Заключённый с боевиками ИГИЛ

25

17 октября мы снова прибыли в Хартум на восьмое судебное заседание. Я был обескуражен тем, что судебный процесс длится уже два месяца. Однако из писем, переданных моей семьёй, и моих тайных телефонных звонков из «Аль-Худы» я узнал, что христиане во всём мире молятся за меня, и в этом я черпал воодушевление.

Продолжалась цепь ежедневных молитв и постов, возносимых за меня братьями и сёстрами из моей церкви в Чешской Республике. Я также знал, что во время служений, которые проходят в офисе «Голоса мучеников» в Соединённых Штатах каждый вторник утром, за меня молятся и мои коллеги. Пастор Хасан и пастор Кува сообщили мне, что за нас молится вся суданская церковь. Я думал обо всех этих христианах, направляясь в здание центрального суда города Хартума для участия в следующем судебном заседании.

На слушании г-н Абдуррахман — следователь и прокурор в одном лице — заявил, что обвинение обладает видеозаписью моей ночной встречи с получившим ранения студентом, и я понял, что она была сделана с помощью камеры ночного видения. Он также утверждал, что у них есть аудиозапись нашего с Монимом разговора об обращении этого юноши в христианство. Я считал это крайне маловероятным, потому что хорошо помнил эту встречу. Мы проводили её в шумном ресторане, где было практически невозможно получить какой-либо разборчивый звук с моего айфона.

Следующая часть слушания, состоявшая из серии вопросов и ответов между группой наших адвокатов и г-ном Абдуррах-маном, заинтриговала меня.

— Почему вы посчитали необходимым провести допрос обвиняемого номер один? — спросил мой адвокат, указывая на меня.

— Потому что его первый визит в Судан в 2012 году не имел законных оснований, к тому же он посетил многие районы Нубийских гор, где встречался с повстанцами. Во время этого визита он пытался собрать доказательства обвинений в притеснениях, пытках и насильственной исламизации и арабизации народа нуба. Согласно материалам следствия, — продолжал г-н Абдуррахман, — он оказывал материально-техническую и моральную поддержку боевикам-повстанцам, а также предоставил отчёт об увиденном международным организациям, в частности главному офису обвиняемого номер один.

Я знал, что он имеет в виду «Голос мучеников».

— Где находится штаб-квартира «Голоса мучеников»?

— В США, — ответил он.

— Оказали ли отчёты, представленные «Голосу мучеников», какое-либо влияние?

— Да, эти отчёты явно запятнали имидж Судана на международной арене в политическом, экономическом и военном отношениях!

Это откровенное признание поразило меня: правительство Судана не отрицает, что преследует христиан, однако оно решительно возражает против распространения этой информации за пределами Судана. В ответ на комментарий прокурора я покачал головой. По мнению моих обвинителей, проблема состояла не в том, что они преследуют христиан, а в вероятности того, что об этом станет известно за пределами страны, что испортит её репутацию!

Эта линия хода следствия продолжалась в течение некоторого времени. Г-н Абдуррахман свидетельствовал о различных противозаконных действиях, совершённых пастором Хасаном, пастором Кувой, Монимом и мной. Наши адвокаты оспаривали и возражали, однако безрезультатно. Каждый раз судья принимал сторону обвинения.

Я знал, что это судебное разбирательство было фиктивным, а обвинения, выдвинутые против меня, — сфабрикованными. Расследование проводил тот же человек, который теперь представлял обвинение, и ни одно из доказательств, предоставленных моим адвокатом, не оказывало никакого влияния ни на ход слушания, ни на признание меня виновным или невиновным. А хуже всего было то, что судья явно принял сторону обвинения — во время перекрёстных допросов, когда представители обвинения не могли дать приемлемого ответа на поставленный им вопрос, за них отвечал судья. Этот сценарий был мне хорошо известен: именно так проводились процессы в коммунистической Чехословакии, и шансы на решение суда в мою пользу были совсем невелики.

Два дня спустя я написал своей семье ещё одно письмо.

«Мои дорогие!

Приветствую всех вас из тюрьмы «Аль-Худа». Я искренне благодарен всем вам за вашу неустанную молитву, пост и поддержку, а также за ваши письма, от которых я получаю огромное ободрение и радость. Спасибо за то, что вы мне очень помогаете, за ваши молитвы и прошение о благодати (2 Послание к коринфянам 1:11). Я верю, что скоро мы будем вместе восхвалять Бога.

Я снова и снова перечитываю все полученные от вас письма и черпаю в них огромную поддержку, особенно в библейских стихах, которые вы мне написали. Благодаря вашим молитвам я испытываю чудесное прикосновение руки Божией. Сила, которую я обретаю, благодаря вашим молитвам, помогает мне продолжать борьбу за веру. Бог наделяет меня силой даже в моей слабости (2 Послание к коринфянам 12:10), именно Он завершит эту битву за меня (Псалом 58:3).

