Брюсов Орден. Ради лучшего будущего

Глава 31

г. Санкт-Петербург, август 20** года

Текущий поток времени

Было темно, но не так чтобы очень. Жарко — но не слишком. Что-то шумело, гудело и поскрипывало — но приглушенно, в отдалении. Пахло тиной, плесенью и автомобильными выхлопами — слегка. И даже привкус крови во рту не казался таким уж пугающим — словно губу прикусил, тоже мне беда! Ну, точно прикусил — язык нащупал крохотную ранку.

Ад на минималках? Потому что на рай по-любому не тянет… Если же не то и не другое…

— Крутись Уроборос!

Что? Что?!!

Я обернулся: позади меня стояла Полина.

— Садиста, который придумал корсет, нужно на фиг выпилить из истории! — сердито заявила девушка, стягивая с себя каракулевую пелерину и оставаясь в длинном платье — том самом, по моде 1837 года.

Машинально я опустил взгляд, оценивая собственный наряд: распахнутая шинель, темно-зеленый вицмундир… Покосился по сторонам: опоры моста, река (должно быть, Нева) — наша точка эвакуации…

Ну да, я же только что вернулся из XIX века, после дуэли с Пушкиным. Как и планировалось, дал промах — поэта сразила из укрытия моя напарница. Сперва, кажется, в случившееся никто не поверил: полковник Данзас так вообще решил, что лицейский друг его разыгрывает, даже шутя пнул лежащее на земле тело сапогом в бок… Потом, конечно, начался переполох, все забегали, заголосили, стали наперебой звать врача — и под прикрытием этой суматохи мы с Полиной по-быстрому свалили с Черной Речки на ожидавшем нас на тракте «ваньке»…

Все так, все логично…

Но ведь было же и другое! Бомба для Александра II, разгромленная штаб-квартира Ордена, клад в Кусково, юридическая контора сэра Уильяма, ярославская крыша… Полина, сраженная пулей азиата-красноармейца, моя собственная смерть…

Все это не выдумка, не сон!.. Или…

— Ты что-нибудь понимаешь? — снова поднял я глаза на напарницу. — Нет! — тряхнул головой тут же. — Неправильный вопрос. Что ты помнишь?

— Помню, как убила Александра Сергеевича Пушкина, — с горькой усмешкой заявила девушка, нашаривая у себя за спиной завязки корсета. — Будет что внукам рассказать!

— А… еще что-нибудь? Что-нибудь… странное?

— Есть такое, — помедлив, кивнула Полина. — Не так отчетливо, но… Будто мы уже однажды возвращались сюда из 1837-го… Да ну, чушь! — решительно мотнула она длинной челкой.

— А если не чушь? — подался вперед я. — Возвращались мы — и… что?

— Тебе так вот приспичило мое дежа вю обсудить? — нахмурилась девушка. — Вообще-то это совсем не то, чем стоит хвастаться!

— Мы уже возвращались из 1837-го — и что было потом? — не отступал я.

— Что-что… Ты пришел… То есть мы не вместе вернулись? — удивленно спросила она — не то у меня, не то у самой себя. — Странно… Слушай, и миссию мы тогда провалили! — сообразила Полина. — Погоди, я что-то запуталась. Получается, это нам что, дали второй шанс? Так вообще бывает?

— По ходу, бывает, — хмыкнул я. — Второй шанс, да… Так что было дальше?

— Я набрала Панкратову… Нет! Сначала — еще до твоего прихода — сюда, под мост, сунулся какой-то хмырь и всучил мне конверт. Там внутри был телефон. Тот зазвонил, и мне сказали, что Орден уничтожен… Что?! — до крайности поразилась девушка собственным словам. — Крутись Уроборос! Я помню, как мы с тобой пришли к штаб-квартире, эти цветы, эти списки на стене… Помню звонки от «Хозяина»! Помню Ярославль… Помню, как… Помню. Как. Меня. Убили, — бесцветным голосом выговорила она.

