Зябрики в собственном соку, или Бесконечная история

Глава 19

Я растерялся. Примерно так же растерялся бы человек, который взмолился богу о том, чтобы тот подарил ему сто рублей – и тут же нашедшей кошелек. В котором лежит ровно сто рублей.

Что делать? Бежать к чемодану, потом хватать и бежать уже с ним? Как назло, растяпистый тезка забыл свое имущество ровно посреди площади, хоть циркулем вымеряй, и, бегущий я с чемоданом буду бросаться в глаза, как таракан посреди кухни. Вспомни парнишка о чемодане, просто обернись – и мне хана. Тут же начнется веселая игра «Поймай вора».

Стоять, ждать, пока Ершан исчезнет за кустами и только потом броситься к трофею? А если его тем временем подрежет кто-нибудь другой, менее осторожный? Локти кусать?

Позвать владельца, мол, что же ты…

А, всё.

Мои сомнения завершились самым логичным способом: тезка таки вспомнил про чемодан и вернулся за ним. Оглянулся – у меня ёкнуло сердце, но на меня, застывшего одиноким тополем на Плющихе, он не заметил – потрогал карман с деньгами и, подхватив барахлишко, пошагал к автобусной остановке.

Я, выдохнув – все это время, оказывается, стоял, затаив дыхание – постарался успокоить бешено колотящееся сердце и двинулся следом, стараясь не потерять из виду темно-зеленую тюбетейку.

Тюбетейка, как выяснилось, в условиях Талгана – ненадежный ориентир. Здесь такие же, или похожие, носил каждый второй – потому что каждый другой второй был женщиной – так что мой порыв походил на попытку проследить солдата в пилотке посреди воинской части. К счастью, на зрение я не жаловался, так что, поначалу потеряв Ершана в толпе, быстро выцепил взглядом желтый чемоданчик и больше не отставал от него.

Словосочетание «желтый чемоданчик» навело меня на мысль о том, как здорово было бы, если бы я взял СВОЙ, очень похожий на ершановский, чемоданчик с собой[110]. Подошел поболтать, поставил рядом с его – свой, потом подхватил, якобы по ошибке – и ходу. К сожалению, свой чемодан я оставил на одном из полустанков, так что быстренько помечтав, я пришел к выводу, что идея не прокатит – если и не сам обокраденный шпак[111], так милиция, куда он обратится, быстро сообразят, что чемодан именно попятили, а не просто прихватили по ошибке, после чего у них окажется и мое описание и отпечатки пальцев, и паспорт будет в списке именно украденных, а не просто пропавших. Понятия не имею, есть ли разница, но попадать в ориентировки мне в любом случае не хочется. Так что – действует по плану «Б», «берем и сваливаем».

Пробежав быстрым шагом по аллее вдоль деревьев – Ершан уже успел перейти улицу – я остановился на краю тротуара, пропуская колонну мальчишек-велосипедистов в черных мундирах и фуражках с красными околышами… ёлки, да это же суворовцы[112]! Интересно, как они в этом мире называются…? Не отвлекаться!

Да уж, плохая из меня мышка-наружка…[113]

Меня чуть не хватил очередной сердечный приступ, когда я увидел, как к остановке подкатывал, звеня, красно-желтый угловатый трамвай, с тремя вагонами. Если Ершан сядет в трамвай – я его потеряю, подбежать к остановке я не успевал. Нет, обошлось: он тоже к остановке не успевал. Проводил взглядом хвост трамвайного поезда – сзади на торчащей трубе сцепки, знаменитой трамвайной «колбасе», стоял мальчишка-безбилетник – я двинулся по улице, обходя остановку по кругу, как волк, обкладывающий добычу.

Будущая жертва похитителя документов торчала в редкой толпе, ожидающих трамвая на остановке. Остановка своего гордого названия не заслуживала – ни павильона, ни будочки ни даже какого-никакого завалящегося навеса, просто бетонная площадка у рельсов. Или это я за время путешествия на поездах по просторам ОРС разбаловался?

Так, прикинем шансы… Результат – без шансов. Ершан, раззява, поставил чемоданчик у ног и о чем-то глубоко задумался. У такого можно не только чемодан унести – сапоги снять… А вот остальные ожидающие могут меня попалить, если я отправлюсь вдаль с чужим чемоданом. Значит, что? Значит, нужно ждать трамвая.

Ждать пришлось долго, видимо, расписание для здешних вагоновожатых не было строгими требованиями, а так – рекомендациями. Я подождал, пока Ершан со своим чемоданчиком протиснется внутрь вагона и подбежал следом, успев запрыгнуть в последний момент.

Нет, можно было бы, конечно, повиснуть на подножке, как и сделали двое вполне взрослых мужчин, или, по примеру давешнего парнишки, прицепиться к «колбасе», но мне ведь не ехать нужно, а чемодан увести. Что толку от того, что я еду на трамвае, если от цели меня отделяет стенка.

