Брюсов Орден. Ради лучшего будущего

Глава 38

г. Москва, август 20** года

Спонтанное вмешательство в поток времени

Уроборос твой налево! Я должен, обязан был сообразить, что это случится! Но нет. Виктора предупредил, а о себе самом не подумал! Панкратов же говорил, что полицейские меня и без него собирались отпустить! Ну и вот, выйдя из узилища, я — тот я, к которому не приехал адвокат, назовем его, чтобы не путаться, «Игорь № 2» — разумеется, поперся на Покровку, к Полине. Прямиком в засаду.

— Помоги, — пробормотал я напарнице. — Помоги встать… Я должен сам посмотреть…

— Да, конечно, — кивнула девушка, отстраняясь от окна.

Подошла, протянула руку, подставила хрупкое с виду плечо. Навалившись на него (выдержало!), я кое-как доковылял до «амбразуры».

Видно сквозь стену ливня было плоховато, но себя я узнал без труда. Игорь № 2 сидел на скамейке, зажатый между Ковальским и Владом. Ольга стояла перед ним, уперев руки в бока и слегка подавшись вперед — должно быть, что-то говорила.

— У нас теперь есть пистолет, — напомнила из-за моей спины Полина. — Можем… Могу подобраться к ним через кусты…

— У них там по меньшей мере два пистолета, — покачал я головой. — И еще заложник, которым они смогут прикрываться.

— Но надо же что-то делать…

— Надо, — кивнул я. — Дай мне телефон. Только не перепутай — тот, что звонит, а не тот, что валит с ног, — попытался пошутить.

— Иной разговор валит с ног почище шокера, — хмыкнула девушка, суя мне в ладонь гаджет. — А кому сбираешься звонить?

— Вот им, — кивнул я за окно. — Вступлю в переговоры с террористами…

Ольга же упомянула, что восстановила сим-карту? Значит, осталось только вспомнить ее номер. Хренов-дознаватель произнес его вслух — всего раз, но моя прежняя, доорденская жизнь — «лесенкой» — немало способствовала укреплению памяти. Как же там было? Восемь, девять-восемь-шесть… Нет, не шесть… Кажется, пять. Да, именно пять. Далее…

— Алло? — набрав последнюю цифру, надавив на зеленую иконку вызова и включив режим громкой связи, услышал я хорошо знакомый голос.

— Добрый вечер, Ольга, — самым вкрадчивым тоном, на который сейчас только был способен, проговорил я.

— Кто это? — выдержав короткую паузу, нервно поинтересовалась моя бывшая подруга.

— Ты поняла, кто это. И даже не очень удивилась. Ты уже знаешь, что я теперь могу быть в нескольких местах одновременно.

— Ну да, и сейчас одно из этих мест — в метре передо мной! И под прицелом двух стволов!

Отлично. По крайней мере, она не стала валять дурочку, будто не догадывается, с кем говорит.

— Мне это известно, — спокойно продолжил я. — Я наблюдаю за вами при помощи дрона. Не нужно задирать голову — из-за дождя вы все равно ничего не разглядите. А ваша компашка у меня как на ладони. И знаешь, что я рассчитываю увидеть через несколько минут?

— Как Влад всадит пулю в лоб одному глупому брюсовцу?

— Не угадала. Как оный брюсовец останется сидеть на скамеечке, живой и невредимый, а вы трое дружно встанете, дойдете до остановки, дождетесь трамвая и уедете на нем.

— Терпеть не могу трамваи, — показушно фыркнула Ольга. — Нет, конечно, мы не станем вечно тут торчать. В такой-то дождь — на нас и так уже сухого места нет. Скоро уедем. Благо у Роди авто наготове. Вот только ты — этот ты — поедешь с нами.

— Ты не поняла, — тяжело вздохнул я — вполне искренне. — Я ни о чем не прошу — я всего лишь описываю ближайшее будущее. Подчеркну: благоприятное для вас будущее. Потому как если вы не хотите, чтобы одного из вас, к примеру, придушили еще в колыбели, другого столкнули под автобус по дороге в детский садик, а третий захлебнулся нечистотами в школьном туалете — сделаете так, как я сказал. Сомневаешься, что мне это по силам? Давай проверим. С кого из троих начнем? Может, как раз с тебя?

