Брюсов Орден. Ради лучшего будущего

Глава 25

г. Санкт-Петербург, 5 (17) марта 1881 года

3849-е санкционированное вмешательство в поток времени (сбой)

— Да не казните себя, Алексей Дмитриевич, — положив ладонь мне на плечо, вкрадчиво проговорил Осип Фомич.

Первым моим порывом было незамедлительно сбросить его руку, но я сдержался: пусть считает меня смирившимся. А там еще посмотрим!

Время близилось к полудню. Провожаемые холодными молчаливыми взглядами античных статуй и бюстов, вдвоем с генералом мы неспешно шли по пустынным белым аллеям Летнего сада. Жандарм был в штатском, мой крамольный вицмундир прошлого царствования — чудом не сделавшегося позапрошлым — скрывала серая офицерская шинель. Сквозь тучи проглядывало солнце, под подошвами сапог задорно скрипел чуть подтаявший в его лучах снежок… Просто-таки идиллия, Уроборос ее загрызи!

— Орден проиграет, но вашей вины в этом, почитайте, что и нет, — продолжил между тем мой спутник. — Пеняйте на тех, кто скрыл от вас информацию о Легионе. Догадываюсь, почему они так поступили — но это уже неважно. Добавьте сюда ваш шок после взрыва бомбы, травы, которыми вас поили… Вы, сударь, были просто обречены на откровенность со мной. А Орден, соответственно — на поражение.

— За себя не скажу, — с сомнением покачал я головой, — а вот насчет Ордена — тут вы, пожалуй, поторопились. Ну, выяснили вы адрес, по которому через полторы сотни лет окажется Машина. И что с того? Чертеж, что я нарисовал, слишком приблизителен, чтобы всерьез на него опираться. И главного — точного места нахождения Машины — на нем нет. Как толком нет и описания системы охраны — я только пост на входе указал… Про ту же Сухареву башню вам наверняка куда больше известно!

— Лиха беда начало, — усмехнулся генерал. — Установим и точное место, и расстановку постов… А что до Сухаревой башни — я уже говорил, к ней нам, к сожалению, не подступиться.

— А с чего вы взяли, что к новой штаб-квартире подступиться будет легче? — запальчиво поинтересовался я.

— Лучшее тому свидетельство — ваше у нас появление, Алексей Дмитриевич, — заявил жандарм. — Точнее, даже не само по себе оно — а предшествовавший ему провал вашей миссии. У Машины сбоев не бывает — это мы уже усвоили твердо. В вашем веке в штаб-квартире Ордена произошло что-то крайне неординарное. Скорее всего, Машина была уничтожена. И полагаю, аккурат усилиями дождавшегося своего часа Легиона. Впрочем, если даже это и не наша заслуга — что ж, мы не гордые. Главное — результат.

— Что угодно могло случиться, — заспорил я. — Будь здесь, и правда, замешан ваш Легион — зачем нужно было ждать так долго? Машину перевезли на Волоколамку не день и не два назад!

— Как раз момент вмешательства и говорит о том, что сбой — дело наших рук, — пояснил жандарм. — Атаковать ранее, чем вы, Алексей Дмитриевич, отправились на миссию, означало бы гарантированно сотворить парадокс. Поступить так было бы с нашей стороны крайне безответственно. Затягивать с ударом — значит, тоже столкнуться с парадоксом — не случись сбоя, вы бы не попали в 1881 год и не поделились с нами ценной информацией. Момент нападения подобран идеально: после вашего ухода в прошлое — и до расчетного срока возвращения. Совпадение? Не думаю. Значит — работал Легион.

— Легион… — пробормотал я, лихорадочно ища возражения — и, к собственному ужасу, не находя их. — Откуда он вообще взялся на мою голову, этот Легион?! — выдохнул в отчаянии.

— Легион — отражение Ордена, — воспринял вопрос отнюдь не как риторический Осип Фомич. — Появилась угроза — нашлась на нее и управа. Обе организации восходят к 1697 году, когда Яков Брюс получил свою Машину. Об этом проведал один из влиятельнейших людей России того времени — глава Преображенского приказа розыскных дел князь-кесарь Федор Ромодановский. В Ордене утверждают, будто информация была вырвана у их первого Гроссмейстера посредством пытки, однако это ложь. Тот сам пришел к Ромодановскому — потому что хотел заручиться его покровительством. Но князь-кесарь раскусил подлинную суть замысла Брюса и приказал уничтожить Машину. Вот на этом этапе, возможно, дошло дело и до каленого железа. И именно тогда в распоряжении Ромодановского оказалось полдюжины колец…

Генерал принялся было стягивать с руки перчатку — должно быть, собираясь снова продемонстрировать мне заветный ободок — но, передумав, просто постучал двоеперстием левой кисти по корневой фаланге среднего пальца правой.

