Вознесение

Глава 5

После долгих скитаний, Девятая и Фауст таки добрались до места, что подозрительно сильно своим видом напоминало деревеньку. Не самое счастливое место, если быть честным — здесь все к чертям замело, да и домов здесь было не так много. А учитывая, что на горизонте не было видно города, то местным жителям можно было лишь посочувствовать, ведь в таких условиях без поддержки извне жить крайне тяжело.

Фауст уже заранее понимал, что эта деревня взялась здесь не случайно — ему она была не знакома, прямо совсем, а вот судя по удивленному лицу Девятой, ей это место было очень даже близко. Чтобы выбраться отсюда, ей придется найти потенциальный рычаг, который позволит спровоцировать события. И что нужно сделать знает лишь она, хоть и сама Девятая того не понимает.

Фауст не может объяснить ей это, потому что это изменит ее представление об этом месте. Каждый человек, попавший сюда, должен понять это своими силами — он должен вообразить в своей голове, как работает Астрал, и поверить в это. Без веры, Девятая, без преувеличений, рискует остаться здесь навсегда. Такова суть астрального мира.

— Как много ты знаешь об астральном пространстве, Фауст? — невозмутимо спросила Девятая, глядя на силуэты людей в метели. — Как это работает?

— Если бы это можно было просто взять и объяснить, то все бы уже давно овладели искусством Астрала и свободно путешествовали по нему… — честно ответил он. — Если бы здесь была Андромеда, а не я, то она могла бы рассказать тебе немного больше.

В сравнении с Андромедой, у Фауста как-то не заладилось с Астралом. И хоть он чувствовал себя сейчас достаточно комфортно, насколько это вообще было возможно в нынешних обстоятельствах, его все же не покидало некое тревожное чувство. Впрочем, перед Девятой ему это совершенно не хотелось показывать, ибо это можно использовать.

Как слабость.

— Ладно, умник, я поставлю вопрос иначе… — Девятая развернулась и встала поперек, как бы говоря, что ей нужен ответ здесь и сейчас. — Какое влияние Астрал имеет на реальную жизнь? Что-то, случившееся здесь, может…

— Может повлиять на настоящее? Я не знаю, — не давая ей договорить до конца, ответил Фауст. — Андромеда пыталась это выяснить, потому-то мы и откликнулись на письмо астрального ордена: потому что у них могла быть информация. Но, как видишь, мы с теории сразу перешли на практику…

— Письмо? — дернув бровью, спросила Девятая. — Оно сейчас с тобой?

Фауст вытащил сложенное письмо из кармана на поясе и протянул его Девятой. Та с нетерпением вырвала его из рук Фауста, развернула, чуть не порвав, и бегло прошлась по содержанию, жадно поглощая информацию. Попутно, она обратила внимание на то, что письмо имело подлинную печать астрального ордена, избавляя ее от сомнений: такое просто нельзя взять и подделать. Этот факт… беспокоил ее больше всего.

С каждой строкой, лицо Девятой становилось все более хмурым, пока это страшное выражение лица не стало совсем уж явным. Закончив, она уже более терпеливо протянула письмо назад, и Фауст поспешил его забрать. На ее физиономии было написано все: весь спектр отрицательных эмоций, давший Фаусту понять, что произошло нечто мерзкое. То, во что Девятой до последнего не хотелось верить в это время.

— Как я понимаю, сведения не совпадают? — несколько надменно все же спросил Фауст, не сдержавшись от соблазна. — А это, в свою очередь значит, что ты не будешь нас кромсать?..

— Буду, если захочу… — почти безынтересно сказала она, перечитывая письмо. — Текст написан от лица Эйона, главы ордена, что логично, но… это просто невозможно.

— Почему невозможно? — логично заинтересовался Фауст.

— Потому что Эйон исчез, и исчез он раньше, чем это письмо было отправлено, — спокойно продолжила Девятая, закончив перечитывать письмо. — Дата подтверждает это. Но, в свою очередь, почерк в письме не похож ни на его, ни на почерк жрицы, Луны, которую я так же подозревала… по всей видимости, подозревала напрасно.

