Ядовитый Факультет. Фея, которую вы заслужили

Глава 38. Тоска зелёная

На пары я, понятное дело, опоздала. Пока мы с Сио Лантием добрались домой, пока втолковали Пересеченю, отчего это нам его выстраданный завтрак в горло не лезет, пока Сио Лантий укротил мою буйную шевелюру, заплетя волосы в мелкие косички, и помог собраться, время неумолимо приблизилось к полудню. Беги — не беги, всё равно не успеешь.

Поэтому на факультет я шла прогулочным шагом, усиленно глазея по сторонам, жадно вдыхая (если не сказать глотая) воздух и улыбаясь так широко, словно у меня в разгаре подростковая влюблённость, от которой напрочь отшибает мозги.

Впрочем, что греха таить, так оно и было. Ранняя осень действовала на меня самым прискорбным образом, негативно сказываясь на логическом мышлении и инстинкте самосохранения.

Ибо как ещё иначе объяснить, что, войдя в здание факультета, я перво-наперво сунулась на кафедру к грозе всей академии, Деусу Ниму?

Он, ввиду отсутствия у него лекции, пинал балду, попивая крепко заваренный чай и рассеянно полистывая справочник с химическими формулами ядов.

— Зачем восстанавливать Врата? — с места в карьер спросила я.

Деус Ним поперхнулся и принялся так громко откашливаться, словно вознамерился все лёгкие из себя выкашлять. Будь кто другой на моём месте, в него бы уже наверняка полетел профессорский ботинок или тот же справочник (увесистый, между прочим, талмуд) — за то, что врываются без приглашения, омрачая священный перерыв.

— Нойта… Кха-кха!.. Сарс… Кха-кха-кха! Какого… хке?! Пучеглазая барабокка тебя раздери!

Не иначе, его мои косички впечатлили, шедевр, я считаю. Каждый день было гнездо, а сегодня вдруг — нате вам — змеи.

Теперь уже я зашлась — не кашлем, смехом. Ну почему — что дракон, что изверг наш академический — ругаются одинаково уморительно?

— А где же «извините, уважаемый Деус Ним, опоздала, больше не повторится?» — тоненьким голоском изобразил профессор.

Затем он выдержал паузу, смерил меня своим фирменным ядовитым взглядом и заунывно вздохнул.

— Ладно, слушай сюда, наказание ты наше. Врата нужны. Они прямо-таки необходимы. Пока нет Врат, нет доступа в Дивный Мир.

— Кому нет доступа? Кто и что в Дивном Мире забыл? — потребовала уточнений я.

Деус Ним завёл глаза к потолку и с напускным спокойствием сплёл на груди руки.

— Души умерших, как бы банально ни звучало. Сейчас умершие не могут попасть на тот свет, так и болтаются по Мережу призраками. Уже, вон, чуть ли не каждый второй заголовок о привидениях вопит. Скоро от них отбоя не будет. А знаешь, что бывает, если случается призрачное перенаселение? Всякое паранормальное происходить начинает, да. А заодно воздух сгущается, меняются погодные условия, катаклизмы могут разразиться. Эпидемии с летальным исходом у пятидесяти процентов населения. Оно нам надо?

— Не надо, — согласилась я. — Но почему это должно быть нашей проблемой?

— А чьей ещё? Кто, кроме нас, готов расхлёбывать эту кашу?

У меня язык не повернулся заявить, что я, вообще-то, не готова. И никогда не буду готова. Услыхав о последствиях из первых, так сказать, уст, я полномасштабно осознала, что дело труба, что для Нойты Сарс отныне перестаёт существовать слово «хочу» и стартует эпоха понятия «обязана». Обязана, чтоб его!

Прощай, свобода.

А была ли ты у меня хоть когда-нибудь?

С Кагатой в её новорождённом саду мы встретились после обеда, и она мигом распознала причину моего упадочного настроения.

— Что, Деус Ним тебе гадостей наговорил? — спросила она, распространяя над квадратными метрами бывшего болота чары роста. На её половине уже тянулись ввысь маленькие зелёные деревца.

