Брюсов Орден. Ради лучшего будущего

ЭПИЛОГ

Атолл Папанраасиа (неофициально — остров Якова Брюса), август 20** года

Текущий поток времени

Солнце палило нещадно. Оно здесь всегда палило нещадно, даже через пять минут после рассвета и перед самым закатом, о чем уж говорить сейчас, в полдень!

На все ее жалобы на местный климат шеф только посмеивался в бороду и обещал, что в сезон дождей они еще мечтать будут о ласковом теплом лучике. Включать кондиционер он разрешал только на пару часов, вечером — чтобы остудить комнату перед сном. Ну, тут его можно было понять — с электричеством на острове было неважно, почти все, что вырабатывали солнечные панели на крыше бунгало, шло на поддержание работы аппаратуры — а на пике этого даже не хватало, приходилось запускать пахучий и немилосердно рычащий дизель-генератор и жечь драгоценную солярку.

Удивительно, как ей удалось выпросить у шефа холодильник для напитков! Возможно, потому лишь, что он и сам был непрочь скоротать вечерок за баночкой ледяного пива.

Но самой в холодильник не спрячешься, так что единственным ее спасением оставался океан — благо он тут был со всех сторон, и это если еще не считать мелкой лагуны внутри острова. Почти все свободное время она проводила, как сейчас: лежа в воде — издали изумрудно-бирюзовой, вблизи же — прозрачной, словно слеза. Свою лепту слез сюда она тоже внесла — осознав наконец, на что подписалась. Случилось это примерно через месяц после высадки, когда окончательно схлынула эйфория от знакомства с новым, столь экзотичным домом. Контракт в тропиках на десять лет (при прожитых к настоящему моменту неполных двадцати) — там, в Москве, это казалось чуть ли не сказкой (особенно с учетом возможных альтернатив: маячил не только пряник). До кучи, и делать-то почти ничего не придется… Почему-то в той бумаге ничего не было написано ни про тучи голодных москитов по вечерам (в отличие от родных комаров, подлетающих бесшумно, а кусающих куда больнее), ни про ядовитых медуз в океане (прежде чем она сумела отыскать место, куда эти твари не заплывали, те успели располосовать ей обе ноги и руку бордовыми узорами ожогов), ни про злобный ротавирус, сваливший ее на неделю с температурой под сорок. О неотступающей жаре, о жестоком солнце, под которым на ее смуглой азиатской коже чуть ли не впервые в жизни высыпали коричневые веснушки, там тоже не оказалось ни слова.

Но слезами горю не поможешь — и, пролившись, они остались в прошлом. С чем-то пришлось смириться, чего-то научиться избегать, что-то — как, например, эти ежедневные ванны в океане — суметь полюбить. Главной проблемой неожиданно оказалось то, что в Москве представлялось едва ли не основным плюсом — нудное безделье. По большому счету, ни секретарь, ни референт шефу были не нужны — с делами он прекрасно управлялся и сам. За все два месяца аврал случился лишь однажды, когда в самый ответственный момент вдруг засбоила безотказная аппаратура. Вот тогда пришлось побегать. А так…

Ни телефона, ни собственного компьютера с выходом в сеть у нее не имелось — вот это как раз оговаривалось заранее, но вовремя не насторожило — зачем в раю интернет?! Был ни к чему не подсоединенный ноутбук — шеф закачал ей на него несколько тупых игрушек — но все их она трижды прошла за первые же дни.

Со скуки она даже вызвалась готовить шефу (ну и себе заодно) обеды и ужины — так себе забава…

Кстати, об обеде — как раз близилось время сегодняшнего. А значит, подошла пора возвращаться в бунгало, чтобы хотя бы салатик по-быстрому напилить: раз уж назвался груздем — мухомором не прикидывайся…

Помедлив еще минуту, она поднялась на ноги. До берега отсюда было добрых пятнадцать метров, но вода едва доходила ей до колен. Выжала длинные, так-то цвета вороньего крыла, но будто бы начавшие немного выгорать волосы, провела ладонями по груди и бедрам, смахивая капли. Купальным костюмом она пренебрегала — а кого стесняться? Шеф на этот берег не ходил, предпочитая отмокать в лагуне, а кроме них двоих на острове никого и не было.