— А следом меня, — сообщил я напарнице. — И сразу — вот это вот все… — обвел я жестом наше убежище под мостом.

— Я должна позвонить отцу! — сорвавшись с места, Полина бросилась к тайнику, где были спрятаны наши вещи, и выхватила оттуда смартфон. Ее пальцы заскользили по экрану. Затем, поднеся трубку к уху, девушка несколько секунд напряженно вслушивалась в нее — и вдруг безвольно уронив руку, прошептала в ужасе: — Абонент недоступен…

— Не может быть! — похолодел я. — Все же… Все должно было измениться! Набери еще кому-нибудь!

Однако напарница меня уже словно не слышала.

Сделав шаг вперед, я забрал из ее вялых пальцев гаджет, оживил успевший затемниться экран, нашел в «контактах» фамилию Панкратова и нажал на «вызов». Почти сразу послышался гудок, а за ним знакомый, веселый такой голос:

— Да, Полинк!

— Виктор, это не Полина, это Игорь! — заорал я так, словно собирался переговорить с Москвой без посредства телефонной линии.

— Что случилось? — мигом переключившись с радостно-беззаботного тона на обеспокоенный, поинтересовался Панкратов.

— Нет, нет, у нас все в порядке, — понизив голос до почти нормального, поспешил заверить его я. — А… У вас как? Что с Орденом?

— А что с ним сделается? — усмехнулся мой старый напарник. — Это ж Орден!

— Это ж Орден… — завороженно повторил я за ним. — И ничего… необычного? — уточнил все же.

— Да нет, все как всегда. Никаких новостей… А вот тебе, чувствую, есть что рассказать, — заметил Виктор.

— Есть, — подтвердил я. — Еще как есть. Но не по телефону.

— Тогда руки в ноги — и в Капотню! — бросил Панкратов.

— В Капотню? — не понял я. — А, ну да, конечно… — нет, понял — просто не сразу вспомнил.

Уже не первый десяток лет штаб-квартира Ордена размещалась на южной окраине Москвы, в Капотне. Какая Волоколамка? Кто сказал «Волоколамка»? Вам бы только все запутать!

* * *

— Так вот ты какой, Глобальный Парадокс… — задумчиво проговорил Гроссмейстер, выслушав наш с Полиной доклад.

— Вообще-то, не такой уж он и глобальный, — протянул Виктор — в роскошном кабинете Анатолия Сергеевича, на первый взгляд, не отличимом от того, что помнился мне по той, прежней штаб-квартире, мы собрались вчетвером. — Мир вокруг как стоял, так и стоит…

— Нет, — покачал головой глава Ордена. — Этот мир уже никогда не будет прежним. По крайней мере, для нас…

— У меня есть вопросы! — почти перебив Гроссмейстера, вскинул голову я.

— Что ж, полагаю, Игорь, вы имеете на них право, — невозмутимо кивнул Анатолий Сергеевич.

Ну, о’кей, поехали…

— Раз теперь… точнее, раз уже давно Орден прописан здесь, в Капотне — значит, то наше письмо из 1913 года вы не получали?

— Нет, разумеется, — ответил Гроссмейстер.

— И никакого нападения на штаб-квартиру со стороны Легиона не было?

— На нашей памяти — нет.

— Но почему? Ведь отправляясь в 1837-й — а затем в 1881-й — я не мог не знать о Капотне. И, по логике, должен был рассказать Осипу Фомичу…

— Парадокс, — развел руками Анатолий Сергеевич.

— Это не ответ…

— Наоборот, это ответ. Была бы логика — не шло бы речи и о Парадоксе. Логика нарушена — видим Парадокс. Это же не вопрос нашего понимания или непонимания причин и следствий. Время так защищается от необдуманного вмешательства — попирая причинность. Тем Парадокс и опасен. Если верить вашему Осипу Фомичу, это даже в Легионе неплохо понимали…

— Кстати, о Легионе, — подхватил новую мысль я. — Он действительно существует?

