, буквально ни с чем. Трон был совсем не к месту для Алисы, и все же она сидела на нем… но вовсе не потому, что ей захотелось стать королевой, нет-нет… просто сидеть уже было некому. Уже в этот момент этот трон ничего не значил, потому что все поняли, что чуда не случится.

— Ты знал, что случилось и без всех этих воспоминаний, но не увидев своими глазами, ты не мог прочувствовать всей боли, не мог понять всей картины в целом…

Войд появился рядом с Винтером, словно его судья.

— И что же ты чувствуешь теперь, Винтер?

— Мне нечего ответить тебе… — продолжая смотреть на Алису, застывшую на троне, Винтер опустил голову. — Я не справился, я проиграл. Именно поэтому я больше и не пытался.

— Ты значил для нее так много, что меня берет зависть… — схватив Винтера за плечо, Войд сжал его так сильно, что, казалось, вот-вот переломает тому кости. — И тебе плевать.

Сейчас, Войд не был похож на самого себя: он говорил не как демон, а как человек.

— Ты привязался к ней… — наконец, Винтер понял, к чему тот ведет. — Ваша ненависть ко мне оправдана, но я не могу умереть прямо сейчас. Есть вещи, которые я должен завершить. Она не слышит нас, так ведь? Ты так и не решился сказать ей обо всем?

— В ее жизни достаточно печали, я не стану добавлять ей еще и своей… — отпустив Винтера, Войд сделал пару шагов назад. — Ты пришел сюда не только за тем, чтобы повидать старого друга. Ты пришел, чтобы убить последнего оставшегося бессмертного.

Винтер сильно соврет, если скажет, что это неправда.

— Но тебе не придется, потому что я предлагаю тебе мирное решение.