Признаться, последнее время ей даже иногда хотелось вот так, выходя во всей своей юной красе из океана, нечаянно — непременно нечаянно! — столкнуться у кромки воды с шефом. Конечно, тот уже безнадежный старикан (сколько ему там лет? Сорок? Да у него же дочь чуть младше нее!), но человек, как оказалось, неплохой (честно говоря, в Москве она его слегка недолюбливала — и не то чтобы совсем без оснований). Да и можно подумать, здесь богатый выбор? Контракт, как ни крути, длинный, а в монашки она не вербовалась…

Пока что, правда, если шеф и испытывал к ней что-то личное — чувства это были сугубо отеческие, по крайней мере, выглядели таковыми. Но тут уж ей карты в руки…

Девушка резко мотнула головой — как ни выжимала волосы, соленые капли полетели во все стороны. Хватит! Пока что она ничего такого твердо не надумала! Так, мимолетные фантазии… Ну да спешить ей некуда: на острове им десять лет куковать — если, конечно, в Ордене не передумают или не вмешается Скачок. На последнее, правда, рассчитывать особо не приходилось: шеф рассказывал, что место здесь особое, чуть ли не самое стабильное на планете. За это остров и выбрали для… Для командировки, назовем это так.

Пока она шла через пальмовую рощицу к бунгало, тело успело высохнуть. У заднего крыльца лежало на перилах ее пляжное бикини. Натянув купальник, она завернулась в тонкое цветастое парео, и только затем вошла внутрь.

Шлепая босыми ногами по дощатому полу, первым делом направилась к холодильнику с напитками, открыв дверцу, скептически изучила содержимое. Запасы ее любимого ромового коктейля закончились еще неделю назад, до нового подвоза оставалось ждать еще неделю. Скользнув взглядом по рядочку мгновенно запотевших баночек пива, она даже потянулась было к крайней из них, но тут же руку убрала: это шефу. Тот бы, конечно, не отказался поделиться, но резервы на острове скудны, а до их пополнения, как уже было сказано, целая неделя. Нет, лишать шефа его любимого пива было бы некрасиво. Да и недальновидно.

Еще раз окинув взглядом нутро холодильника и с отвращением скривившись на сладкую колу — вот уж чего можно завозить поменьше — она взяла с верхней полочки пластиковую бутылку с обычной питьевой водой без газа и захлопнула дверцу. Открутила пробку, с наслаждением сделала несколько больших глотков — и тут услышала приглушенный голос шефа. Доносился тот из-за двери рабочего кабинета.

Внеурочный сеанс связи с Большой Землей? Странно, что шеф ее не предупредил — обычно в таких случаях он предпочитал держать секретаря поблизости. Не нашел? Скорее всего так. Но теперь врываться в кабинет с криком «Вот она я, шеф!» было бы уже, пожалуй, глупо.

А вот послушать снаружи — почему бы и нет? Какое-никакое, а развлечение…

Отставив полупустую бутылку, она на цыпочках подкралась к неплотно прикрытой двери и приникла к щелочке между той и косяком. Шеф как раз умолк — заговорил его собеседник. Кто именно был на экране, видеть она не могла, но без труда узнала голос. Собственно, на связь с островом всегда выходил один и тот же человек. Анатолий Сергеевич Ульянов, Гроссмейстер Ордена.

— Я же скинул тебе копию отчета, — сварливо произнес шефов собеседник. — Того самого, что ложится на стол ко мне самому!

— Я читал, — откликнулся шеф. — Там больше воды, чем вокруг моего острова! А самого главного, как раз, нет. Ты же понимаешь, мне нужно то, что в отчетах не пишут!

— Нужно ему… — проворчал Гроссмейстер. — Ну, ладно, слушай. Развитие пошло лавинообразно. Такого я не ожидал: парень уже полностью вырван из потока. Силенок у него пока, конечно, маловато, но потенциал… Я вообще не вижу ему пределов.

— Серьезно? — хмыкнул шеф.

— Ну, естественных пределов. Но и Машина его уже почти потеряла. В общем, вывод такой: контролировать Одинцова, пока он не сидит в нашем подвале в серебряных кандалах, мы не способны — совершенно. Но есть и хорошая новость: поднявшись над потоком, он обрел небывалую стабильность, которую буквально разбрызгивает вокруг себя, словно бегемот дерьмо. В результате, несмотря на все его выкрутасы, соответствующего букета парадоксов мы не наблюдаем.

