Зябрики в собственном соку, или Бесконечная история

Глава 37

– Чего такой грустный, Ершан? – хлопнули меня по спине, отчего незаметно подкравшийся Берген чуть не получил локтем. Некоторые вещи у меня на автомате проходят, на одних рефлексах.

– Да вот, думаю, правильно ли я решил…

Задачки попались легкие, логарифмы с неравенствам я таки разгрыз, а вот показавшийся с первого взгляда простеньким пример из геометрии заставил задуматься. Вроде бы и несложно: косинус икс минус косинус двух икс равно нулю. Значит, нужно найти угол, косинус которого будет равен косинусу угла, в два раза больше искомого. Ага, а теперь попробуй высчитай… Нет, я и этот пример решил, но… Правильно ли? Я, в задумчивости, иногда такого могу насчитать, плюс с минусом перепутать или запятую не туда сдвинуть, отчего по моим тетрадям перемещались автомобили с отрицательными скоростями, перевозящие сталь с плотностью этилового спирта. От невнимательности. А невнимательность – это такая штука, когда ты даже не замечаешь, что был невнимателен.

– Да брось ты… ты же после армии?

– Нет, после школы.

– Да?! А выглядишь так, как будто тебе лет двадцать, я и думал, что… Еще борода твоя. Тогда да, ты по конкурсу идешь. Это я после армии, мне достаточно экзамен на положительную оценку сдать – и я поступил[229].

– Ты после армии? – в свою очередь удивился я, мысленно матеря чересчур внимательного Бергена, который почти точно угадал мой возраст. А сам, кстати, выглядит как школьник.

– Ну да.

– Где служил? – машинально спросил я. Как будто мне место службы скажет хоть что-то.

– Восьмидесятая мотострелковая Краснознаменная Краснодонская орденов Камашева и Красной звезды дивизия имени Верховного совета Каджийской Республики Советов. Ефрейтор Кароев.

– Что-то я слышал про нее… – снова брякнул я. Потому что название мне и в самом деле показалось знакомым. Что-то я слышал про эту дивизию. В нашем мире.

– Ранее стрелковая, ранее пластунская, ранее горнострелковая, ранее стрелковая, ранее пехотная, сформированная в 1053 году, прошедшая Гражданскую и Великую Отечественную!

Вспомнил! У меня в этой дивизии знакомый служил. Только называлась она не восьмидесятая, а девятая, но точно помню, что в войну она была пластунской. Единственной пластунской дивизией в СССР, в ней воевали казаки, в казачьей форме, той, что черная, с красными башлыками[230] и кубанками… шапками-кубанками[231], я имею в виду. Часть со славными традициями, короче говоря.

Берген, поняв, что я слышал о его дивизии, гордо расправил плечи и солидно сказал:

– Мы тут, кстати, собираемся пива выпить в честь экзамена. Ты с нами?

– По-ра-по-пи-ву-пора, по-ра-по-пи-ву-по-ра, – напел я.

Берген на секунду завис, и тут же, поняв, о чем песенка, рассмеялся:

– Точно! Это у вас там, в Талгане, так поют?

Черт. Откуда я знаю, что там поют в Талгане, и поют ли вообще. Может, там поют какие-нибудь мугамы[232], про которые слышали только фольклористы, а может – наоборот, талганские песни известны по всей стране и талганец их не знающий, так же странен, как, например, негр, не знающий, что такое рэп.

– Не, это я от… этих… услышал…

Ну, придумывай быстрее – от кого.

– От геологов.

От каких еще, к чертям, геологов? Что им в джунглях делать?

– А что они в джунглях делали?

Берген, ты смерти моей хочешь?

– Проездом.

С крыши на чердак! Талган же на границе находится, куда им там было ехать?!

– Понятно… – по лицу Бергена было видно, что он ничего не понял, но, кажется, решил, что с этими придуманными «геологами» какая-то смутная история. Возможно, они и не геологи вовсе были… Ладно, хоть не спросил, что мы там, в Талгане, поём…

– А что вы там, в Талгане, поете?

Ааа!!! Да что ж это такое?!!

Берген заржал:

– А про пиво – другие слова помнишь? У меня гитара есть, можно будет потом в комнате сыграть.

– Ну, если припомню…

– Никакого пива!

Ну, конечно. Свинка услышала про какой-то непорядок и решила вмешаться. Не дай бог это не в меру активное существо станет нашей старостой, вот поплачем тогда… А если она еще и в общежитие живет…

– У вас послезавтра экзамен по химии, а вы напиваться собираетесь!

– А куда же нам идти?

– Вы – в Афосине! В музеи, в театры, в библиотеки! А вам бы только глаза заливать!

– Простите, девушка…

– Я не девушка…! – огрызнулась Свинка – и покраснела, как свекла.

– Это ваше личное дело…

Свинка побурела, следом за ней побурел Берген, изо всех сил старающийся не улыбаться.

– … а как вас зовут?

– Я с незнакомыми не знакомлюсь.

– Как вы тогда знакомыми обзаводитесь? Впрочем, неважно? Нам ведь все равно так или иначе вместе учиться и знакомиться все равно придется. Вот я, например, Ершан, это – Берген, а вы…?

– Ланита, – все же выдавила из себя Свинка.

Ланита. Отлично. Это полное имя или сокращенное? И как его сокращать? Лана? Нита? Лора? В русском языке сокращение имен – весьма нетривиальная задача и с налете не всегда догадаешься, что Евгения – это Женя, а Александр – Шура.

– Ланита, почему ты так переживаешь за нашу нравственность?

– Потому что, во-первых, я не хочу учиться вместе с… – она остановилась, подыскивая подходящее слово.

– Алкоголиками? – дал я подсказку.

– Пьяницами? – подключился Берген.

– Хулиганами и тунеядцами?

– Людьми, которые безответственно подходят к процессу обучения. А еще вы комсовцы… вы же комсовцы?

– Да, – сказал Берген.

– Нет, – сказал я. Потому что понятия не имел, кто такие комсовцы. Вернее, я, конечно, подозревал, что это – здешний аналог комсомола, но, во-первых, уверенности у меня не было, а во-вторых – в документах, которые я попятил у настоящего Ершана не было членского билета или каких иных следов того, что он состоит в комсомоле… космоболе… тьфу, как это здесь называется?… комсе, вот. Интересно, как это расшифровывается?

– Как – нет? – Свинка-Ланита округлила глаза. Отчего вовсе не стала похожа на анимешную девочку, как можно было бы предположить. Потому что таких… пухленьких анимешных девочек не бывает. Или я таких не знаю.

– Как это нет? Ты должен непременно вступить в каэсэм!

О как. Каэсэм. Коммунистический Союз Молодежи, надо полагать.

– Когда это мы перешли на ты?

– Нам же все равно так или иначе вместе учиться.

Не понял. Это меня сейчас подкололи, что ли? Это же мои слова!

– Я пока не считаю себя достойным…

– Ну, – Ланита скривилась и осмотрела меня от сапог, начищенных, между прочим, до зеленой тюбетейки на голове, – пока я тоже не знаю, можно ли считать тебя достойным… пивохлеб. Я в нашем классе была комсоргом[233], поэтому обязательно поставлю вопрос на общем собрании[234] о необходимости доведения первокурсников-некомсовцев до уровня вступления в каэсэм.

После чего Ланита гордо задрала свой курносый пятачок и прошествовала мимо нас с Бергеном по коридору. Потом обернулась и добила меня парфянской стрелой[235]:

– А ты, Ершан, будешь на моем личном контроле.

Быть незаметным и не выделяться, говоришь…