Белое солнце Анголы

По западной Африке

В апреле же 1987 года я совершил большую поездку по Западной Африке, расширив круг знакомств с африканскими лидерами. Расскажу об одном из них — габонце Омаре Бонго, хотя к южноафриканским делам эта встреча имеет мало отношения. Скорее, это небольшая иллюстрация специфики работы.

В Либрсвилле проштрафился наш посол, и Шеварднадзе решил, что его отзыв в Москву надо объяснить на месте габонским властям. Пусть страна небольшая, но и к ней надо иметь уважение. Тем более, что наши внешнеторговые организации имели некоторые виды на ценные породы древесины, производимой в Габоне.

И вот мы с Сергеем Борисовичем Крыловым в роскошном президентском дворце. Бонго сидит на возвышении, чем-то напоминающем трон, все остальные, включая гостей, — внизу. Меня он слушает рассеянно, зевает, а в определенный момент как бы «засыпает». Делаю вид, что ничего не замечаю, и в свою очередь прибегаю к «азиатской хитрости». Бонго не может не «проснуться», когда я говорю ему: «У нас с Вами, господин Президент, и без того доверительная беседа. Но я предлагаю продолжить разговор один на один, ибо есть кое-что, что могу сказать только Вам лично».

Бонго делает молниеносный жест, и вся его свита исчезает в мгновение ока. Сергей, однако, остается — по-французски, языке беседы, он говорит гораздо лучше меня. Теперь мы уже в численном большинстве. Цель достигнута, беседа, фактически на те же темы, что и раньше, идет далее гладко. Расстаемся почти по-дружески. Во всяком случае, Бонго даст мне свой самолет, чтобы слетать в наиболее богатый живностью заповедник. Тогда это меня сильно увлекало. Добавлю для экзотики, что на обратном пути попали мыв жуткую африканскую грозу и были рады-радехоньки, что голландский экипаж — на службе у Бонго — доставил нас благополучно в Либрсвилль.

Как потом оказалось, гроза эта была для нас не последней на африканских воздушных трассах и не самой страшной.

Теперь в Абиджан. Во-первых, Кот-д'Ивуар, это ни для кого не тайна, поддерживает Савимби. Во-вторых, президент Феликс Уфуэ-Буаньи — один из старейших руководителей в Африке. Перед началом беседы нас долго водят по дворцу, впечатляют несметными богатствами. Помню, приоткрыл занавеску на одной из витрин, напоминавших музейные. Ее предназначение было иным, она оказалась доверху набитой золотыми монетами.

Беседа с престарелым президентом не обманывает ожиданий, но скорее с общефилософской точки зрения. Он все убеждал меня в преимуществах плюралистического общества, каковое пытается построить в своей стране, хотя в ней пока и сохраняется однопартийная система. Уверял, что Африке не нужна индустриализация, ее дело — сельское хозяйство и сохранение растительного и животного мира. «Смотрите, как поднялась на какао моя страна». Видно было, что вопросами сугубо практическими этому мудрому человеку не очень интересно заниматься. По существу проблем мы больше говорили с министром иностранных дел С. Акс, но дальше его попыток представить дело так, будто Кот-д'Ивуар перестал помогать унитовцам, мы не продвинулись.

Короткая передышка в Москве, где я встречаюсь с министром иностранных дел Буркина Фасо. С ним разговор о Чаде — все конфликты к югу от Сахары, большие и малые, были тогда «мои».

В июне 1987 года я опять в Западной Африке, надо поговорить в двух Конго. Одно — со столицей в Браззавиле — дружески настроено к Советскому Союзу, принимает близко к сердцу ангольские дела. Второе тогда именовалось Заир. Его столицу, город Киншасу, отделяет от первого огромная и быстрая река — Конго. И сейчас вижу, как стремительно проносятся по ней целые островки зелени, оторвавшиеся от берегов. Здесь другой лагерь, почти открыто помогающий Савимби.

Президент Народной Республики Конго Д. Сассу-Нгессо сыграет затем видную роль в ангольском урегулировании. Молодой, располагающий к себе человек, он отмечает, что видит подвижки в африканской политике Советского Союза. Ей уделяется значительно больше внимания, чем раньше: за два года, как у власти М. Горбачев, в Москве принято больше африканских руководителей, чем за предыдущие десять лет. Главный мотив с нашей стороны — проблемы континента решать самим африканцам. По Анголе и Югу Африки позиции, по крайней мере как они выражаются на словах, совпадают практически полностью. С Д. Сассу-Нгессо идет конкретный разговор и по чисто двусторонним отношениям; они у СССР с этой страной довольно продвинутые.