Тронув за локоть, Полина молча показала мне большой палец — горазд, мол, ты, напарничек, врать.

Разумеется, ничего из обещанного сделать я легионерам был не способен — по крайней мере, прямо сейчас, с серебряной пулей в ноге — но Ольга, воочию видевшая мои прыжки из потока, знать этого не могла.

— Звучит красиво, — нервно бросила она в трубку. — За одним ма-а-аленьким исключением. Если это правда — что тебе помешает устроить все то же самое после нашего ухода? Особо теплых чувств, как я догадываюсь, ты к нам не испытываешь. Сейчас у нас хоть какой-то козырь есть — я про твоего дубля на лавочке. А там и его не останется!

— Вопрос справедливый, — согласился я. — Объясняю. То, о чем я говорю, непременно повлечет парадокс. Целую кучу парадоксов. А их, знаешь ли, никто не любит — ни в Ордене, ни в вашем Легионе, — помнится, Осип Фомич был в этом вопросе весьма щепетилен, соотнося момент удара и нашу с Полиной миссию в 1837 год. — Но если вы очень-очень-очень меня огорчите, на парадоксы мне будет наплевать. Пока нет, но тогда — да. Ты права, вы уже меня очень огорчили. Но разница между «очень» и «очень-очень-очень» — аккурат судьба моего, как ты выразилась, дубля. Не то чтобы он представлял из себя что-то безумно ценное — это тупиковая ветвь, плод просчета — но лично мне, по понятным причинам, он небезразличен. Так что сделаете, как я сказал — можете выдохнуть и расслабиться. По крайней мере, пока не сотворите какую-нибудь новую гнусность. Начнете юлить — пеняйте на себя.

— Что-то это слишком похоже на предложение капитуляции, — заметила Ольга. — Нам нужно подумать.

Полина снова тронула меня за локоть:

— Посули им адрес штаб-квартиры, — беззвучно, одними губами проговорила она, когда я обернулся.

— С ума сошла? — вытаращил глаза я, не забыв, впрочем, отключить микрофон телефона.

— А что, Карфаген должен быть разрушен!

— Но не такой же ценой! Вспомни бойню на Волоколамке!

— Ну… В конце концов, я же сказала посули, а не выдай, — буркнула моя напарница, потупившись — похоже, мне удалось ее усовестить.

— Это и есть предложение капитуляции, — сухо проговорил я — снова в эфир. — Но относительно почетной капитуляции. Хотите думать — думайте. С Легатом вашим посоветуйтесь… — вот да, пусть начальство им объяснит про парадокс! — На все про все даю ровно десять минут. По истечении которых либо увижу вас на остановке трамвая, либо… Либо огорчусь уже по-настоящему. Со всеми, так сказать, вытекающими. Не знаю, что найду, вернувшись, в новой реальности, но вас троих в ней точно не окажется. А может, и в целом Легиона. Это все. Au revoir.

И, не дав собеседнице возможности немедленно продолжить спор, я оборвал разговор.

* * *

— Подошел трамвай, — сообщила Полина от окна. — Слушай, похоже, легионеры, и правда, собираются в него загрузиться! Неужели сработало?

У «амбразуры» моя напарница осталась в одиночестве: из-за нестихавшей боли в ноге я предпочел опуститься на пол.

Второй телефонный разговор — минуту назад — я провел уже там, полулежа.

— Мы согласны отступиться — на этот раз, — сухо заявила Ольга. Это она перезвонила — хотя Полина меня и уверяла, что ее номер у чужих абонентов не определяется и обратный звонок невозможен. — Но есть один нюанс…

— Никаких нюансов, — отрезал я.

— Да послушай же! — взвилась рыжая. — Мы уходим, этот остается — тут все в силе. Но дело в том, что твой дубль ранен. Так случилось еще до нашего прошлого разговора — он зачем-то задергался, когда было сказано сидеть смирно… Рана пустяковая, мы его даже перевязали…

— Дай угадаю, — не удержался я. — Пуля в правом бедре?

— А, ну, ты все видел… — протянула Ольга.