— Также в руки князя-кесаря попал некий прибор, — продолжил жандарм. — Сам по себе — почти бесполезный, но без него Машина оказалась связана некими ограничениями — в отношении диапазона доступных лет и некоторыми иными. Это должно было стать только первым шагом, но проныра Брюс сумел получить защиту у царя Петра. Есть подозрение, что для этого ему пришлось кое-что подправить в прошлом — отсюда, кстати, расхожие слухи, будто Петра I подменили в Европе — в памяти кого-то из незафиксированных Столпов сохранилась прежняя, истинная версия истории. Так или иначе, Ромодановский получил от царя жесткую отповедь и бороться в открытую уже не мог — поэтому он основал Легион — для тайного противодействия детищу Брюса, Ордену. Да, силы были неравны. Легион всегда уступал своему антиподу — и числом, так сказать, штыков, и политическим влиянием — пусть некоторым из нас, как, например, вашему покорному слуге, — Осип Фомич несколько картинно поклонился, — и удалось достичь определенных высот в Империи… И все же победа осталась за нами. Пожалуй, Алексей Дмитриевич, я слукавил, сказав, что мы не горды. Гордыня — большой грех, но ничего не могу с собой поделать: я страшно горжусь, что приложил руку к краху Ордена!

— За что же вы нас так не любите? — вздохнул я. — В конце концов, ведь это не Брюс тогда пытал каленым железом вашего Ромодановского — ровно наоборот!

— Не исключено, что история о пытке — вовсе выдумка Брюса, — презрительно скривившись, заметил генерал. — Душещипательная сказочка, сочиненная им для царя. Но если и нет… Орден должен был быть остановлен — прежде, чем осуществит задуманное. И он остановлен. Мы успели.

— Так что такого страшного, по-вашему, было задумано-то?! — всплеснул руками я.

— Призвание в мир Антихриста — ни больше ни меньше!

— Что? — споткнулся я, едва не упав — однако предупредительный спутник успел подхватить меня под локоть и удержать. — Антихриста? Вы серьезно?

— Абсолютно серьезно, — невозмутимо кивнул жандарм. — Все эти истории о преобразовании Орденом общества — лишь красивый антураж. Возможно, вы и сами заметили, сударь: не особо-то Скачки способствуют прогрессу — как социальному, так и техническому. Нет, что-то, вроде бы, делается и здесь, отрицать не стану, но явно не это главное. Мечтой Брюса было не создание Нового Справедливого Мира, а выведение Нового Человека. Сверхчеловека. Богоборца. Того, что сумеет одолеть Ангела Господня, явившегося к Изобретателю и потребовавшего уничтожить Машину — эту историю вы, надеюсь, знаете?

— Знаю, — почти машинально подтвердил я. — Только речь в ней шла вовсе не об ангеле…

— Можете в духе времени называть его посланцем Высших Сил — суть дела от этого ничуть не поменяется. Изобретатель дерзнул ему перечить и спрятал Машину в прошлом — с тем, чтобы к нужному моменту родился Антихрист. Сверхчеловек.

— Не понимаю, — мотнул я головой — видимо, слишком резко: боль, о которой последнее время я уже начал было понемногу забывать, тут же напомнила о себе разрывом портативной бомбочки. — Как Машина породит этого вашего Супермена? — несмотря ни на что, продолжил я. — Или это должен быть робот? Терминатор? Ну, искусственный организм, — поспешно пояснил в ответ на недоуменный взгляд собеседника. — Типа голема…

— Что вы, Алексей Дмитриевич, конечно же нет, — отмахнулся Осип Фомич. — Жидовские легенды о големах тут ни при чем. Антихриста родит человеческая женщина от человеческого мужчины. Не совсем обычная, конечно, женщина — и не от первого попавшегося мужчины. Дело в том, сударь мой, что параллельно с тем, как вы, посланцы Ордена, ломаете прошлое, само время меняет вас. В ходе переноса происходит… не знаю точно, как описать это строго научным языком… Орошение, опыление, отравление… Пребывание между потоками перестраивает ваш организм на клеточном уровне, — прозвучало это как-то уж слишком по-современному. В XIX веке уже знали о клетках? Хотя, может, и знали. — Понемногу, почти незаметно. И, судя по всему, не особо предсказуемо. Машина вынуждена действовать методом проб и ошибок. Встречая вас с миссии, она оценивает результат, и если тот ее устраивает — посылает вас снова, для усиления эффекта, а если нет — отбрасывает. Затем полученное закрепляется путем браков с такими же подвергнувшимися воздействию — вы же в курсе, что Орден не поощряет связи своих членов на стороне? Как же: кровь подопытных не должна попусту разбавляться! Дети от таких союзов снова направляются на миссии — и так из поколения в поколение. Как Воронежские конезаводчики вывели орловского рысака — так и Машина готовит приход Антихриста. На вашем месте, Алексей Дмитриевич, я бы только радовался, что на вас эта цепочка зла оборвется!