Сегодня слова Павла из 2 Послания к коринфянам 6:3 (и особенно из 10-го стиха) особенно могущественно коснулись меня. Только благодарностью могу я объяснить ту удивительную радость, которой Господь наполняет меня, несмотря на это длительное заключение. Чем дольше я нахожусь в тюрьме, тем больше умножается моя радость, и я испытываю новые прикосновения пронзённых гвоздями рук Господа. Всё это мы можем объяснить только жертвой Иисуса Христа, который возлюбил нас. Я живу, зная и ощущая огромную защиту и вмешательство руки Божией, особенно находясь в опасности».

В письме я также описал замечательную ситуацию, которая недавно произошла в «Аль-Худе», — последнее невероятное вмешательство Господа в мою жизнь. Двумя неделями ранее в нашу уже и без того переполненную камеру (нас было уже девяносто пять человек) перевели ещё одного опасного заключённого. В камере было предусмотрено только семьдесят пять нар. Я узнал от брата Шуквана, что новый заключённый был наркобароном, осуждённым за преступления ещё в подростковом возрасте и в настоящее время отбывающим четырнадцатый год своего двадцатилетнего тюремного срока. К моему удивлению, мужчина сел на мои нары рядом со мной и начал раздавать заключённым марихуану. С собой он принёс огромный современный телевизор и DVD-плеер, желая превратить наш тихий уголок камеры в шумный наркопритон, где заключённые могли бы курить и смотреть записи боксёрских боёв.

Брат Шукван, мой «телохранитель», был возмущён и на следующий день повернул наши трёхэтажные нары на девяносто градусов, чтобы перекрыть угол камеры и не позволить заключённым приходить смотреть видеофильмы. Наркобарон был в ярости и не собирался так просто сдаться. Он собирал всё больше и больше своих друзей, и они курили рядом с моими нарами. Два раза я пытался противостоять этому и выражал на ломаном арабском языке своё категорическое несогласие с их поведением и просил их уйти. К моему удивлению, заключённые уважили мою просьбу и вскоре покинули угол, чтобы курить марихуану в другом конце камеры.

Продолжая терять клиентов, наркобарон решил отомстить мне. Общеизвестно, что любой, кто продаёт в тюрьме наркотики, может похвастаться блатом с сотрудниками тюрьмы. Поэтому на следующий день, когда я возвращался из часовни в камеру, неожиданно был остановлен надзирателями для обыска, во время которого один из них обнаружил мой потайной пояс на нижнем бельё, где я хранил деньги и мобильный телефон. Он отобрал мой телефон и пригрозил оставить его себе, если я немедленно не «выкуплю» его за пятьдесят суданских фунтов (около 8 долларов).

После нескольких минут волокиты я, наконец, вернулся в камеру. Все, казалось, ожидали моего возвращения, особенно наркобарон, который сидел, скрестив руки на груди и пытаясь своим видом запугать меня. До конца дня он всё время придирался ко мне, а вечером поставил телевизор прямо возле моих ног и включил на всю громкость, чтобы все в камере могли смотреть и слушать женский боксёрский поединок.

Следующей ночью он до 2 часов прямо у меня под ухом врубил музыку. Чудесным образом Господь дал мне достаточно Своей милости и спокойствия, чтобы я мог уснуть среди всей этой суматохи. Непрерывная громкая ночная музыка раздражала и других заключённых. Они также сердились и обижались на наркобарона, но никто не смел пойти с ним на конфронтацию. Я наблюдал за тем, как благоговение заключённых меняется на раздражение, а затем на ненависть, однако сам я испытывал по отношению к этому человеку совершенно другое — я сочувствовал ему. Господь дал мне сверхъестественную любовь к моему обидчику, особенно после прочтения Книги пророка Захарии 4:6, стиха, который проговорил к моему сердцу: «…не воинством и не силою, но Духом Моим, говорит Господь Саваоф».

Когда я размышлял над этим стихом и подумал об этом человеке, Святой Дух согрел моё сердце. Я попытался увидеть его таким, каким его видит Христос, который смотрит на него с любовью. В конце концов, какую жизнь он знал? С тех пор как он был подростком, он прожил в этой тюрьме четырнадцать долгих лет. После этого во всём, что я делал или говорил, я решил отвечать на его жестокость добротой.

Следующая ночь прошла на удивление спокойно. Не было громкой музыки, запугиваний, преследований или неожиданных обысков со стороны надзирателей. Но больше всего я удивился в тот день, когда вернулся из часовни и обнаружил, что нары наркобарона пусты. Исчезли также телевизор и DVD-плеер. Расспросив сокамерников, я узнал, что неожиданно и необъяснимо наркобарон был переведён в другую суданскую тюрьму, расположенную примерно за тысячу километров. Я не мог в это поверить и провёл ночь, молясь за него и прося, чтобы Бог проявил к нему милость. Однако молниеносное вмешательство Господа в эту ситуацию напомнило мне о том, что даже в этой камере, в окружении преступников, убийц, воров и наркоторговцев, Бог наблюдает за мной, защищает, оберегает и напоминает мне, что я принадлежу Ему. Как написано в Книге пророка Захарии 2:8: «…касающийся вас касается зеницы ока Его».