Ядовитый Факультет. Фея, которую вы заслужили

Глава 37. Делай это с улыбкой

Было до тошноты жутко смотреть на них вот так, вблизи. Казалось, руку протяни — и коснёшься уродливой тыквенной башки. Обман зрения, конечно. Обман зрения. Но кожа всё равно покрывалась мурашками, и на лбу, как при лихорадке, выступала испарина.

— Хочешь сказать, если мы вернём Врата, то равновесие восстановится и тыквоголовые самостоятельно уберутся из Мережа? — скептически уточнила я. — Ой, вряд ли. Надо по-другому действовать. Надо понять, для чего им убивать людей, причём столь изощрённым способом. Зацепимся за эту нить — распутаем целый клубок.

— Мыслишь, как профессионал, — похвалил меня Ли Фаний Орл. — Не зря я тебя нанял.

— Поработил, — поправила я хмуро и по слогам отчеканила: — По-ра-бо-тил. Не думаешь, что пора выплачивать мне зарплату? У тебя, по последним сведениям, залежи драконьего золота хранятся.

— Уже прознала, — ухмыльнулся тот. — Сама или подсказал кто?

— Птица-Весень. Она видит драконье золото, где бы то ни находилось.

— Ижи-существо? Живёт с тобой?

— Ага, — кивнула я. — У неё сейчас осенне-зимний кризис, сидит в клетке, дуется на весь мир и перья потихоньку сбрасывает. На изломе зимы она почернеет, и тогда к ней лучше не приближаться и пальцы в клетку не совать, исклюёт в кровь.

— Мне всегда были интересны Инычужи, — сказал сыщик. — Жаль, что повстречаться с ними так и не довелось. И за тобой я следил частенько, но ту же Птицу-Весень ни разу не видел. А есть кто-то ещё, кроме неё?

— Пересечень, — принялась перечислять я. — Путеводная Нить, Вор-Кошмарник, Небываль-из-Пустоши.

— И какие они?

— Странные, — мечтательно улыбнулась я своему размытому отражению на экране слежения, и сердцебиение моё гулкое сразу улеглось. Страх перед тыквоголовыми начисто скрылся за образами Инычужей, которые по крупицам восстанавливала моя скверная память. — Чудные. Каждый — как целая Вселенная. Я не слишком пафосно выражаюсь?

— Пафоснее некуда, — хмыкнул дракон. — Но продолжай, прошу тебя. То ли мне твой голос слушать нравится, то ли саму историю, пока не определил. Твари без определённой судьбы нашли приют под крышей твоего дома. Не значит ли это, что они тебя выбрали?

— Я бы сказала наоборот. Я выбрала их. И именно они дали мне приют. Вот как было на самом деле. Ты ведь и сам прекрасно знаешь. Пять лет назад у меня не было ни крова, ни пищи, я находилась на краю погибели, и тогда ты согрел и выходил меня. У драконов это, как выяснилось, получается мастерски. А потом однажды я вошла в тот дом… В мой дом. И ты пропал, словно тебя никогда не существовало.

— Это ты пропала, — возразил Мастер Хаги Тко. — Я приходил к тебе в человеческом обличье, без препятствий открывал дверь дома, но внутри был только старый заброшенный сарай. Пустой.

— Ты по верному адресу приходил?

— Ну не совсем же дурак.

— Полнейшее безумие, — потерянно пробормотала я.

Получается, Инычужи могут куда больше, чем кажется на первый взгляд. Они зачем-то целых пять лет скрывали меня от дракона. И сами успешно скрываются от него до сих пор. Есть ли этому объяснение? Стоит ли их расспросить?

Одолеваемая такими мыслями, я спустилась вслед за сыщиком в зал гостей и обнаружила, что Сио Лантия уже взяли в оборот. Пока прочие веселились на танцплощадке и у игровых автоматов, напарник сидел на низенькой табуретке, растопырив острые колени, и сматывал для вязальщиц пряжу в клубки.

Его улыбка была тонкой и загадочной.

— Правильно, — одобрил Ли Фаний Орл, представ перед вязальщицами. — Если не можешь убежать, делай это с улыбкой, парень. А вы? Как только додумались в разгар праздника человека припрячь?