Умолкнув, генерал остановился и воззрился на меня, явно ожидая реакции на свой рассказ.

— Бред какой-то… — только и смог выговорить я. Слова жандарма казались полнейшим абсурдом, но, что и как на них возразить, я пока не понимал.

— Ну, почему же сразу бред, — пожал плечами Осип Фомич. — Уж точно ничем не хуже той чуши, что льет в уши своих адептов Орден. Общество они, мол, развивают, государство укрепляют, России служат… Как же! Будь так, давно бы русский орел распростер крылья и над Константинополем, и над Веной, и над Лондоном! Не так уж и много нужно для этого в прошлом переиграть… — заметил он почти мечтательно. — Но нет же: вам Александра Сергеевича Пушкина на убой подавай! Лишим гения пары недель жизни — и будет всем счастье! Самим не смешно? Ладно, не станем ссылаться на собственное признание Брюса Ромодановскому — но есть же объективные, неопровержимые факты! Одних посланцев Машина использует многократно, о других забывает после первой же миссии — а то и вовсе не задействует. Факт? Факт. Причем, от поведения посланца на миссии выбор Машины очевидным образом не зависит. Далее. Способности Столпа передаются по наследству — это еще один факт. Сын или дочь двоих родителей-Столпов почти наверняка тоже окажутся таковыми. Если Столп — только один из родителей, тут уже возможны варианты…

— Мои папа и мама — оба были обычными людьми, — сухо заметил я.

— Иногда способности проявляются через поколение или два — отсюда, вероятно, рождение Столпов в обычных семьях. Либо их родителей попросту вовремя не выявили и не окольцевали ни Орден, ни Легион. Как моего отца, например… Да вы, сударь мой, были с ним знакомы! — улыбнулся внезапно генерал — будто бы не слишком веселой улыбкой.

— В самом деле? — недоуменно нахмурился я. — Что-то не припомню на своем жизненном пути на одного Фомы…

— Зато наверняка помните некоего Томаша. Если по-русски — как раз Фому. Что ж, раз уж об этом зашла речь, позвольте еще раз представиться: генерал-майор Осип Фомич Ковальский — к вашим услугам!

* * *

— А ведь я вам, Алексей Дмитриевич, даже благодарен, — с кривоватой усмешкой заявил жандарм. — Ваш рассказ расставил последние точки над «i». То, что Машина не смогла предсказать появление на сцене миссии моего несчастного отца, да еще и дважды не смогла, и послужило для меня окончательным доказательством его былых способностей. Угасших в детстве, но все же оставивших свой след. Как вы, вероятно, знаете, Столпы приподняты над потоком времени — и поэтому Машине плохо удается их просчитать…

— Мы защищались… — пробормотал я непрошенные — и, вероятно, бессмысленные — оправдания. — И в 1812-м, и в 1837-м…

Тем временем, замедлив шаг, Осип Фомич остановился перед одной из статуй на аллее — изваянием молодой женщины, попирающей ногой мешок с рассыпанными монетами и прижимающей к груди нечто, напоминающее лавровый венок — припорошивший скульптуру снежок не позволял определить предмет в ее руке с уверенностью.

— Немезида, греческая богиня возмездия, — задумчиво кивнул на нее генерал. — А ведь это, пожалуй, символично… При всей однозначности моих чувств к Ордену, в данном конкретном случае мне не в чем вас упрекнуть, — к немалому моему удивлению заявил он затем. — Вы и в самом деле защищались. Кстати, в течение нескольких лет я и сам мечтал поквитаться с дорогим папашей. Открывшиеся у меня способности он именовал не иначе, как печатью сатаны. Дошло до того, что отец решил утопить меня в Неве! И не просто решил… На мое счастье, вмешался Легион. Лет до десяти я вынашивал планы жестокой мести, а потом, благодаря вам с напарницей, все устроилось само собой. Собственно, не появись вы, отец бы все равно умер в 1837-м, просто чуть позже…

Жандарм еще продолжал что-то говорить, но я уже его не слушал — новость о родстве Осипа Фомича с моим злым гением Ковальским вдруг затмилась иной, куда более актуальной. Ноги у меня внезапно похолодели, лицо обдало жаром, живот подвело, сердце замерло… Как я уже как-то упоминал, прочувствовав раз, подобное уже ни с чем не спутать!

Еще миг, и Летний сад, включая разоткровенничавшегося генерала, пришел в движение, завертелся вихрем — и меня выдернуло из чужого потока времени, словно утопающего из черного омута.