Девятая протянула письмо ему обратно, намекая, что этого достаточно, и ей стало все ясно настолько, насколько это вообще возможно, отталкиваясь от такой крупицы информации. Фаусту, тем не менее, ничуть понятнее от всего этого не становилось.

— И что теперь? — спросил он. — Что все это значит для нас?

— Это значит, что тебе повезло. Я не трону вас… пока не пойму, что к чему.

Ухмыльнувшись, Девятая зашагала вперед, сквозь метель. Но когда она ушла достаточно далеко, чтобы Фауст не мог увидеть ее лица, то ухмылка тот же ушла. Она старалась держать все под контролем, несмотря ни на что, но письмо, которое показал ей Фауст, все меняло, ведь оно почти наверняка значило, что в событиях участвует третье лицо.

Некто, кто хочет все испортить.

— Да, наверное, мне повезло… — тихо проговорил Фауст, устало глядя на нее.

И без того сильная метель усилилась, знаменуя, что им как можно скорее стоит найти укрытие, чтобы не замерзнуть с концами. Конечно, можно было бы представить себе огонь, или магические обогреватель, ведь они все же находятся во сне, но почему-то Фауст был уверен в том, что это не сработает. Даже если это будет очень сильный огонь.

Девятая подошла не к первому попавшемуся дому, а к какому-то конкретному. Это насторожило Фауста, но вместе с этим и вызвало облегчение, ведь она хоть и не напрямую, но дала понять, что понимает, где конкретно они находятся. А это, в свою очередь значило, что рычаг давление на мир сновидений находится все ближе и ближе.

— Интересно… — переглянувшись с Фаустом через плечо, тихо проговорила она. — Пойдем внутрь.

— Что это за место? — спросил Фауст, встав на пороге.

— Дом.

Дом. Непросто описать, с каким недоверием, и, в то же самое время, воодушевлением Девятая произнесла эта слово. Даже она сама до конца не понимала, как много это… слово значит для нее. И уж тем более этого не понимал Фауст, который просто стоял рядом.

Внутри оказалось достаточно холодно, что неудивительно, учитывая обстановку на улице. Окна внутри источали тусклый, белый свет, прорывающейся сквозь слой метели. За то время, как они зашли внутрь, на улицу в принципе стало невозможно выйти, потому что иначе ты рисковал мгновенно превратиться в подобие ледяной статуи.

Этот дом не особо пестрил экстерьером. По правде говоря, он и вовсе казался полупустым, заброшенным, что нагоняло еще большую тоску на Фауста, потому что он сразу вспоминал большой, богатый дом Андромеды, в котором, как ему казалось, было вообще все на свете, о чем только может болеть человеческая душа.

Тем не менее, в следующем комнате все же была печка, и даже был стол. Стол, за которым сидели двое — женщина и мужчина, верьте или нет. Но стульев было не два, а три. И третий, кажется, предназначался для самой Девятой.

— Алиса… — сказал мужчина, увидев Девятую. — Ты вернулась.

Когда мужчина произнес это имя, Девятая вздрогнула, давая понять, что это имя было ее настоящим, а люди, сидящие за столом, как минимум знали ее, и скорее всего являлись ее потенциальным родственниками. Фауст был почти уверен в том, что это ее родители.

— Дочь, — сказала вторая. — Мы так волновались, что ты уже не вернешься.

Догадки Фауста достаточно быстро стали реальностью.

— И вот я здесь, несмотря ни на что… — Девятая спокойно села за стол, подыгрывая им.

Кажется, в присутствии Фауста здесь не было необходимости, потому что родители Девятой совсем не обращали на него внимания — он будто был призраком, которого видит лишь она сама. Но он краем глаза заметил, как ее родители все же поглядывали на него, а значит, Астрал просто решил, что слова для него излишни, ведь этот сон не принадлежит Фаусту, в данный момент он выступает лишь в роли наблюдателя, зрителя со сцены. Этот сон принадлежит Девятой, и именно она должна справиться с ним.

— Ты так изменилась… — сказал ее отец, улыбнувшись. — Твои волосы, глаза… тебя совсем не узнать, Алиса.

— Да, жизнь меня потрепала… — засмеялась она. — А вот вы ничуть не изменились.

— А должны были? — так же усмехнувшись, спросила женщина.