Уроборосова инерция потока!

— Пуля хоть не серебряная?

— Какая еще серебряная? Обычная. Мы просто не хотели бы, чтобы возникло недопонимание — со всеми, как ты выражаешься, вытекающими. Твои условия приняты. Но сделанного — не воротишь.

— Идет, — буркнул я.

…— Садятся в трамвай, — продолжила комментировать от окна Полина. — Все, они внутри! Двери закрываются… Тронулись! Ну, я пошла?

— Иди, — кивнул я. — Да, пистолетик на всякий случай все же захвати!

— Уже подумала об этом.

* * *

— Тупиковая ветвь, значит? — хмыкнул Игорь № 2. — Ну чё, спасибо…

Рана его, похоже, была легче моей — шел он почти сам, правой рукой все же слегка опираясь на Полинино плечо, а в левой — на зависть целой и невредимой — держа пистолет Виктора, который ему зачем-то отдала моя напарница. Его напарница. Наша.

Фантасмагория.

— Нужно же было запудрить им мозги, — кривовато усмехнулся в ответ я.

— Ну да, я так и понял. Говорю же: спасибо. Э, а что это у тебя с рукой?

— Уроборос наперекосяк, вы все сговорились, что ли, спрашивать? Модно сейчас так! Кстати, береги свою: инерция времени — дело такое, — указал я сперва на собственную перевязанную ногу, затем на его.

— Это уж точно… — оторвавшись от Полины, он аккуратненько сполз по стеночке на пол. — Ну, что будем делать?

— Хороший вопрос, — кивнул я.

— Ну еще бы! Я же не один чувствую, что тут заваривается грандиозный, просто колоссальный… этакий Царь-парадокс?

— Похоже на то, — согласился я.

— Нашли чем напугать, — мрачно обронила у окна Полина. — Что мы, парадоксов не видели? Может, в результате все только к лучшему обернется?

— Что ты имеешь в виду? — хором спросили мы со вторым Игорем.

— Уроборос, теперь всегда так будет? — умудрившись разом и нахмуриться, и растянуть губы в улыбке, обернулся ко мне «дубль».

— Пока мир не рухнет, — развел руками я — вероятно, с подобным же смазанным выражением на лице. — Так что ты имела в виду, насчет «к лучшему»? — повторил затем наш вопрос напарнице.

— Ну, я тут подумала… — девушка замялась, неуверенно переводя глаза с одного из нас на другого — и обратно. — Вдруг парадокс так все перевернет, что отец окажется жив? — скороговоркой выпалила она.

Синхронно набрав в грудь воздуха для ответа — и поняв это — мы с «дублем» переглянулись. Он кивнул — давай, мол, ты, говори.

Уважает старшего — мне же на целых три с половиной часа больше!

— Так, к сожалению, не получится, — воспользовавшись предоставленным мне словом, покачал я головой. — То, что произошло с Федором Федоровичем, было задолго до моего прыжка под трамвай. Как бы парадокс ни выстрелил, более ранних событий он никак не затронет.

— Под трамвай? — поднял брови Игорь № 2.

Вместо ответа я помахал ему культей.

— Точно, браслет! — сообразив, кивнул «дубль», поднимая собственную руку — с серебряным ободком на запястье. — Радикальный способ, мне он даже в голову не пришел.

— Это потому, что у тебя достойного стимула не было, — предположил я.

— А у тебя был?

— Ага. Они держали в плену Полину.

— Ну, тогда понятно. Кстати, никто не знает, как снять эту штуку, ничего себе не отрезая? — постучал он стволом пистолета, который, усевшись, переложил в правую руку, по браслету.

— Можно отстрелить, — предложил я.

— Серебряной пулей? — скептически покачала головой девушка.

— Так, чувствую, что снова чего-то не знаю, — заметил Игорь № 2. — У нас серебряные пули? Мы теперь еще и с вампирами боремся?

— Пока только с оборотнями… — покосившись куда-то в сторону, бросила Полина. — Дай гляну.