— Вроде того, — вздохнула я. — У меня был вопрос, он на него ответил, только и всего. Ничего личного. Но на душе теперь такие кошки скребут. Грусть невыразимая.

— И ты, разумеется, не поделишься. Будешь консервировать свою грусть до победного, — с досадой констатировала подруга. — Что ж, ладно, поступай, как считаешь нужным. Но на всякий случай скажу, что многим бывает обидно, когда им не доверяют лучшие друзья.

Я покивала, повздыхала, но изливать душу даже не подумала. Сформулировать бы её сначала литературно, эту грусть, подобрать слова и связать их в предложения — чтобы было, что излить.

Видимо, Кагата тоже поняла, что чувствам надо дать созреть и оформиться во что-то конкретное. Она виновато улыбнулась и занялась озеленением своей территории.

А я вспомнила, что опять забыла: забыла попросить у дракона эликсир магической силы. Но когда это у меня была голова на плечах?

Не было головы — зато имелся сырой драконий пиджак. И у пиджака наверняка что-то водилось в карманах. Я без зазрения совести в них порылась, вынула на свет пару купюр номиналом настолько смехотворным, что не хватило бы даже на чай. Нащупала носовой платок, клочок бумажки с непонятными иероглифами — и ни одного, ни единого флакона с жидкостью, которая бы могла сойти за эликсир.

Я позаимствовала у Кагаты методичку, просто чтобы взглянуть на магический алгоритм движений для выращивания сада. От нечего делать движения воспроизвела. И — о чудо, о диво дивное! — с моих пальцев сорвались искры, и упали они на землю, и дали плод.

Точнее, росток. Кривенький, хиленький росток неопознанного дерева, а может, куста или цветка, вылез прямо в том месте, где искры впитались в почву.

— Ой, — сказала я. — Это как?

Кагата уставилась на меня, недоумевая не меньше.

— Ты сегодня эликсир пила?

— Не пила. Зато воды в ручье… глотнула.

И тут меня осенило. Ручей! Первый Ручей Изобилия, куда мы с Сио Лантием, как два адреналиновых наркомана, сиганули с утра пораньше, оказался поистине чудотворным.

Я произвела движения из методички ещё раз — и искры вновь послушно спорхнули с моих пальцев, чтобы дать рождение очередному, пусть и скрюченному, ростку.

Я глядела на свои руки со смесью восторга и досады.

Кагата глядела на мои руки и не верила глазам.

Если б мы только знали, если бы мы имели представление о том, на что способны Ручьи, пришла бы подруге на ум идея ограбить сыщика? Пришла бы мне идея её послушаться? Нет, нет, нет.

И не связалась бы я тогда с Ли Фанием Орлом на свою беду, и не выяснила бы, что он дракон, с которым нас так многое связывает. И не влюбилась. И не страдала бы теперь оттого, что нам грозит разрыв…

— О-о-ох!

— Ты чего, Нойта? — всполошилась Кагата. — Да что с тобой? Такое открытие, а ты в слёзы?

Слёзы и впрямь лились у меня из глаз, словно где-то там, внутри, до упора открутили вентиль. Сама толком не помню, как из положения стоя переместилась в положение сидя на корточках, потом на колени, потом и вовсе на пятую точку, примяв едва-едва проклюнувшуюся траву.

Стыдоба, что уж тут.

— Если ты сию секунду не расскажешь, что с тобой творится, я тоже рыдать начну, — драматично пообещала Кагата, бросаясь ко мне и хватая меня за руки. — Неразделённая любовь у тебя, что ли?

— Как раз-таки разделённая, — шмыгая носом, поведала я. — Ещё как разделённая. Но ведь мне придётся уйти. А он останется…

— Погоди, значит, это не Сио Лантий? Да ладно, неужели сыщик твой?

— Он не просто сыщик, — заныла я. — Он драко-о-о-н!