— Нет, ха-ха-ха… — нервно постукивая по столу, ответила Девятая. — Не думаю, что трупы имеют свойство меняться во внешности… помимо гниения, конечно.

Повисло неловкое молчание. Слова Девятой будто сломали систему, выбили их из сценария, по которому они должны были идти изначально. Девятая переглянулась с Фаустом, пытаясь найти поддержку, или же подсказку, но он лишь покачал головой в ответ, намекая, что он и сам не знает, к чему может привести такая манера разговора.

Ее родители… не имели конкретной внешности. Они были похожи на кукол, которым забыли доделать лицо — серые, подобно их дому, без черт лица. Живое воплощение воспоминаний Девятой, которой так сильно недоставало визуально информации.

Осознание того, что она не помнит своих родителей, ранило ее.

— Прошло так много лет, и я не могу вспомнить даже ваше лицо, — тихо вздохнув, Девятая опустила голову. — Вы мои родные, и все же… вы лишь серое полотно.

— Не о чем сожалеть, Алиса, — сказал ее отец. — Ушедшее время не вернуть.

— Когда вас не стало, я познакомилась с человеком, который мог вернуть ушедшее время, вопреки твоим словам… — не согласилась она, еще раз постукав пальцами по столу. — После всего, он спас меня из этого кошмара.

Девятой не было приятно видеть своих родителей такими. Ей было неприятно осознавать, что спустя столько лет, она даже не может вспомнить лица столь некогда дорогих ей людей, подарившей ей хоть и не самую счастливую жизнь на окраине севера, но, по крайней мере, родительскую заботу. Она чувствовала, будто в ней не осталось ничего человеческого, и это чувство… совсем не то, что ей хотелось сейчас испытывать.

Отринуть человечность было естественным для нее, ведь она воин, такой воин, с которым не сравнятся и целые армии — будучи бессмертной, Девятая сотворила множество вещей, которые безвозвратно изменили старый мир. Она всегда стремилась стать самой лучшей, идеальной подчиненной, и, пожалуй, она стала таковой, но теперь у нее не получается вспомнить что-то хорошее. Это чувство бесконечно ранило ее.

— Я прошла такой долгий путь, столько раз размышляя, что я могла бы вам сказать, если бы у нас было немного больше времени… и вот я здесь, перед вами, но слов у меня так и не нашлось.

Дом, в котором они сидели, внезапно вспыхнул, но никто из них даже не дернулся. В этот самый момент Девятая поняла, что пришло время прощаться — настал тот момент, когда это странное мгновение должно было закончиться.

— Тогда мы с твоим отцом будем ждать, когда подходящие слова появятся… — ее мать подняла голову, взглянув на распахнувшуюся входную дверь. — В нашем распоряжении целая вечность, Алиса… собственно, как и в твоем.

В дом ворвались двое солдат старого востока. Все было так же, как и тогда, в настоящем… Девятая хорошо запомнила этот день, — даже лучше, чем лица своих родителей. И как только они ворвались в комнату, Девятая продемонстрировала Фаусту не только свои умения, но и непомерную жестокость. Ненависть, таившуюся в ее сердце.

Она схватила одного из солдат за горло, подняв того над землей, и сразу после раздался громкий хруст, знаменовавший не что иное, как скоротечную кончину. Второй тут же набросился на Девятую, но она, в его случае, даже не стала прикасаться — всего лишь взмахом руки, она сначала вывернула его конечности в противоположные естеству стороны, а после метнула прямиком в стену, проломив несчастную избушку насквозь.

За первыми двумя ворвался и третий, и с ним Девятая обошлась не просто жестоко: она показала такой уровень, о каком Фауст даже не додумывался. Продолжая использовать телекинетическую магию, она так же использовала свою физическую силу, чтобы превратить нападающего в сферу, или же шар, в самом буквальном представлении.

Она сжала его так сильно, что он, вместе со своим доспехом, превратился в мясную фрикадельку, в нечто, что без конца истекало кровью, словно тряпка, которую выжимают изо всех сил. Бедолага умер в первые же секунды, но Девятая продолжала сжимать его тело, до тех пор, пока он не «взорвался», распластавшись по всей комнате.