— Как минимум, существовал — с 1697 года. Считается, что тогда он был почти равен Ордену по силе. Но по мере того, как мы укреплялись, Легион слабел. До сегодняшнего дня предполагалось, что в конце XIX века он окончательно сошел со сцены. Теперь мы знаем, что это не так — по крайней мере, в одной из версий реальности. Легион не сгинул — он просто затаился. Далеко не факт, кстати, что это произошло именно из-за полученной от вас, Игорь, информации — скорее всего, тут сказался целый комплекс факторов…

— Прошу прощения, Гроссмейстер, но, вообще-то, данная информация относится к пятой степени посвящения, — воспользовавшись тем, что Анатолий Сергеевич умолк, вставил ремарку Панкратов.

— А то, о чем нам рассказали ребята — минимум к шестой, — парировал глава Ордена. — И тем не менее, ты здесь, слушаешь.

— Мне выйти? — подобрался Виктор.

— Да сиди уж, — махнул рукой Гроссмейстер. — А что касается сведений о Легионе… Полагаю, в свете последних событий следует спустить ее по меньшей мере градуса до третьего. И составить план мероприятий по выявлению возможных угроз. Капотню не должна постигнуть судьба Волоколамки — пусть мы с тобой про такую и не помним.

— Это я себе уже пометил, — деловито кивнул Панкратов.

— У вас еще остались вопросы, Игорь? — снова повернулся Анатолий Сергеевич ко мне — уже будто бы в некотором нетерпении.

— Из принципиальных — всего один, — заявил я. — Что насчет Антихриста? Ну, сверхчеловека, которого Машина, типа, пытается вывести путем селекции? Неприятно, знаете ли, чувствовать себя племенным бычком. И еще неприятнее вдруг узнать, что все время служил темной стороне…

— Мы понимаем, что это чушь, — поспешила зачем-то вмешаться в разговор Полина, — но если в нее верят легионеры…

— А не плевать, во что они там верят? — брезгливо поморщился Виктор. — Ясно же, что это бред сивой кобылы!

— Хотелось бы услышать это от вас, Анатолий Сергеевич, — сухо заметил я Гроссмейстеру. — Чушь? Бред? Или что?

К немалому моему — и, пожалуй, не только моему — удивлению, ответил глава Ордена не сразу. С четверть минуты он задумчиво переводил взгляд с Полины на меня, лишь мельком косясь на Панкратова, затем наконец заговорил:

— Как вам сказать, Игорь… И да и нет. Конкретно насчет Антихриста — разумеется, вздор. Отговорка, придуманная Ромодановским, чтобы очернить Брюса перед царем. Тогда выдумка не особо сработала, но вот, не забылась… Но дело в том… — Анатолий Сергеевич снова ненадолго умолк, будто собираясь с мыслями. — Дело в том, что перемещение между потоками действительно нас меняет, — продолжил он, снова обведя присутствовавших в кабинете долгим взглядом. — В современной науке нет подходящего термина для описания ни сути этого воздействия, ни его результатов. Это не мутация, наш геном остается прежним… И все же что-то происходит. Почти неуловимое. Возможно, вовсе нематериальное. Но четко фиксируемое Машиной. И да, эти изменения наследуются. И еще раз да: закрепление их в потомках — одна из целей деятельности Ордена. Не единственная, но одна из. Если хотите, можно назвать это ожиданием рождения сверхчеловека… Сверхлюдей. Которым уже не будет нужна Машина. В этом и состоял замысел Изобретателя — сделать свое детище ненужным. И тем самым не победить Врага в конфликте, поводом к которому послужило создание Машины — а предотвратить само возникновение этого конфликта. Сверхлюди народятся не для войны — а для того, чтобы войны не было! Вот такой расклад, — с какой-то несмелой улыбкой заключил Гроссмейстер. — С грифом высшего, седьмого градуса, на секундочку. Так что очень надеюсь на вашу сдержанность и деликатность, друзья.