— Громче ори, — вдруг зашипела подружка. — Чтобы все услышали, ага. Такие вещи надо в строжайшем секрете держать. Или ты хочешь в порыве отчаяния своему сыщику репутацию испоганить? Думаешь, в нашем обществе станут терпимо относиться к оборотню, который занимает человеческое место и пользуется всеобщим уважением? О-о-о, дорогая, ты глубоко заблуждаешься.

Я уставилась на неё в искреннем недоумении.

— Почему ты даже не удивлена?

— Удивляться. Мне, — утвердительно сказала Кагата. — В то время как я сама не та, кем кажусь. В то время как ты, Сио Лантий и профессор не те, кем кажетесь. Предполагаю, что добрая половина людей в Мереже — вовсе не люди, и они вынуждены этот факт скрывать. В принципе, оборотень-дракон — ничего особенного, ему только посочувствовать можно. Влился зачем-то в людскую среду, расследования свои ведёт. Хотя, может, ему как раз для расследования и надо было влиться.

Рассуждала подруга на редкость здраво. А у меня в моей бедовой башке бродили мысли отнюдь не здравые.

— Хуже всего то, что он не умрёт, — ляпнула я. — Никогда не умрёт. И мы не встретимся.

— Вы так или иначе не воссоединились бы надолго. Всех умерших ждёт одна дорога — в Дивный Мир. А ты — вечная привратница, Нойта. Очнись уже. Последнее дело желать смерти тому, кто тебе дорог. Пожелай ему вечных благ, найди себя, и мы вместе уйдём отсюда.

— А ты… ты себя уже нашла?

— Свою недостающую часть нашла, да, — сказала Кагата. Серьёзная и мрачная. Словно бы повзрослевшая. — Тебе интересно, что это было?

Её глаза внезапно заблестели. Она прервалась и подняла голову, сдерживаясь, чтобы не заплакать.

— Птица Нигахо. Это была птица Нигахо. Самая мелкая из всех, птенец, едва научившийся летать. Отбилась от стаи, присела на твою лесную вышку отдохнуть. А на вышке — я. Не знаю, почему меня туда понесло в два часа ночи. Интуиция, наверное.

— И… — замирая сердцем, спросила я, — вы слились?

— Да, слились. Посмотрели друг другу в глаза, а потом она превратилась в дым — и… И впиталась в меня. И у меня теперь чувство такое, словно я обрела что-то, к чему давно стремилась. Ценное. Дорогое.

Её голос, похожий на тёплое одеяло, в которое тебя неспешно укутывают, наконец затих. Она поморгала, чтобы прогнать слёзы, и будто бы облеклась в броню. Невидимую, зато отлично ощутимую.

— Поверь, — почти неслышно прошептала она. — Этот опыт стоит того, чтобы его пережить.

И взмахнула рукой, навлекая на нас серебристый полог невидимости, чтобы раскрыть передо мной свои чудесные крылья — не чёрные, не полупрозрачные. Искристо-белые. Причём ей даже клубничное мороженое не понадобилось.

— Возможно, этот опыт даже перекроет твою любовь, — добавила она. И крылья, как по команде, втянулись ей под лопатки с приятным шелестом.

Меня от такого зрелища мороз по спине пробрал.

Завидовала ли я Кагате?

Очень даже может быть.

Я возвращалась из академии домой, когда мимо с мигалками и завываниями пронеслась вереница феррити-фатов скорой помощи. А по воздуху прямо над ними — такая же череда полицейских аэроциклов — одноместных капсул, оснащённых двумя мощными винтами.

Меня под локоть подхватил Ли Фаний Орл, поравнявшись рядом со мной на тротуаре.

— Нойта, рад, что тебя нашёл. Убийства участились, — сказал он. — Что и требовалось доказать. Сегодня с утра, сразу же после того как рекламные щиты обновились, произошло целых три нападения в разных частях города.

Я ахнула. Выходит, пока мы с Кагатой торчали на лекциях, а потом откровенничали на учебном болоте, тыквоголовые окончательно сорвались с цепи?

— Их цель не ясна, — сообщил сыщик. — Они принялись убивать всех подряд. Одиноких. Семейных. Им всё равно.

— Мы должны это остановить.