— Человек притомился и сам пришёл, мы его не звали. Уселся тут и давай вздыхать, — отрапортовала пожилая дама в зелёной шляпке. — Так мы ему быстро занятие подыскали. А то вздыхает, понимаешь.

Фиалковая шляпка поддержала коллегу скромным кивком. А взгляд хитрый-хитрый. Похоже, наша молчаливая свидетельница так никому и не рассказала, что Сио Лантий тоже крылатый. Ну и хорошо, к чему сейчас лишний шум поднимать. Камеры слежения так или иначе покажут всё до мельчайших подробностей, если кто-нибудь додумается их проверить.

Напарник признался, что, после того как мы с сыщиком ушли, ему сделалось так тоскливо, что хоть помирай. Он осилил парочку танцев с незнакомками, которые исправно вешались ему на шею, но затем организм запротестовал против дальнейших увеселений, и тоска вновь вонзила в сердце свои острые зубы. Вот и прибился он к креслам-качалкам, послушал занятные истории про полубогов Пуйо из уст старшей вязальщицы, а заодно полезное дело сделал, спутанную пряжу упорядочил.

Когда сыщик променял наше общество на компанию разгульно поющих поклонников караоке-машины, Сио Лантий приступил ко мне с личными вопросами.

— Что вы там делали? Просто говорили?

— Говорили, да, — без энтузиазма отозвалась я.

— Ну и как?

Ответом была моя кислая улыбка и взгляд, от которого, наверное, могло бы протухнуть молоко.

Он хочет, чтобы я ушла.

Он хочет, чтобы я не уходила.

Поди разбери, что у этого дракона на уме.

Впрочем, и то, и другое желание было обосновано. В приоритете стояла безопасность жителей Мережа, поэтому, чтобы другие тыквоголовые не лезли на поверхность из Цитадели Мучений, следовало восстановить Врата как можно скорее.

Но вот что делать с уже имеющимися? Чтобы определить их слабые места, надо выяснить их мотивы. Почему они убивают? Какой им от этого прок?

Как тараканов, их точно не потравишь. И вряд ли удастся отстрелять их подобно тому, как поступают с насекомыми-мутантами, удравшими из ядовитого леса Сагаджо. Ибо они неуловимы, точно призраки. Появляются и исчезают там, где им приспичит, в какое угодно время.

Я недавно лично убедилась, когда смотрела на экран. Сперва их было штук пять или около того. Затем посреди них материализовался из ниоткуда шестой, проявился седьмой, вылез из пустоты восьмой. Первый же вдруг скрылся с глаз долой, попросту растаяв в воздухе. Телепортацией они владеют, как мастера спорта, тут уж можно было не сомневаться.

Вечеринка подходила к завершению. Гости становились пьяны, голоса брали всё больше фальшивых нот, иссякали праздные разговоры, а игры начинали надоедать.

Я опрокинула в себя ещё бокальчик с лимонной газировкой и приготовилась уходить. Сио Лантий, который бдительно следил за мной краем глаза, чем бы ни был занят, мигом подорвался, почуяв моё настроение.

— Сегодня я твой телохранитель, только поэтому и пришёл. Ненавижу вечеринки, — заявил он в ответ на мой недоуменный взгляд. — Так что не проси меня задержаться ещё чуть-чуть и не надо вот этой самоотверженности в духе «ты не обязан».

— Хорошо-хорошо, — смиренно согласилась я, отметив про себя, что напарник, похоже, по оплошности всё-таки пропустил стаканчик-другой горячительного.

На пороге меня поймал Ли Фаний Орл. Он вдруг стремительно сорвал с себя пиджак и накинул его мне на плечи. Плотная белоснежная ткань хранила его тепло.

— Бери и не смей возвращать в ближайшие сутки. На улице холодно, — в высшей степени отстранённо произнёс он, после чего столь же стремительно удалился. Странный какой. Неужели стало неловко?

Мы с напарником вышли из кабинки биотуалета, второй по счёту, функции которой сводились к тому, чтобы доставлять агентов из их секретной берлоги на поверхность — в дремучие заросли заброшенной парковой зоны.

На горизонте, за частоколом древесных стволов, алела рассветная полоса. Ни одной тыквы поблизости не шастало, но в сумраке рощи меня всё равно преследовало чувство, будто за мной скользят по пятам потусторонние злыдни.

