Вознесение

Глава 34

Пытаясь спасти Девятую, Фауст совершенно забыл о том, что в Астрале, прежде всего, ему придется спасать самого себя, хоть и не сразу. Ему, в отличие от Андромеды, не повезло, — мир сновидений предстает перед ним в основном как серия кошмаров, нежели что-то осмысленное, сакральное. Он не видит здесь никаких скрытых знаний, не видит потенциала: только страх.

Блуждая во снах Андромеды, Фауст часто видел бескрайнее голубое море, символизирующее пустоту. При желании, он мог спокойно поднять ногу и стоять на этой чудесной, абсолютно оторванной от реальности воде. В кошмарах Фауста так же фигурирует море, такое же бескрайнее, но его оттенок далек голубого. Красное, почти непрозрачное, смешанное с кровью… такое тяжелое, приковывающее к себе, будто в противовес прошлому. Нет, даже не так, не в противовес: будто созданное ему назло.

Сняв шлем, Фауст повесил его на пояс и молча пошел вперед. Не было характерного для крови запаха, но Фауст чувствовал, как в этой воде тяжко двигаться. Это была все еще вода, и она не выглядела густой, и все же… что-то с ней явно было не так. А не так с ней могло быть, наверное, что угодно.

На все воля его фантазии.

На небе не было облаков, звезд, солнца или луны, — только лишь сплошная пустота и тусклое, еле заметное свечение, цветом под стать морю под его ногами. Но Фауст знал, что скоро это изменится, ведь он был здесь ранее. Скоро, небо охватит яркий, инфернальный свет. В конце концов, он станет достаточно ярким, чтобы ослепить любого, кто посмеет взглянуть на небо.

— Я удивлен, что у тебя хватило смелости заявиться сюда в очередной раз.

Фауст остановился, услышав это за своей спиной. Бесстрашно развернувшись, словно заранее зная, кто стоит за ним, он встретился взглядом с нарушителем его сновидения: с самим собой, буквально… с тем лишь отличием, что другой вариант его самого так и не решился снять шлем.

— Расстраивает лишь тот факт, что ты пришел сюда не ради Андромеды.

— Ради нее в том числе, — все же заговорил Фауст. — Не сомневайся во мне.

— Неужто? — усмехнувшись, спросил у него другой Фауст. — Ты даже не знаешь, где она. В реальности? В Астрале? Или, быть может… — он сделал долгую паузу, создавая определенное напряжение. — Уже в самой вечности?

Демонстративно вздохнув самому себе, Фауст отвернулся и пошел вперед, сделав вид, что никого кроме него самого здесь не существует. Он все еще должен найти Девятую, и он не может и дальше позволять себе терять время. Даже если держать в уме тот факт, что в Астрале нет никакого «времени».

Но другой Фауст явно не был согласен с таким раскладом. Он появился прямо перед нем, вынудив остановиться, но даже так, Фауст просто прошел мимо, продолжая делать вид, что ничего из этого его не касается. Тогда, другой Фауст решил действовать более понятно: он схватил того за плечо, вынудив остановиться своей крепкой хваткой. Сражаться никто из них не собирался.

Но и продолжаться так не могло.

— Отдай. Мне. Контроль.

Он сказал это громко и четко, ясно давая Фаусту понять, чего он хочет. Фауст, впрочем, и без этого знал, чего желает его двойник, клон… кем бы он ни был.

— Я не могу, не сейчас, — тихо ответил Фауст. — Позволь мне еще хотя бы раз увидеться с ней в реальности. Позволь мне еще раз помочь ей… спасти ее.

— Если бы ты сдался мне с самого начала, то не нужно было бы никого спасать, — вцепившись в сталь доспеха, чуть ли не сминая ее, он все же вынудил Фауста развернуться.

Сняв с себя, шлем, подобно Фаусту, он, в отличие от своего оригинала, не повесил его на пояс, а выбросил в сторону, в бескрайнее, красное море.

— Некоторые люди погибают ради того, чтобы получить хотя бы часть того, что тебе досталось с рождения… — шагнув вперед, начал выговаривать его другой Фауст. — Почти бессмертная оболочка, и сила, что досталась тебе от родства с настоящим драконом. Мало того, так ты еще и получил в своем распоряжении способность свободно гулять по Астралу, взаимодействовать с ним… ты хоть представляешь, что можно сделать, совместив все это вместе?

Фауст замер, не зная, что ему стоит ответить. Это была правда, но он никогда не думал о каком-нибудь мировом господстве, которое он мог бы получить, если бы захотел. Подобные вещи… просто не для него. Он не хочет даже пытаться получить нечто подобное. Но остается вопрос: смог бы он это сделать на самом деле? Смог бы он стать кем-то… настолько могущественным?

— Ты бы мог дать Андромеде все, что она могла бы пожелать. Ты мог бы сделать Андромеду по-настоящему счастливой, если бы сделал все правильно. Оглянись вокруг, Фауст Эмбер. Посмотри, куда привела тебя твоя гордыня. Я знаю, что ты даже не пытаешься… потому что ты считаешь это неправильным.