Вагон внутри был деревянный, как в бане: пол из узких реек, стены обиты дощечками, из реек же – сиденья вдоль стен. Жарко здесь было тоже как в бане, полностью раскрытые окна не спасали нисколько. Расставшись с тремя гривенниками, я получил взамен от симпатичной черноглазой девчонки-кондукторши маленький серый клочок бумажной ленты, с надписью «Билет для проезда по всему маршр. в одном напр. Цена билета 30 коп. Серия 413. Артрамвай». Читать билет пришлось потому, что кепки у меня не было. Не видите связи? А она есть: мне не нужно попадаться на глаза Ершану, для чего было бы неплохо натянуть на глаза козырек… который у тюбетейки отсутствует. Вот и пришлось низко наклонить голову, делая вид, что на билете написана «Война и мир» в трех томах.

Народу в вагон набилось не много и не мало, в самый раз, так что сесть будущая жертва не смога и стояла, вцепившись в петлю, свисавшую с потолка на ремне – поручней тут не было. Чемодан он поставил у ног, потому что… трамвай тронулся, я чуть не загремел вдоль салона… потому что для того, чтобы удержаться на ногах, нужно было держаться всем, чем только можно. Я деликатно раздвигая толпу, подкрался чуть ближе, встал совсем рядом, почти касаясь вожделенной цели голенищем сапога, повернулся спиной…

Трамвай начал замедлять ход, приближаясь к очередной остановке. Вот он, момент истины…

Я нагнулся, подхватил чемоданчик за ременную ручку и зашагал к выходу. Проскочил в раздвижную деревянную дверь с пыльными стеклами – взгляд зацепился за табличку «Воспрещается курить и плевать» – и выпрыгнул на бетон остановки.

Сейчас бы остановиться, выдохнуть, вытереть пот со лба – на улице жарища, а пот холодный – закурить… Но нельзя, нельзя. И даже не потому, что папиросы я забыл в своем чемоданчике – отчего курить хотелось так, что уши опухали – а потому, что Ершан сейчас может рассмотреть в окошко знакомую вещь и поднять крик. Или просто обнаружить наличие отсутствия. Поэтому – часть вторая плана «Б».

Увернувшись от грохочущего грузовика – мелькнул зеленый задний орт с огромными белыми цифрами – я перебежал улицу и свернул в ближайшие дворы. Попетляв немного, как заяц – и стараясь не думать о том, что я сейчас заблужусь к чертовой бабушке – вышел на небольшую улочку, где и присел в сквере на лавку у небольшого фонтана.

Положил чемодан на колени, погладил, не удержавшись крышку – моя прелесть… мои документики… – и чуть не получил очередной сердечный приступ. Видимо, именно этим объяснялась беспечность Ершана в отношении чемоданчика.

На крышке красовались солидные, надежно прикрученная петля, в которую был вдет тяжелый навесной замок. Как я его сразу не заметил?! Петля была присобачена со знанием дела, а не так, как я видел один раз на калитке: огромный замок, толстые петли, которые даже болгаркой не сразу возьмешь… привинченные саморезами. Так, что вору не понадобилась бы ни болгарка, ни отмычки, достаточно одной отвертки. Здесь такое не прокатит…

С другой стороны, подумал я, чего я вообще расстраиваюсь? «Угол»[114] у меня, как его вскрыть – дело десятое. Это только в американских фантастических рассказах человек может умереть от голода на складе с консервами, потому что у него нет открывашки. На деле же вскрыть банку, как и снять шкуру с кошки, можно разными способами. Придумаем. Сейчас – уходим из города.

«Стою на полустаночке…», да тьфу ты! Вот же привязалась! И не стою я вовсе! И даже не сижу, а очень быстро двигаюсь по шпалам от того самого полустаночка. «И я о шпалам, опять по шпалам…» Да что ж ты будешь делать!

Хотя эта песенка более точная: во-первых – по шпалам, а во-вторых – да, опять. Я уже по этим шпалам ходил, когда вчера прятал свой чемодан перед прибытием в столицу Талгана. Увидел удачное место из окна вагона – и, выйдя из поезда, добрался сюда пешком, тут идти-то километр, ну или два.

Где можно спрятать вещь в незнакомом месте? В городе – положить в камеру хранения или в ячейку в супермаркете, но это не мой случай – в камере хранения принимает вещи человек, который может и заподозрить неладное, если приду с чемоданом получать чемодан. А автоматических камер я здесь не видел[115]. Не говоря уж о супермаркетах[116].

Если рядом лес – добраться до него, выбрать место, которое не зальет дождем и прикопать вещи там. Еще и ветками завалить. Я посмотрел на юг, где на горизонте, в том самом месте, где почти заканчивалась ровная, как стол, степь, зеленела тонкая, почти невидимая каемка. Это те самые талганские джунгли, с крокодилами и прочими прелестями. До которых еще ехать и ехать ПОСЛЕ столицы Талгана.

Итак, я посреди плоской степи. Где мне спрятать чемоданчик? Сначала я подумывал забраться под один из железнодорожных мостов и запихнуть его туда. Но потом понял, что человек, прячущий что-то под железнодорожным постом, и в более спокойные времена вызовет подозрения в теракте. Тогда я решил оставить его на хранение на ближайшем полустанке. Но, как уже сказал, вид из окна вагона навел меня на другую мысль.

Деревянный мост через реку.

Обычный автомобильный мост, очень похожий на тот, из-за которого ссорились товарищи Борщ и Лопата[117], разве что более надежный. Я прогулялся до него по дороге от полустанка и теперь под деревянным настилом, по которому грохочут колеса колхозных грузовиков и конных телег, меня ждет мое имущество.