До центра города мы добрались без приключений.

Воздух был свеж и чист. Фонтаны стояли выключенными. Над полотном проезжей части на дикой скорости проносились немногочисленные фет-фаты, прохожих было раз, два и обчёлся. Электронные машины-уборщики с тихим жужжанием поглощали пыль и мелкий мусор, на гусеничном ходу катясь вдоль ухоженных газонов. А в искристой росе, среди травы, дремали осенние первопроходцы — редкие опавшие листья.

Я подумала о Птице-Весень и о том, что она слишком жестоко наказала себя, когда в отправной точке осени ушла в добровольное заточение из страха навредить окружающим.

Повсюду ощущалась какая-то хрупкость, и нежность, и пронзительная красота, от которой хотелось немедленно отрастить крылья и закричать — громко, во всё горло, чтобы отозвалось эхо с высоких небес. А потом пустить себе по венам воздух раннего осеннего утра, залечь на пляже, в дюнах под хвоистой химерой, и смотреть, пока глаза не заслезятся, в подёрнутую дымкой даль.

Птица-Весень многое теряла. Я же не желала упустить ничего.

И Сио Лантий, судя по выражению его лица, придерживался схожей жизненной философии.

— Давай прокатимся на лесном трамвае, — забыв обо всех мерах безопасности, предложил он. — Или сначала поедим?

Мой желудок после вечеринки был непристойно полон, напарник тоже наелся под завязку, так что это мероприятие мы решили пропустить и двинулись прямиком на трамвайную остановку.

Заголовки жидкокристаллических рекламных щитов, которые попадались нам по пути, через один единогласно утверждали, что с Чернокрылых снимаются подозрения, и правильнее бы опасаться тыквоголовых. Для произведения нужного эффекта тут же демонстрировалась уродливая тыквенная башка с раззявленным ртом.

— Оперативно они сработали, — похвалил Сио Лантий. — За воздействие на широкие массы взялись. Очень разумно.

Разумно, думала я, ага, как же. Сейчас среди тыквоголовых должен был определённо настать переполох. Как минимум, они насторожатся. Как максимум, слетят с катушек. И тогда быть беде.

Кто бы мог сомневаться: сбылось худшее из моих предчувствий. Но в то утро никто из нас не размышлял о последствиях всерьёз. Нами руководили эмоции. Нас, как марионеток в театре, дёргала за ниточки Госпожа Ранняя Осень, в которую сложно не влюбиться, одно присутствие которой истончает даже самую грубую оболочку настолько, что её можно разглядеть на просвет.

Мы едва успели купить на кассе билеты, когда по серебристым рельсам к нашей остановке бесшумно подъехал трамвайчик — аккуратный, совсем как игрушечный, он отливал перламутровой зеленью и был приятен на ощупь как снаружи, так и внутри. Мы зашли. Почти все сидения были свободны, и только на последнем ряду какой-то веснушчатый юноша, вероятно, студент или школьник, дремал с выключенным планшетом в руках.

Мы сидели, синхронно уставившись в окно, хотя не исключаю, что Сио Лантию вздумалось полюбоваться моим профилем. Весь город к тому моменту уже был вызолочен солнцем и сверкал витринами, полированными поверхностями машин, струями оживших фонтанов. Солнце отражалось и било в глаза, отчего приходилось щуриться. И невольно улыбаться.

А потом нас накрыла тень, решето в световых прорехах — трамвай въехал в святилище леса: под разлапистые ветви деревьев-великанов, в шорохи кустарников, поскрипывание стволов, в элегичный птичий хор и порхание лимонных бабочек.

Ни птицы, ни бабочки знать не знали, что спустя всего полтора-два месяца по Сеа ударят холода и что за лаской солнца кроются коварство и обман. Зима не за горами, улетайте, глупые, прячьтесь!

Стоило бы крикнуть им, чтобы они не расслаблялись. Но мы говорили и думали на разных языках. А некоторые вообще не думали.

Я окрестила эту поездку «прощение с летом» и приготовилась хорошенько погоревать. Но Сио Лантий придумал для нас другое развлечение.

Трамвайчик обогнул мшистый холм, поросший молодыми стволами химер, и нашим глазам предстала величественная картина: облака взбитой радужной пыли, грохот, шум, блеск воды и — на контрасте — таинственный, немой мрак гротов. Итак, прибыли: Искристые Водопады, Мерцающие Пещеры, Три Ручья Изобилия.