Анатолий Сергеевич умолк, и на некоторое время в кабинете повисла абсолютная тишина.

— Простите, Гроссмейстер, но я, кажется, недопонял, — первым осмелился нарушить ее Виктор. — Эти ваши… наши сверхлюди… Раз им не будет нужна Машина… Они что, смогут гулять между потоками сами по себе? Или наоборот, вообще не смогут путешествовать во времени — несмотря на помощь Машины?

— В последнем случае они были бы не сверх-, а недо-человечки, — покачал головой глава Ордена. — Нет, речь идет именно о смене потока на иной без посредства Машины.

— Как такое может быть? — спросил уже я.

— Как — понятия не имею, — развел руками Анатолий Сергеевич. — Но может — теперь я в этом уверен. И вы, Игорь — первое за триста с гаком лет подтверждение того, что Орден на верном пути.

— Я?!

— Он? — ахнула Полина.

— Вспомните ваш рассказ о сбое, — предложил мне Гроссмейстер. — Вернее, о сбоях. В первом случае, в 1837 году, перенос был инициирован — и прерван. Очевидно, из-за того, что Легион захватил штаб-квартиру Ордена и завладел Машиной. Но, тем не менее, вы переместились — в 1881 год. Машина уже не работала, но, судя по всему, заданный ею вектор — в будущее — сохранился. И вы ему последовали — на сколько сумели. Неосознанно, но, заметьте: сами, без чьей-либо помощи. То же самое, похоже, повторилось в 1913-м. Начался перенос, произошел Скачок — и легионер лишился Машины. Но вы все же прыгнули — пусть и с некоторой задержкой. Недалеко, всего лишь в 1918-й — но зато снова сами! Других объяснений, кроме проснувшихся в вас способностей, лично я не вижу.

— То есть я, получается, тоже сверхчеловек? — растерянно поинтересовалась Полина. — В 1918-й меня ведь как-то закинуло!

— Возможно, — кивнул Анатолий Сергеевич. — Но здесь уже допустимы варианты: в тот момент, в 1913-м, вы держали Игоря за руку, составив с ним, таким образом, единую систему…

— А в 1837-м — выпустила… — прошептала, припомнив, моя напарница. — И осталась в прежнем потоке…

— В любом случае, речь пока только о первом успешном шаге — на долгом и трудном пути, — заметил глава Ордена. — Однажды — даже дважды — неконтролируемо проявившаяся способность — еще не победа. Всего лишь — знак будущей победы. Сверхчеловека среди нас пока нет — но когда-нибудь он родится, теперь я в этом не сомневаюсь.

— Все это вилами по воде писано! — мотнув головой, резко заявил Панкратов. — Парадокс есть парадокс — вы сами сказали, Гроссмейстер, что искать в нем логику — пустое дело. Можно придумать тысячу версий случившегося — что в 1837-м, что в 1913-м. И появление в Ордене доморощенного Супермена — последняя из вероятных!

— Придумать — можно, — хмыкнул Анатолий Сергеевич. — И буду тебе, Витя, весьма благодарен за любую, самую фантастическую гипотезу. Жду предположений и от вас, — перевел взгляд Гроссмейстер на нас с Полиной. — И еще раз напоминаю: прозвучавшее сегодня в этой комнате — в высшей степени секретно. Пока на этом все… Вы свободны.

Заскрипели отодвигаемые стулья — но только не мой: ошарашенный услышанным, я словно прирос к своему месту.

— Эй, мистер Супермен, проснись и пошли! — тронула меня за руку Полина.

— Только желательно просто шагом и за дверь, а не сквозь время, — буркнул Виктор.

— Не завидуй, — насмешливо прищурилась на него девушка.

— Было бы чему… — проворчал Панкратов.