Подойдя к «дублю», она присела возле него. Коротко осмотрев браслет, раскрыла сумочку, несколько секунд в ней копалась — и извлекала наружу длинную золотистую шпильку. Затем, положив закованную руку Игоря № 2 себе на колени, вставила тонкий кончик в прорезь замка, ковырнула раз, другой — и, расстегнувшись с тихим щелчком, браслет упал на пол.

— Voilà[17], — девушка встала и вернулась к окну.

— Спасибо, — пробормотал «дубль», потирая запястье.

— Всегда пожалуйста.

— Ладно, вернемся к нашим Уроборосам, — заявил Игорь № 2. — По-любому, чем туже мы сжимаем пружину — тем сильнее она ударит, когда распрямится. Поэтому, как мне кажется, единственный способ не предотвратить даже — хоть как-то смягчить будущий парадокс, — повернулся он ко мне, — перестать ее сжимать. То есть нам с тобой нужно поскорее разбежаться по разным потокам. И так как текущий — типа, мой родной…

— По ходу, мой теперь тоже, — перебил его я. — Думаю, что на последнем переносе я надорвался. Нырнул глубже, чем был готов — и теперь здесь застрял. К тому же, серебряная пуля… Может, тупо махнемся местами?

— Предлагаешь мне перенестись на три часа вперед вместо тебя? — нахмурился «дубль». — Ничего не выйдет: для меня это будущее.

— А, ну да…

— А если я прыгну в прошлое и попытаюсь закрепиться там, боюсь, все только еще сильнее запутается…

— Тупик, — развел я руками.

— Но есть еще вариант, — Игорь № 2 взвесил в руке пистолет. Я уже примерно знал, что он скажет дальше — слишком много у нас с ним было общего. В чем, собственно, и состояла проблема. — Остаться должен кто-то один, — продолжил между тем «дубль», — и раз переносом во времени проблему не решить… — он демонстративно снял оружие с предохранителя.

— Эй, ты спятил? — поняла наконец его мысль и Полина.

— Нет, он прав, — хмуро заметил ей я. — Так или иначе, один из нас двоих должен уйти. И это, — кивнул я на пистолет в руке Игоря № 2, — вполне себе способ.

— И ты туда же? — всплеснула руками девушка. — Пара психов! Я вам не позволю! — решительно заявила она.

— Не исключено, что тогда парадокс сметет нас всех троих, — заявил «дубль». — И пол-Москвы заодно.

— А может, и нет! Крутись Уроборос! Да и как вы решите, кто достоин остаться?!

— Это самое сложное, — кивнул Игорь № 2.

— Так и есть, — подтвердил я. — Но рассуждая отвлеченно… У тебя две здоровые руки, — повернулся я к «дублю». — И «прыгалка» еще не сорвана…

Не то чтобы я так рвался получить пулю — просто и в самом деле не видел иного выхода. К тому же, была у меня одна безумная идейка, озвучивать которую я пока не спешил…

— Возможно, твоя способность к перемещению еще и восстановится, — постарался не уступить мне в благородстве Игорь № 2.

— Может, тогда просто подождем и вернемся к этому вопросу позже? — снова вмешалась Полина.

— Часики тикают, — в один голос ответили мы.

— Ну и Уроборос с ними!

— Давай, — не слушая ее более, бросил я «дублю». — Сделай это!

— Не надо, прошу! — взмолилась наша напарница.

Игорь № 2 направил на меня пистолет.

Полина метнулась к нему от окна, должно быть, собираясь встать между нами, но, скривившись, словно лимона отведал, «дубль» опустил оружие даже раньше, чем она подоспела.

— Не могу, — покачал головой Игорь № 2. — Это все равно, что застрелиться. Нет, не могу…

Я подозревал, что так будет — на его месте я бы тоже не сумел.

— Вот и молодец… — облегченно пробормотала Полина, снова отступая. — Вот и умница…

— Ты не поняла, — снова покачал головой «дубль». — Ничего не отменяется. Просто это придется сделать тебе, — перехватив пистолет за ствол, он протянул его девушке рукоятью вперед. — Заодно сможешь выбрать цель. На свой вкус, — невесело улыбнулся он.

— Нет, — широко распахнув глаза, мотнула головой наша напарница. — Ни за что!