— Ты совершенно не знаешь Андромеду, если думаешь, что власть принесла бы ей счастье.

— Я не сказал ни слова о власти, — нахмурился он. — Это ты себе сам придумал. Ты не делаешь миру или себе услугу: ты просто игнорируешь силу, которой ты мог бы изменить все к лучшему. Ты жалкий, неуверенный червяк.

— Не о власти? Правда? И что же ты сделал бы, оказавшись на моем месте?

— Я бы вылечил ее тело, — сделав шаг вперед, поступаясь к Фаусту все ближе, начал он. — Я бы вылечил ее душу. Избавил бы ее от всех ран, физических и душевных. Заставил бы ее забыть все кошмары, которые довелось пережить, — остановившись в полуметре, он продолжил: — Я бы сделал ее самой счастливой, самой беззаботной девушкой на всем свете.

— Насчет счастья зарекаться не буду, но все остальное ты сделать не способен, как и я, — отмахнулся Фауст, сделав шаг назад. — Это невозможно.

— Хочешь поспорить? — пожав плечами, спросил он. — Точнее… проверить?

Фауст ничего не ответил ему, ожидая, что он продолжит говорить. Очевидно, что он говорит о силе астрального пространства. Прямо как Пандора.

— Хотя, о чем это я? Ты и так знаешь, что мне это подвластно. Но не тебе.

Он говорил это достаточно уверено, но Фауст изо всех сил отрицал этот факт, зная, что он проиграет, если продолжит верить в это. Но, с другой стороны… а что ему еще нужно? Если он и впрямь может свершить это, то почему нет?

Фауст готов отдать все ради того, чтобы Андромеда была счастлива. Черт, да он бы прямо сейчас обменял собственную жизнь лишь ради того, чтобы она забыла все плохое и излечилась от всех ран, будь то душевных или физических, как и заметил другой он. И если тот, кто стоит перед ним, будь это он сам или нет, способен на подобное… то может к черту все?

Да, если Фауст согласится, это, в каком-то смысле, уже будет не он сам в своем привычном понимании, но какая разница, если никто ничего не заметит? А если и заметит, то на фоне всего остального это будет незначительно. Никто кроме него, и его подсознания, не заметит этой лжи.

А если Андромеда избавится от этих проклятых астральных сил, перестанет гоняться за этими знаниями… то даже она сама останется в неведении. Даже если она заметит какие-то изменения, все это померкнет спустя какое-то время. Такая ли это великая плата в обмен на так называемое «счастье», что ему предлагают? Счастье Андромеды — его счастье, это правда. И все же…

— Я знаю, что мне не победить тебя, — закрыв лицо рукой, сказал Фауст, отвернувшись в сторону. — Но я не могу сдаться прямо сейчас. Позволь мне еще хотя бы один раз увидеться с ней, и тогда… я встречусь с тобой снова.

Такой ответ не удовлетворил его, но он и не был зол. То, что предлагал Фауст, звучало разумно, с той лишь разницей, что ему в принципе не обязательно идти на компромисс, чтобы получить желаемое: он может сломать его прямо сейчас, ведь Фауст находится на пределе. Он и впрямь готов сдаться себе.

— Ты знаешь, что я такое? — вдруг спросил тот. — Знаешь, почему я здесь?

Это был не провокационный вопрос. Тот, кто стоял перед ним, сам жаждал узнать ответ на этот вопрос. Он банально не понимал своей природы.

— Не знаю, но догадываюсь, — честно ответил Фауст. — Ты — все то, что я предпочел сокрыть от глаз других людей. То, каким я не хочу себя видеть.

— То, что ты отрицаешь, — поправил его он. — Да, в этом есть смысл.

Он прошел мимо Фауста, уходя назад. В конце концов, шаги прекратились.

— Я люблю ее так же, как ее любишь ты. Это значит, что я так же готов отдать всего себя ради ее счастья. Не доводи все до точки, когда даже моих усилий не хватит, чтобы все исправить. Если будешь проигрывать… сдайся.

Когда Фауст повернулся, там уже никого не было.

— Сдайся, и тогда я сделаю все правильно. До этого момента… можешь продолжать сражаться. Но знай, что я, рано или поздно, вернусь за тобой.

— Я буду ждать, — уверенно ответил Фауст. — Но не думай, что ты так легко получишь желаемое.

Фауст был готов покляться, что услышал в своей голове его тихий смех. И когда, казалось бы, сказать уже было нечего, другой Фауст решил все же сказать.

— Андромеда здесь, в Астрале. И ей нужна помощь больше, чем когда-либо.

— Помощь?.. — с надеждой на разъяснение, спросил Фауст.

— Потому что Пандора тоже здесь.

Они оба замолчали, ибо слова больше не были нужны, ведь и так все было ясно. Другой Фауст ушел, и настоящий остался стоять здесь один. Теперь, по крайней мере, у него есть ценная информация… но все еще оставался факт того, что он должен был найти Девятую. Найти ее прежде, чем станет поздно.