— Мне нужно было сделать это и тогда, а не прятаться в страхе… — сжав и разжав кулаки, сказала Девятая. — Тогда вам бы не пришлось умереть.

Девятая напоминала Фаусту его самого, когда он смотрел на эту непомерную жестокость, но между ними была пропасть в виде того, что Фауст не осознавал себя, когда разрывал людей, будучи одержимым в совсем юные годы. Девятая же… вопреки всему, она наслаждалась этим процессом. То, что он видел перед собой, — это ее натура, ее желание.

И это пугало.

Избушка исчезла, сменяя декорации на величественные коридоры из белого камня, которые, тем не менее, были охвачены огнем и разрушениями. Единственная деталь, которая перенеслась из дома Девятой в эти коридоры, — это растерзанные тела солдат старого востока.

Это место все еще не было знакомо Фаусту, да и к людям старого востока он отношения не имеет, а значит, произошедшее ранее не послужило выходом из сновидения. Они все еще были заперты в сознании Девятой, и, возможно, им предстоит столкнуться с чем-то более ужасающим, нежели с грустью утраты.

— Алиса!

К ней обратилась девушка, находящаяся в явном отчаянии. И раз уж она произнесла ее имя, то логично было предположить, что это был друг, или, по крайней мере, знакомая Девятой. Вновь услышав свое настоящее имя, Зола уже не так оживилась, как в случае с родителями, но все же повернула голову в сторону бегущей к ним навстречу.

— Алиса, они проникли в замок, прорвали магический барьер! — срываясь на крик, выдавливала из себя девушка. — Винтер! Где Винтер, Алиса? Он…

Когда девушка упомянула Винтера, и без того еле заметная улыбка исчезла с лица Девятой. Но ее глаза ничуть не изменились — она все так же была сосредоточена на чем-то своем, на чем-то, что не касалось окружающих ее людей. Фауст понимал, что дальше так продолжаться не может, иначе она запреть себя здесь навсегда. Девятая была близка к тому, чтобы забыть о том, что происходящее вокруг лишь сон, не более.

Она слишком близка к тому, чтобы посчитать это за реальность.

— Зола… — коснувшись ее плеча, Фауст не стал терзать ее настоящим именем, но как-то обратиться «по-особенному» к ней все же было нужно. — Не забывай, где мы и зачем.

— Сэр рыцарь, сэр рыцарь! — обратилась уже к Фаусту та девушка, что стало для него большой неожиданностью. — Быть может, вы видели где-то Винтера?

— Нет… к сожалению, нет… — тихо ответил Фауст. — Я не видел Винтера.

— Нет… — закрыв лицо руками, девушка зашагала вперед, уже и не надеясь найти кого-то впереди. — Нет-нет-нет… Лорд Винтер… где же вы…

Винтер. Если так подумать, то Фауст определенно слышал это имя… возможно, Андромеда рассказывала ему об этой персоне во время их совместного путешествия по миру, но он не мог вспомнить ничего конкретного. А если уж он не мог вспомнить, что ему рассказывала Андромеда, значит, она рассказывала об этом лишь вскользь, потому что он обожает ее рассказы. По крайней мере, он всегда пытался быть хорошим слушателем.

— Лучше спасайся, Аннет… — будто придя в себя, Девятая обратилась к убегающей девчонке по имени. — Винтера здесь нет. Он нас предал.

— Предал?.. — не веря ее словам, остановилась та. — Он не мог предать нас…

— Да, я знаю, он не мог, это не имеет смысла… — взглянув назад через плечо, сказала Девятая, приметив какое-то движение. — Но если он не предал нас, то он должен был быть с нами в этот ужасный день. И…

Девятая полностью развернулась назад, встретившись с еще одной появившейся фигурой.

— И все же он покинул нас, — закончила она, встретившись взглядами со своим новым потенциальным собеседником.

Совсем близко, на фоне бесконечного горящего коридора, стоял мужчина, закованный в доспех из черной стали. Его глаза пылали, подобно глазам Девятой, но цветовой палитрой они оказались противоположны друг другу: его глаза были ледяными, настолько холодными, что, казалось бы, он может одним взглядом обратить все вокруг в лед.