На другой стороне реки меня встречают неожиданно приветливо: расхождения в подходах — одно, а цивилизованные отношения — другое. Даже настораживает, как сладко «поют» Госсекретарь по иностранным делам Кабола Кисека Сена и Госкомиссар Экила Лионда, величественная чернокожая красавица (эта привлекательность впоследствии сгубила ее карьеру). С Советским Союзом Заир, по их словам, намерен поддерживать самые дружественные отношения. Что же касается помощи мятежникам, то это, дескать, сильно преувеличено. Попробуй проконтролировать границу с Анголой, ведь ее протяженность 2600 километров. Племена, близкие к тем, на которые опирается УНИТА, благосклонны к ней. У нас насчет этого другая точка зрения, мы доподлинно знаем, что Заир — одна из главных перевалочных баз, через которые идет унитовцам американское оружие.

В те времена Заир представлял собой внешне вполне крепкое государство, особенно на фоне Анголы, в чьи дела президент Мобуту активно вмешивался. Знали бы тогда заирцы, что их ждет буквально через несколько лет, через какие потрясения пройдет (и еще проходит) их страна, как важны будут для нее отношения с Луандой.

И ведь вот какой парадокс: Мобуту поддерживал тогда силы, враждебные ангольскому правительству. А теперь то же самое правительство, тот же самый президент Душ Сантуш помогают, в том числе войсками, тому, кто сменил Мобуту, — Кабиле. Более того, с территории Демократической республики Конго (ныне так называется Заир) они атакуют отряды Савимби. Разные коленца выкидывает история.

Президента Мобуту Сесе Секо (полное его имя очень длинное), с которым мы, естественно, пожелали встретиться, в Киншасе не оказалось. Большую часть времени он проводил в Западной Европе. Позже, в 1989 году, я беседовал с ним в его поражавшей богатством и обилием охраны резиденции в Париже. Было это уже после намибийского урегулирования. Мы активно мирили тогда МПЛА и УНИТА, а заирец предлагал себя в качестве посредника.

Итак, вечером мы покидаем Киншасу. Что-то в очередной раз происходит в столице Заира: аэропорт погружен в полутьму, кругом автоматчики, выражение чернокожих лиц не самое доброжелательное, палец на спусковом крючке. Пройдя через их строй на борт «Сабены» (летим домой через консультации в Бельгии), попадаем в другой мир. Мягко освещенный комфортабельный салон, приглушенная музыка. Взлетаем со вздохом облегчения. Сразу после набора высоты предупредительные стюардессы накрывают раскладные столики белоснежными салфетками. Предчувствие вкусного ужина и расслабления после нелегких переговоров наполняет нас с Сергеем блаженством. Увы, оно недолговечно. Пилот предупреждает: приближается грозовой фронт такой мощности, что обойти его невозможно. Только что расставленные приборы, всякие там миниатюрные солонки и перечницы исчезают. И начинается вакханалия. Так, наверное, должен выглядеть конец света. Молнии сверкают и рвутся у самых иллюминаторов, каждый раз угрожая, что следующее огненное щупальце достанет тебя. Металлический корпус самолета бросает из стороны в сторону, как щепку, тело его гудит и вибрирует. В буквальном смысле небо кажется с овчинку. Габонская гроза по сравнению с этой — детская шалость.

Наконец, все успокаивается. Столики вновь выдвигаются из своих пазух, в полном изобилии еда и напитки. Прибегаем к классическому методу русского человека, когда он хочет забыть о передрягах, возможно, пожалуй, даже несколько переусердствуя. И засыпаем в полной уверенности, что на ближайшие несколько часов, по крайней мере до Брюсселя, покой обеспечен. Не тут-то было…

Промежуточная посадка в Лагосе, глубокая ночь. Нежданно-негаданно на борт поднимается наш посол в Нигерии. Я рад его видеть, хотя глаза повинуются этому с большим трудом. «Александр Васильевич (имя и отчество изменены в интересах «конспирации»), зачем же вставать среди ночи, у вас какая-то экстренная информация?» И узнаю с ужасом, что проснулся ни свет ни заря не он один. В посольстве собран дипломатический состав. Посол явно горд своей инициативой, не так часто приходится слышать оценки нашей африканской политики напрямую от замминистра. Самолет стоит в Лагосе два часа, так что, говорит он, вполне успеем провести производственное совещание. С последней надеждой смотрю на Крылова. Тот, как всегда, на первое место ставит долг — надо ехать. Страшным усилием воли привожу себя в более-менее рабочее состояние, пока по пустынной ночной дороге мчимся к посольству. Встреча, вроде, проходит без заметных огрехов, но когда попадаем назад в «Сабену», самолет кажется нам лучшим местом на всем огромном протяжении западноафриканского побережья.