— Надо, — вздохнул Игорь № 2. — Бери.

— Бери, — вторил ему я. — Так надо!

— Нет!

— Да!

— Давай!

— Нет… — протянув было руку к пистолету, Полина поспешно ее отдернула. — Даже не просите!

— Ты должна…

— Делай же!

Рука девушки снова слегка приподнялась, но, звонко хлестнув по ней второй, словно каждая из них жила самостоятельной жизнью, Полина снова убрала ее назад:

— Нет…

Неизвестно, сколько бы еще продолжались наши препирательства, но уже в следующий миг оружие оказалось вырвано из пальцев «дубля». Сделала это не девушка, и уж понятно не я: адским демоном вынырнув из полумрака, пистолет схватил Виктор, о котором мы, признаться, благополучно забыли — даже рук ему не связали, закрутившись. Хотя ведь собирались! А он, получается, в какой-то момент пришел в себя — и только ждал шанса отыграться…

Дальше все происходило очень быстро. Полина рванулась вперед, но, нарвавшись на выставленный локоть Панкратова, отлетела к подоконнику, глухо врезалась в него и, охнув, сломанной куклой повалилась на пол. С противоположной стороны на Виктора бросился Игорь № 2, однако чуть промедлил из-за раненой ноги — Панкратов уже успел положить палец на спусковой крючок и выстрелил в «дубля» практически в упор.

Вот только за миг до того, как из пистолетного ствола вырвалось пламя, Игорь № 2 пропал. Исчез. Растворился в воздухе.

А пуля никуда не исчезла. Более того, за первой последовала вторая. Не встретив на своем пути никакой преграды, одна из них ударила меня в грудь, выбив дух, вторая — в лоб, расплескав по стене мозги.

Так и подмывает сказать: «только я об этом уже не узнал»…

Узнал. Еще как узнал.

Навалившаяся на меня было тягучая тьма забвения, словно испугавшись собственной наглости, разом рассеялась, и прямо перед собой я увидел стриженый затылок Виктора. А в своих руках — двух полноценных, здоровых руках — увесистую железную трубу, которая на этот самый затылок и опустилась с размаху.

И еще при этом я отчетливо помнил, как, будучи «дублем» (хотя сам себя так, конечно, не называл), только что рванул в прошлое — недалеко, где-то на полчаса, и ненадолго — едва хватило сделать пару шагов, чтобы зайти Панкратову за спину. И вот — вернулся. Уже не номером вторым… Хотя нет, и им тоже. Но еще и самим собой прежним, «старшим». Два в одном.

И никакого пока заметного парадокса.

Виктор упал — на этот раз, похоже, навсегда — и, отшвырнув сослужившую свою службу трубу, я бросился к распростертой на полу у окна Полине. Ее левый висок был в крови, но, стоило мне склониться над девушкой, как та открыла глаза.

— Ты который из? — было ее первым вопросом. Затем, увидев неповрежденную руку, она сама же и ответила — как мне показалось, с некоторым разочарованием: — А, этот…

— И этот, и тот, — счастливо улыбнулся я напарнице. — Оба двое.

— Так бывает?

— Очевидно, да. Как тогда, в Питере под мостом — после Ярославля. Встать можешь?

— Конечно.

Для того чтобы подняться на ноги, ей все же потребовалась моя помощь.

— Правильно я понимаю, что больше нас здесь ничего не задерживает? — опираясь на мою руку, спросила Полина. — Или еще нужно что-то сделать с телами? — уточнила она, окинув взглядом поле завершившейся битвы.

— Пусть мертвые хоронят своих мертвецов, — заявил я, делая шаг к лестнице.

Спустившись по ступенькам, мы вышли на улицу. Дождь, еще совсем недавно поливавший вовсю, уже прекратился. Более того, небо почти расчистилось — и теперь с его черного бархата, лишь слегка подернутого серой ватой облаков, нам светили, дразня и маня, редкие (много их в городе видно и не бывает) холодные звезды. Какая из них окажется путеводной — и окажется ли хоть одна — можно было только гадать.

Мы же с Полиной двинулись куда глаза глядят. Просто вперед, в теплую московскую ночь — навстречу новому дню.