Амур-батюшка. Книга 2

Глава шестая

Широкие лыжи, подбитые шерстью, волочились за Савоськой по снегу на длинных веревочках. За плечами у старика — лук и ружье, сбоку — нож и колчан со стрелами. Савоська идет к Бердышову.

«Хотя я и старый и меня никто не слушает, но я не переменился, все тем же Чумбокой остался, и об меня еще зубы обломаете, как и в прежние годы! Но неужели Ванька согласится отдать Дельдику? — думал он. — Быть не может! Нет, однако, не отдаст».

К полудню старик добрел до Додьги. Бердышова дома не было, он уехал в Хабаровку. Савоська погостил у Анги, поговорил с Дельдикой, но про то, что делается в Бельго, никому не сказал ни слова. Потом пошел к Федору, с которым водил дружбу с тех пор, как вместе охотились.

— Живи у меня! Оставайся за своего, — уговаривал Савоську Барабанов, услыхав про его ссору с братом. — Что там у вас вышло? Рассказывай, как ссорились…

Барабанов звал гольда на охоту, но тот жаловался, что у него грудь болит, говорил, не стоит идти, надо немного подождать. В Уральском старик целыми днями либо играл с дочерью Ивана, либо проводил время с ребятишками переселенцев. Он учил их делать ловушки, луки, западни. В воскресенье с утра, собравшись в избе Барабанова, ребятишки заставили Савоську рассказывать сказки.

— Дядя, дядя! Про лису, — теребили его дети.

Старик оглядел белобрысых русских ребятишек. Он любил детей и хотел бы иметь своих, но жизнь его так сложилась, что у него никогда их не было.

— Ну, иди сюда. Так, кругом садись. Одна компания будет, — говорил старик.

Дети засмеялись, сдвинули табуретки и притихли. Они смотрели на гольда с восхищением.

Старик набил трубку и поджал под себя ноги. Федор и Агафья уселись на лавку рядом. Улыбки появились на их лицах.

— Тебе кто там? — вдруг спросил старик маленького Сеньку Бормотова.

У парнишки за пазухой кто-то шевелился.

— Ушкан, — ответил мальчик и распахнулся.

Под кафтаном сидел заяц. Дети радостно засмеялись. Заяц забился, раздвоенная губа его задрожала.

— Тебе где взял ушкана? — удивился гольд.

— Илюшка на петлю поймал.

Ребята стали дразнить зайца, дергать его, щипать. Савоська отнял зайца, прикрыл его рукавом и что-то тихо пошептал. Заяц успокоился.

— Его смирный. Самый смирный, он сам всего боится, — молвил старик. — Если человек всего боится, мы скажем: заяц.

— Дядя, а ты что ему сказал?

— Сказал, что обижать никто не будет, тут хорошо. Надо его пускать в тайгу, пусть он домой идет… Ну, слушайте…

Один охотник охотиться пошел, — начал Савоська сказку. — Далеко пошел. На нартах таскал жир. Много жира. Кеори взял — это калужьи жабры, тут вот, — показал Савоська за уши. — Вот идет на охоту по речке. Наши всегда речкой ходят… Откуда-то взялась — идет лиса. Встретились. Лиса говорит: «Здравствуй, дядя!» — «Здравствуй». — «Ты куда?» — «На охоту пошел». Ну, лиса говорит: «Давай буду маленько помогать. У тебя собак мало, меня запрягай, вместе на охоту пойдем. Буду нарты таскать». Старик думает: «Ладно!» Надел ей хомут. Лиса идет заместо собачки. Вдруг охотник след нашел — выдра ходила. Выдра в воде живет. Смотрит — маленечко подальше дырка, как прорубь, пропарина, там выдра лазает. А лиса ноги туда уронила, как будто упала. Только задние ноги уронила. «Ой-ой! — орет. — Ноги сломала… Ой-ой! Ходить не могу, в нарты меня посади». Старик посадил ее в нарты посередке.

«Ой-ой! — лиса кричит. — Дядя, дядя! Ноги больные, тут худо сидеть, там лучше посади, где жир и калужьи жабры, там помягче». Старик ее посадил, спрашивает: «Ничего?» — «Маленечко лучше…»

Дети засмеялись.