Да, человеку с такими глазами определенно подходило имя «Винтер», и, вне всяких сомнений, перед ними стоял сейчас именно он. Тот самый король, которого искала пробегающая девушка. Та, впрочем, к этому моменту уже просто исчезла.

Учитывая, что Девятая отзывалась о нем как о предателе, Фауст понимал, что к добру дело не идет.

— Только не забывай, что происходящее лишь сон… — отступив назад, попросил Фауст.

— Я постараюсь, — зашагав к Винтеру, сказала Девятая. — Но позволь мне хотя бы во сне насладиться моим триумфом.

И хоть она и впрямь сказала это Фаусту, на самом деле, Девятая была на грани того, чтобы перестать осознавать происходящее. Появление Винтера напрочь затмило ей голову, она не могла думать ни о чем, кроме как какими изощренными способами она сейчас прикончит его, даже зная, что он пустышка. Всего лишь тень настоящего Винтера, застрявшая в ее голове.

— Я так и знала, что именно ты будешь моим кошмаром… — медленно шагая вперед, говорила Девятая. — Мой ненаглядный король! — Девятая протянула руки вперед, как бы подзывая его. — Винтер, путешественник во времени! Имя, которое, вне всяких сомнений, подходит человеку, что осмелился оставить всех друзей на съедение…

Даже бессмертие не могло помочь противостоять Девятой целой армии старого востока. Ее любимое королевство, королевство, которому она посвятила свою жизнь, пало. Пало из-за того, что ее лучший друг, король Винтер, просто взял и исчез — оставил их в одиночестве, подставив прямо под удар востока.

Маленькое, но великое королевство севера, по праву считавшимся одним из самых прекрасных, самых чудесных мест в мире… исчезло в считанные дни. Все прилегающие земли проиграли сражение, а столица оказалась запечатана магическим куполом, что вытолкнул всех людей за ее пределы. Вскоре, столица севера исчезла с лица мира, сохранив свое существование, но лишив почти всех своих жителей жизни.

— Почему, Винтер?.. — спросила Девятая, продолжая шагать вперед. — Я всегда боялась узнать ответ на этот вопрос, но раз уж передо мной стоит кукла, которая не может знать верного ответа, то я просто обязана спросить: почему ты оставил нас, мой король?

Молчание. Каждый раз, когда Винтер снился Девятой, она не получала ничего, кроме молчания. Она хотела услышать хоть какую-то причину, даже самую мерзкую, самую ужасную, но Винтер… он всегда молчал. Никогда не говорил. И это ужасало ее сильнее всего.

Даже сейчас.

— Ты заслуживаешь пыток в самой гнилой, далекой темнице до конца своих дней! — воскликнула Девятая, схватив Винтера за горло, подобно тому, как она схватила того солдата. — Знал бы ты, как сильно я тебя ненавижу…

— Ты ненавидишь меня, потому что уважала… — будто и не чувствуя хватки Девятой, холодно ответил ей Винтер. — Ненавидишь меня, потому что я был источником твоего вдохновения, предметом твоего восхищения. Потому что мое королевство было твоей семьей, которую ты была не готова потерять. Ненавидишь, потому что я…

— Ложь! — сжав его горло сильнее, прошипела Девятая. — Ты не имеешь права говорить!

Воспользовавшись моментом, Винтер вонзил меч в грудь Девятой, а та, в свою очередь, просто взяла и метнула его в стену со всей дури. Развалить стену как в прошлый раз у нее не вышло, но от удара осталась хорошая вмятина, и, в реальности, от Винтера осталось бы только бездыханное тело после такого нечеловеческого броска.

Девятая при первой возможности вытащила меч из себя и прокашлялась кровью. Она засмеялась, глядя то на меч, то на самого Винтера, который, кажется, и не собирался вставать на ноги, хотя было и так понятно, что Девятая его точно не убила, — не могла его убить. По ее мнению, он еще не наслушался достаточно, чтобы умереть.

— Я бессмертная, забыл? Меня нельзя убить, как ни старайся. Как ни распинай меня, как ни сжигай на костре, подобно ведьме… я никогда не умру, — Девятая опустила голову, продолжая осматривать меч, от клинка которого отчетливо чувствовала леденящий холод. — Чего не скажешь о наших друзьях.

