Белое солнце Анголы

СВАПО

Не потерял тогда актуальности вопрос о попытках ЮАР обойти ООНовский план предоставления Намибии независимости, предусматривавший демократические выборы[33]. Она хотела протолкнуть так называемое внутреннее устройство, посредством специально подобранных марионеток, в том числе чернокожих. СССР, Ангола и Куба были едины: не допустим. Схожую позицию заняли США и другие западные партнеры. ЮАР, столкнувшись с общим сопротивлением, отступила. К сожалению, такой расклад встречался нечасто.

В апреле 1987 года в Москве открылось официальное представительство СВАПО. Это был серьезный политический шаг со стороны Советского Союза. Друзья давно его добивались. Трудности были скорее организационные: найти тогда подходящее помещение было много труднее, чем сейчас, когда полцентра Москвы перестроено заново. По такому поводу в МИД состоялась моя встреча с Тео-Бен Гурирабом. Может, в силу характера самого события, но намибиец был настроен декларативно. ФАЙЛА, ангольская правительственная армия, говорил он, изменила военную ситуацию в свою пользу, держит под контролем практически всю южную часть страны, где ранее находились основные военные базы противника. На пом фоне и отряды ПЛАН (так назывались сваповские вооруженные силы) проводят успешные боевые операции.

К этому времени я уже неплохо знал положение в Анголе, чтобы принимать все на веру. Но и спорить с друзьями было еще не очень принято. Словом, серьезного разговора не получилось.

Весной 1987 года Э. Шеварднадзе встретился в Москве с министрами иностранных дел прифронтовых государств. Для нас, «африканистов», это было очень важное мероприятие: наши друзья на континенте постоянно жаловались на недостаточное к ним внимание.

В основном говорил замбиец Л. Мванашику. У него постоянно звучало — «социализм», «империализм», причем под первым применительно к региону подразумевались прифронтовые государства, а под вторым — Южная Африка. Рисуя картину лишь двумя красками, замбиец заявлял, что США и Западная Европа — союзники апартеида, что увязка предоставления независимости Намибии с выводом из Анголы кубинских войск — идеологическая диверсия и т. п. Как, спрашивал я себя, нам после этого вести конкретные дела? Но мы уже научились отделять фразеологию от практической политики.

Вместе с тем за способом выражения замбийца скрывался определенный смысл. Вполне вероятно, что многие наши африканские друзья верили, что удастся привести Намибию к независимости без того, чтобы кубинцы ушли из Анголы. Все же Куба являла собой гарантию против всевластия ЮАР, причем единственную. Платил же за такие «удобства» Советский Союз. Не получалось упрекать за это друзей — они преследовали свои интересы. Но и мы должны были заботиться о себе. По мере того, как урегулирование набирало темп, определенные разночтения с друзьями становились более ощутимыми, и это мы еще увидим.

Упомянутая встреча была полезна и как способ обмена взаимной информацией. Так, ангольцы впервые сообщили нам тогда о возобновлении разговоров с американцами, что актуализировало вопрос о нашем отношении к этому. Мы никогда не препятствовали подобным контактам как таковым. Но куда они ведут? У нас внутри не обходилось без дискуссий, но в итоге все больше превалировала линия — пусть встречаются, пусть говорят.