Сио Лантий потянул меня к выходу, хотя лично я планировала проехать весь лес насквозь, чтобы сойти на конечной рядом с пляжным кафетерием.

— Давай до моря вплавь.

Моё недоумение было безграничным.

— Шутишь?! Так жизнь не мила, что топиться решил?

— Никто топиться не собирается. Ты попробуй сначала, прежде чем словами швыряться, — усмехнулся напарник. — Твоё хобби на вышке зависать, а моё — плавать в ручьях. Даже раздеваться не потребуется. Просто прыгай, и всё. Усилий не понадобится, вода будет тебя держать. Что, не веришь?

Трамвай с тихим щелчком закрыл двери и покатил прочь. Кроме нас на поляне возле водопадов не было ни души, если не брать в расчёт несколько ранних пташек — любителей одиночества на природе, которые выбирались к Ручьям, чтобы порыбачить.

Сио Лантий глянул на меня с вызовом и подошёл к краю обрыва, где бушующий поток водопада претерпевал метаморфозу, переплавляясь в безмятежную прозрачность ручья. А затем прыгнул, не удосужившись избавиться хотя бы от сандалий.

Раздался всплеск. Я бросилась туда, где этот псих стоял секунду назад. Нагнулась, с трудом удерживая баланс. И, к облегчению своему, обнаружила, что сетевая статья про утопленника на сегодня отменяется: напарник преспокойно держался на плаву, помахивая мне рукой в призывном жесте. Мол, давай сюда, трусиха.

Я вдела руки в рукава белого пиджака Ли Фания Орла, чтобы, чего доброго, пиджак не потерять. И прыгнула. Новые впечатления, минимальные риски для здоровья, так почему бы нет?

Экстрим с утра пораньше оказался захватывающим. Разгон и освежающий ветер в лицо, пригоршня водопадных брызг — эдакий ободряющий ритуал, напутствие, пожелание доброго пути — и под воздействием силы притяжения ты летишь вниз, чтобы ухнуть в омут чистейшего ручья.

Крик, погружение, обжигающий холод, замирание сердца, пара глотков пресной воды для профилактики… Здесь они предвестники покоя, бояться не надо, да и было бы чего бояться. Проходит полминуты — и твой организм примиряется с температурой воды. А вода, между прочим, не норовит утащить тебя на дно, как произошло бы в любом заурядном ручье. Наоборот, выталкивает, причём довольно настойчиво: даром мне не сдался твой хладный труп, Нойта Сарс, живи.

Я отплёвываюсь, слышу собственный смех — так, вероятно, смеются во сне очень счастливые люди — и прихожу в совершенную гармонию с собой.

Чуть поодаль плывёт на спине Сио Лантий. Его глаза блаженно закрыты, руки сложены на груди, ноги расслаблены. И солнце, сговорившись с тенями, расчерчивает его тело на полосы: светлая, тёмная, светлая, тёмная.

Ручей, как и планировалось, нёс нас прямиком к морю. Мы проплывали под деревьями, томно склонившими к воде свои ветви. Под нами шныряли юркие золотые рыбки: не шевелись — спугнёшь. С воздуха к нам пикировали крохотные пёстрые птички с тонкими носами, изогнутыми вопросительным знаком. Свет пробивался сквозь кроны, и казалось, само волшебство проникает под кожу.

— Ну и как тебе моя медитация в движении? — поинтересовался Сио Лантий, когда солёная вода моря наконец сменила пресную и мы, мокрые, выбрались на сушу.

— Великолепно, — созналась я, ёжась на ветру.

И вдруг заметила вереницу серебристых паучков, неприкаянно ползущих по песку.

У напарника на этот случай при себе всегда имелась небольшая герметичная ёмкость, куда он, недолго думая, паучков посадил.

— Плюс пять — итого девяносто семь, — сказал он. — Ещё трёх для ровного счёта поймаем — и будет красота. Ты уже придумала, где будешь искать недостающую часть себя?

— Понятия не имею, — передёрнула плечами я.

На самом деле поиски даже начинать не хотелось.

Может, переживут они без Врат в Дивный Мир, а?