Она подняла голову, вновь обратившись напрямую к Винтеру.

— Из-за тебя они все мертвы. Советники, все подчиненные, все жители… они погибли в тот день, потому что ты ушел.

— И какое же решение ты предлагаешь? — спросил у нее Винтер, будто подбивая Девятую, чтобы она озвучила свое заветное желание.

Наступив на него, Девятая приставила лезвие меча к горлу Винтера и выдвинула требования: — Ты используешь свою силу, чтобы вернуться во времени и все исправишь… — голос Девятой изменился, он начал дрожать. — Или я заберу эту силу из твоих холодных рук, и спасу всех сама. Спасу всех, кроме тебя… ты не заслужил.

Это и был ее настоящий кошмар. Астрал загнал Девятую в ловушку, заставив потерять голову, лишиться здравых мыслей, ведь ее слова не были подобием издевательства. Она произнесла свое самое дикое, но такое заветное желание, которое следует за ней по пятам уже много веков, хоть она и осознает, что это уже не случится. В ее душе таится надежда, что тот Винтер, которого она знала, все еще может вернуться в прошлое и предотвратить падение королевства.

Она надеялась на это тогда, и надеялась на это сейчас — и ей было стыдно за это. Прошли сотни лет, а она все продолжает надеяться на чудо, на совесть Винтера. На то, что он оглянется назад, и вспомнит о ней, о своих друзьях. Но он все никак не оборачивается… и именно поэтому, она готова забрать у него все и сделать это самой.

— Ты не можешь спасти даже себя… — взявшись за лезвие меча, будто насмехаясь над ее словами, сказал Винтер. — Заберешь мою силу? Считаешь, что тебе под силу быть королем, быть главным героем своей истории? Ты ведь знаешь, что это не правда… все, на что ты способна — это вечно прислуживать.

Она знала, что Винтер никогда бы не сказал такого, и все же она всегда боялась услышать нечто подобное от его лица. И вот теперь, Астрал воссоздал ее страхи наиболее подробным образом, выплеснув все прямо ей в лицо. Эти слова… они были до больного правдивы, ведь Девятая и впрямь только и делала, что служила всю свою жизнь. Она никогда не была лидером, постоянно лишь следуя чьей-то идеологии, не более. У нее никогда не было ничего, что она могла по-настоящему назвать «своим».

За все сотни лет, что Зола жила, у нее ни разу не получалось создать что-то. Она всегда примыкала к кому-то, будь то «Девять» или восток, но она никогда не делала что-то свое. В ее природе будто не заложено качество лидера, не заложены мысли, которые позволили бы ей вести людей за собой, и это… унижало ее. Заставляло почувствовать себя жалкой и беспомощной.

— Алиса… — окликнул ее Фауст, пытаясь напомнить ей, где они находятся.

— Не называй меня Алисой… — скрипя зубами, ответила Девятая, изо всех сил пытаясь сделать так, чтобы ее руки не дрожали. — И заткнись уже, бога ради. Все хорошо.

— Ничтожество… — голос Винтера исказился, став совсем не похожим на тот, каким он ей запомнился.

Резким движением, Девятая лишила Винтера головы и тут же выкинула меч в сторону, подобно механизму, что исполнил алгоритм. Ее руки еле заметно дрожали, ибо сознание находилось на пределе. Зола не могла поверить, что Винтер и впрямь оказался способен загнать ее в настолько жалкое состояние, даже когда она знала, что происходящее перед ней лишь сон. Совокупность случившегося… отбило в ней какое-либо желание идти вперед, ей хотелось просто остановиться. Присесть прямо здесь и отдохнуть.

Упершись спиной в стену, она медленно сползла вниз, закрыв глаза. Ей хотелось быть сильной, и она стала таковой, но сейчас она осознала, что у нее все равно есть слабости, которые заставляют ее превратиться в жалкое подобие самой себя. Теперь, она знала, что ее мимолетное желание о том, чтобы повернуть время вспять, — это на самом деле ее постыдная мечта, в которой она боится признаться даже самой себе. Ведь она и впрямь считает, что лучше справилась бы с ролью путешественника во времени, нежели Винтер.