Фауст, впрочем, не знал, на что он вообще надеялся, ведь Девятая пронзила себя сильнейший оружием, от которого ее не спасет даже чудо. Чего пытается добиться Фауст? Он хочет найти ее, чтобы попрощаться, или же он хочет попытаться в очередной раз вернуть к жизни человека, что должен умереть?

Так же, как он делал это с Андромедой.

Небо стало заметно ярче, и вода стала гуще, стоило Фаусту уйти вперед. Усталость начала одолевать его, но он был достаточно сильным, чтобы продолжать идти. И он шел до тех пор, пока, наконец, не нашел желаемое.

Девятая стояла посреди кровавого моря, устремив взгляд в небо. Она выглядела весьма… беззаботно. Беззаботно для человека, душу которого в буквальном смысле вырвали из рук смерти и отправили в чей-то кошмар.

— Значит, это и есть твой Астрал? — завидев Фауста, подходящего со стороны, спросила она. — Занятно. Я ожидала чего-то… иного, не знаю.

— Прости, — только и сказал Фауст, отвечая то ли ее на слова, то ли пытаясь извиняться в целом. — Я бы преисполнен уверенностью в том, что я смогу спасти тебя, но сейчас я понимаю… что даже не знаю, что могу сделать.

— Все в порядке, — все же взглянув на него, сказала Девятая, сложив руки за спиной. — Людей нужно уметь отпускать. У меня было много времени, чтобы не только приобрести подобный навык, но и оценить его значение.

— Я не позволю тому мечу разорвать твою душу, — вдруг сказал Фауст. — Это меньшее, и, наверное, единственное, что я могу сделать для тебя как некто, кто способен взаимодействовать с Астралом. Я стану твоим проводником.

— Проведешь меня на другую сторону в целости и сохранности? Это уже много.

Вытянув руку вперед, Девятая подозвала его, то ли чтобы пожать руки, то ли чтобы обняться. Фауст, медленно пройдясь вперед, решил выбрать последнее.

Объятиями это было назвать сложно: он просто использовал ее, как опору, чтобы не упасть. Хождение по его кошмару так сильно измотало его, что даже мгновение, когда ему не нужно было напрягаться, чтобы стоять, казалось блаженством.

— У тебя взгляд человека, который проиграл, — приметила Девятая, похлопав его по спине. — Но ты не можешь проиграть. Еще нет.

— Я должен найти Андромеду, — вцепившись в плечо Девятой, подтвердил он ее слова. — Пока это чудовище не настигло ее.

Резко оторвавшись от Девятой, Фауст вцепился ногами в землю и взмахнул рукой, создав в сторону от себя простую, ничем не примечательную стальную дверь. Схватившись за ее ручку, он легко открыл ее, открывая проход… куда-то. Куда-то туда, где была лишь сплошная неизвестность, источавшая свет.

— Тебе нужно идти, — сказал он. — Так ты попадешь в свой Астрал.

— Эти двери, выходы… — всматриваясь в свет, начала говорить Девятая. — Они ведь не для тебя… точнее, не для вас с Андромедой, не так ли? Они…

— Не доводи все до момента, когда я буду не в силах отправить тебя в Астрал, — прервал ее Фауст, отчасти подтверждая, что она права. — Я не такой умный, как Андромеда… если ты обо всем догадаешься, я не смогу тебя обмануть.

— И что тогда? — ухмыльнувшись, спросила Девятая.

— Кто знает. Быть может, ты останешься здесь навсегда… будешь ходить по этому бесконечному морю, по моему кошмару. До тех пор, пока не растворишься.

— И когда это произойдет, я смогу увидеть пустоту?

— Я не знаю. Знаю лишь то, что я не хочу все это проверять… Зола.

Девятая улыбнулась, приметив, какой сильный акцент он сделал на ее имени.

— Хорошо, я пойду, — сделав шаг вперед, сказала Девятая. — Прощай, Фауст Эмбер.

— Я бы попрощался так же пафосно, но ты так и не сказала своего полного имени.

Даже на пороге смерти, Девятая нашла в себе сил посмеяться над его шуткой. Она буквально расхохоталась, да так искренне, что Фаусту стало приятнее, чем следовало бы с таким ужасным чувством юмора. В конце концов, он ведь мог просто попросить ее сказать, без всей этой наигранной язвительности.

Но он не мог отказать себе в удовольствии.

— Повторяй за мной, — коснувшись двери, попросила его Девятая, — «Прощай, Алиса Зиморожденная…»

Наконец, она сказала его. Хоть и так поздно.

— Прощай, Алиса Зиморожденная, — и впрямь повторил он. — Но, если честно, Зола как имя мне нравится больше.

— Есть такое, — согласилась она. — Но знаешь, я не виню своих родителей.

Фауст рассмеялся, не зная, что еще он может сказать.

— Спасибо, — поблагодарила его Девятая.