— Все равно нужно его вернуть, — заявил шеф. — И как можно скорее!

— Работаем над этим, — бросил Ульянов. — Там же еще вот какой фактор нарисовался: с ним ушла Полина.

— Полина? — изумился шеф. — Полина бросила Орден?! Уроборос вам на голову, а говоришь, нет парадоксов!

— Тут дело не в парадоксе — а в этом идиоте Панкратове.

— Вот как? И что же он такое отчубучил?

— Намекнул Полине, что теперь она сирота.

— А то она не понимала!

— Как оказалось, нет.

— Удивительно… Но все равно, кто Виктора тянул за язык? — вздохнул шеф. — Всыпь ему там как следует!

— Вообще-то, он свое уже получил, — усмехнулся Гроссмейстер. — Полина разрядила в него шокер, а Одинцов добавил какой-то железякой по башке. Так что клиента пришлось выводить из комы. Ну ничего, очухался — уже разговаривает. Рвется спасать Орден — но, к счастью, доктора пока не пускают.

— Ясно. Ладно, по Полине я представлю свои соображения. Есть к ней один ключик… По Игорю подумаю, но тут тебе не месте виднее…

— Учти, на него теперь еще и Легион зуб точит. Правда, тоже пока не понимает, как подступиться.

— Это я видел в докладе. Что-то сверх написанного?

— Нет, по Легиону там все, что у нас есть. Будем с ними разбираться.

— Ясно, — повторил шеф.

— Ну раз ясно, на этом все, — заявил Ульянов, по-видимому, собираясь отключиться.

— Погоди, — остановил его шеф. — Есть одна маленькая просьба. Личного характера.

— Слушаю тебя.

— Тут референт мой краску для волос клянчит. Я в прошлом месяце включил в заказ — не прислали. Ты уж там распорядись — девочка очень просит.

— Фиолетовую, небось? — хохотнул Гроссмейстер, заставив подслушивавшую разговор девушку покраснеть. Что тут такого смешного?!

— А Уроборос ее разберет! Она мне название и номер написала, я так и отправил.

— Ну хорошо. Я дам команду. Самому тебе ничего больше не нужно?

— Мобильную атомную электростанцию.

— Не в этой реальности.

— Да я понимаю. Шучу.

— Тогда на этой веселой ноте и закончим. Следующий сеанс — по обычному графику.

— Принято. До связи.

— До связи.

Разговор прервался, и Зульфия поспешно отступила от двери обратно к холодильнику. Вовремя: через считанные секунды из кабинета, одетый в длинные шорты-бермуды и распахнутую на груди свободную клетчатую рубашку, вышел ее шеф — Федор Федорович Белоголовцев, посвященный шестого градуса, которого большинство в Ордене считали разжалованным, лишенным кольца и изгнанным, а немногие — достигшие пятой степени и, вроде как, допущенные к секретам — и вовсе казненным. И лишь Гроссмейстер, да вот еще она, Ибрагимова, были в курсе правды. Собственно, о том, что жива сама Зульфия, знали в целом свете только Ульянов и Эф Эф.

С улыбкой кивнув секретарю, шеф открыл холодильник, достал оттуда банку пива, с хлопком откупорил, отпил, затем спросил:

— Купалась?

— Как всегда, — развела руками она. — А что еще делать?

— Пришло время немного поработать. Помнишь, был такой Тёма Воробьев?

— Полинин мальчик? Которого грузовик сбил? Конечно, помню, — кивнула она.

— Подбери мне все, что у нас по нему есть. Включая Полину авантюру с письмом из прошлого. А еще посмотри, не найдется ли чего-нибудь по родителям Игоря Одинцова. Но это, скорее всего, через штаб-квартиру надо будет запрашивать… Однако ты все равно сначала поищи в локальной базе.

— Хорошо, — несколько удивившись заданию, но постаравшись не подать вида, проговорила Зульфия. — Когда это нужно?

— Судя по всему, еще вчера. Но хотя бы сегодня к вечеру.

— Хорошо, — повторила девушка. — Я все сделаю. Только вот как быть с обедом… Я еще им не занималась.

— Обед по расписанию, — усмехнулся шеф. — На голодный желудок — какая работа?

— Тогда я пошла резать салат, — заявила она. — Через пятнадцать минут — подтягивайтесь на веранду!

— Договорились, — подмигнул ей Эф Эф.

Конец.