— Просто оставь меня, и иди вперед… — равнодушно проговорила Девятая. — Я хочу остаться здесь.

— Я не могу оставить тебя здесь, потому что ты уже показала, что не можешь справиться с астральным пространством.

— Ты не мой друг, Фауст, и никогда им не будешь, не пытайся, — несмотря на свои слова, она все же приоткрыла глаза. — Мне все равно, хочешь тоже застрять здесь — оставайся.

Но долго смотреть она на него не смогла, и тут же вновь ушла в себя.

— Без тебя я не смогу найти Андромеду вовремя, а значит все напрасно.

На мгновение, Девятой показалось, будто Фауст волновался о ней, но как оказалось, причина была куда более простой, и это, в каком-то смысле, заставило ее улыбнуться. Она улыбнулась, потому что ей стало смешно от мысли, что она посчитала, будто ее судьба ему не безразлична. Она всегда думала о себе слишком много.

Даже в такой момент.

— Терний, город на границе. Наверное, ее везут туда, так что… если поспешишь, успеешь ее перехватить. Скорее всего, ее схватила жрица Луна из астрального ордена, на вид вся такая миленькая, ангелочек, не иначе… прямо как твоя Андромеда. Только прибавь ей роста и добрую дозу лицемерия. Я уже упоминала ее ранее.

Он даже удивился, что Девятая так просто раскрыла ему всю информацию. Кажется, она и впрямь собиралась остаться здесь.

— Уйди с глаз моих, Эмбер… иди, спасай своего ненаглядного зверька…

Девятая вздохнула и закрыла глаза, собираясь, наконец, заснуть.

— Потеряться в Астрале — это равноценно смерти. Говорю так, к слову.

— Я хочу умереть уже очень давно, поэтому катись уже колбаской…

Драматизировать было нечего, ведь они были знакомы от силы день, но Фауст узнал достаточно много о Девятой, и оставлять ее так… было неприятно. Но, в то же самое время, он не мог противиться ее желанию, да и она уже выдала ему информацию, которая служила своеобразным гарантом. Конечно, было бы лучше, если бы она помогла ему ориентироваться, когда он вернется в реальность, но противиться ее желанию умереть он уж точно сейчас не хотел.

По сути, так будет даже проще, ведь ему уже доводилось выбираться из астрального пространства. Девятая же… она здесь в первый раз, и, судя по всему, Астрал не просто не ее специальность, — она в принципе далека от его понимания. Хотя держалась она достойно, не позволяя своим страхам сломить ее… почти до конца. Все прошло лучше, чем Фауст себе воображал.

— Луна — правая рука верховного храмовника, главы астрального ордена, прямо как я являюсь правой рукой королей востока… — все же добавила Девятая. — Если ты не найдешь Андромеду в Тернии, то ее в любом случае повезут в орден. Луна местная знаменитость.

— Я запомнил, — одобрительно покивав в знак благодарности, ответил ей Фауст. — Спасибо, Зола.

— Хотелось бы мне убить тебя, Эмбер, ибо ты теперь слишком много обо мне знаешь… — непроизвольно улыбнувшись, сказала Девятая. — Но мне лень. Так лень…

— Я просто надеюсь, что ты сможешь найти выход, — проигнорировав ее угрозы, сказал тот. — Тебе незачем оставаться здесь.

Так и не дождавшись ответа, Фауст ушел вперед по коридору, и вскоре исчез. На глазах Девятой появилась непроглядная тьма, пелена, с которой она не могла справиться. Она не собиралась сдаваться, ведь у нее тоже есть вещи, ради которых ей стоит вернуться, но… она чувствовала себя опустошенной. И все же, она одержала победу над своими страхами, переживаниями, столкнувшись с ними лицом к лицу и доказав, что она сильна.

Достаточно сильна, чтобы не дать сновидениям сломить себя окончательно. Быть может, если когда-нибудь подобная встреча произойдет в реальности, хоть оно и маловероятно, она будет готова встретиться с Винтером, после всего опыта, что она получила. Жаль, что у нее так и не получилось смириться с этим: она лишь расковыряла рану сильнее.

Пелена отступила, и Девятая почувствовала, что осязание реальности возвращается.