— Ну вот, едут дальше. Речку нашли. Лиса спрашивает: «Дядя, дядя, какая это речка?» — «Это большая речка», — отвечает старик. Еще дальше пошли. Там еще речка. «Дядя, а это какая речка?» — «Маленькая речка». Так старик сказал. Вот доехали, где охотиться. Старик думает: «Надо делать балаган». — «Ну, лиса, иди таскай ветки, постель делай». Лиса взяла топор, пошла ветки рубить. Старик ждет. Че-то долго обратно не идет. «Что такое? — думает. — Почему долго лисы нет? Куда делась? Однако, пропала!» Пошел старик искать. Ходил-ходил, искал-искал — нету лиса!.. «Ой, — подумал, — худо!..» Вот этот старик обратно пришел. В балаган пришел, свою нарту стал смотреть. Что такое? Ни рыбы, ни жира, ни калужьих жабр! Все продукты пропали!..

— Лиса утащила! — воскликнул Мишка Барабанов.

Дети бурно смеялись. Савоська, довольный не меньше их, раскуривал дрожащими руками трубку.

— Бабка нам эту сказку рассказывала, — заговорила Настька. — Только там мужик карасей вез.

Вошла Фекла Силина.

— К Бердышову какие-то богатые гости приехали на белых собаках, — сказала она.

— Снизу приехали? — забеспокоился Савоська. Он живо поднялся и отдал зайца Сеньке. — Надо посмотреть!

— Дядя, дядя, еще сказку!..

Но Савоська не слушал. Он поспешил в дом Бердышова. Чем печальней были раздумья старика, тем сильнее вихлялся он на ходу. Ноги, простуженные и больные, все хуже слушались его и ступали вкривь и вкось, так что со стороны казалось, будто Савоська вытанцовывает.

— Гляди, старик вовсе рассохся, — заметил, глядя ему вслед, Барабанов.

У избы Ивана гольд увидел знакомую упряжку. Псы, свернувшись клубками, лежали на снегу.

Старик ввалился в избу. Там пили чай Денгура и Писотька.

— У-у! Здорово! Зачем приехали сюда? — спросил Савоська.

— Ты откуда? — изумился Писотька.

— Кругом хожу! Че, Аннушка, у тебя водочка есть? — обратился Савоська к Бердышовой. — Надо угостить. Это хороший человек, — и он с силой хлопнул Денгуру по плечу, так что тот поежился.

Писотька с подозрением присматривался к Савоське своими колючими глазами.

— Ты зачем плевался, когда мы сватались? — спросил он. — Ты старый человек, должен понять, что в это время нельзя плеваться.

— Болею!.. — Савоська притворно закашлялся, вздрагивая всем телом. — Сюда лечиться пришел, тут русская шаманка хорошо лечит. А там сидеть совсем не мог, чуть-чуть живой пришел сюда.

Немного погодя Савоська вышел из дому и направился к избам крестьян.

— У-у!.. — со злобой замахнулся старик на белых псов богача.

У барабановской избы играли ребятишки. Савоська подозвал их, взял у Сеньки Бормотова зайца и, подойдя к упряжке, бросил его в снег, чуть ли не на собак Денгуры.

Заяц помчался в тайгу. Белые собаки встрепенулись и кинулись за ним. Савоська свистнул и замахал широкими рукавами рваного халата, словно собираясь взлететь. Нарты сватов с силой ударились о пенек и разлетелись в щепы, постромки зацепились. Собаки выли, рвались за убегающим зайцем и с наскока обрывали ремни. С оборванными поводками они сворой помчались по релке.

Денгура и Писотька выскочили наружу.

Заяц вдруг шарахнулся в сторону, кубарем скатился с обрыва на реку и помчался через торосники. Собаки, распластавшись, неслись как стрелы. Два пса, запутавшись в ремнях, покатились и стали грызться.

Денгура и Писотька, яростно размахивая руками, что-то кричали. Наконец, видя, что собаки умчались с остатками нарт, они со всех ног пустились за ними. Вдруг катавшиеся клубком псы рванулись вперед. Обегая Денгуру справа и слева, они зацепили его ноги ременными постромками. Старик плашмя упал на спину, и собаки помчали его волоком по льду.

— Цо таки? Цо таки? — визжал Писотька.

— Эй, эй!.. Тук-се-е! Туксе-е!..[4] — орал Савоська.

Он схватился за живот руками и хохотал так, что чуть не падал в сугроб головой.

Заяц помчался по дороге в Мылки и вскоре скрылся. Собаки исчезли в торосниках, но еще долго слышался их яростный вой и отчаянные крики сватов.