— Должны, никто ж не спорит. Но теперь придётся действовать по-крупному. Подключить все ресурсы, опустошить резервы. Обеспечить каждого из жителей магической защитой — правда, не на постоянной основе, лишь на некоторый срок. Моя драконья суть, — шепнул он мне на ухо, — значительно истощится.

— Ты можешь умереть? — опешила я.

— Умереть не умру, но способности к превращениям потеряю. Они восстановятся. Скорее всего. Или нет. Точно не скажу, потому как сам не знаю.

Изъяснялся он отрывисто, шёл поспешно, словно погоня за ним. И меня под руку тянул, еле успевала ноги переставлять.

— Куда мы? — запыхавшись, спросила я.

— К тебе домой, — ответил сыщик. — Хочу на Инычужей твоих взглянуть. Пусть перестают от меня прятаться. Дело к ним есть.

Мы пересекли проезжую часть, миновали парк, приблизились к лесу и свернули на дорожку, которая вела к дому. Навстречу шёл Сио Лантий. Очевидно, прочёл последние новости и направился меня встречать, охранничек. На плече он нёс клюшку для гольфа и был настроен на смертный бой — от тыквоголовых отбиваться, если они вдруг на Нойту нападут.

А тут мы такие с сыщиком идём. Сио Лантий мигом оробел, клюшку опустил и за спину завёл.

— Молодец какой, надо же, — похвалил Ли Фаний Орл. — Следуешь моему завету. Но если бы с Нойтой что-нибудь приключилось, ты бы уже опоздал.

С такими словами он панибратски обнял этого товарища за шею и потащил его обратно к калитке.

В прихожую мы вторглись все втроём.

Путеводная Нить, которая дремала на полке для шляп, попыталась было улизнуть, но дракон аккуратно прижал пальцем кончик её шевелюры, и бегство не состоялось.

— Ай! Что вы себе позволяете! Да как вам не стыдно! — разразилась негодованием наша воспитанная, когда надо, но до ужаса вредная малявка.

— Ижи-каттари, я увидел тебя. Отдай мне своё время, — прямо как заклинание какое, произнёс детектив.

Вор-Кошмарник заприметил нас из гостиной, свалился с дивана, где так удобно лежал в компании с журналом комиксов, и прибег к ненормативной лексике. Но даже она его от дракона не спасла.

— Ижи-каттари, я увидел тебя. Отдай мне своё время, — повторил Ли Фаний Орл своим жутким дымным голосом.

И эта его речь буквально пригвоздила Вора-Кошмарника к ковру, на который тот приземлился. Судя по всему, обычно Инычужи, выдвигаясь куда бы то ни было, учитывали риск напороться на одного из хозяев Мережа и заблаговременно опутывали себя сетью невидимых чар.

Но если дракон лично проникнет на их территорию и пометит их заклинанием, тогда им от дракона не скрыться. Любопытные порядки, подумала я. И приготовилась наблюдать.

Следующим Ли Фаний Орл застукал Пересеченя, когда тот бочком продвигался по кухне с остывающим противнем в первой паре рук. Вторые две руки были заняты тем, что посыпали печенье на противне корицей и ванилью.

Пересечень был так умилительно сосредоточен, что мне его даже жаль стало. Не успел он сообразить, что вокруг происходит, а его уже приклеили к полу таинственным «ижи-каттари».

— Нойта, предательница! — крикнул он, едва я попалась ему на глаза. — Как ты могла привести дракона?!

— Я не приводила, он сам, — высказалась я в своё оправдание.

Похоже, сыщик смекнул, что в дом — в настоящий дом, а не в заброшенный сарай — он сможет проникнуть только с позволения кого-то из его обитателей (вольного или невольного позволения, не столь важно, на самом деле). Вот почему он так вцепился в нас с Сио Лантием. Сразу двоих сцапал, чтобы уж наверняка не промахнуться.

И не промахнулся злыдень. Проник.

Ополчатся ли на меня после этого Инычужи?

Что ж, не исключено.

Печенья с ванилью и корицей мне теперь точно не видать.