Дроу в 1941 г. Я выпотрошу ваши тела во имя Темной госпожи

Глава 23 Бурлит

Москва, Кремль

Не прошло и трёх недель с начала войны, а перед Союзом уже отчётливо замаячила катастрофа. Враг, действуя мощными механизированными группами, с легкостью прорывал оборону советских войск, создавал многочисленные котлы. Кадровой Красной Армии был уже нанесён серьёзный урон, выбиты или попали в плен наиболее опытные, профессиональные командиры и бойцы. Огромными оказались потери в самолётах, бронетехники, маневровых поездах, боеприпасах и оружии. Оказались заняты целых пять столиц союзных республик, под контроль врага перешли промышленно развитые районы Советской Украины и Белоруссии, резко сократилось наиболее плодородные сельскохозяйственные площади. Если это не катастрофа, то что тогда?

Всё эти вопросы и поднимались на сегодняшнем заседании Ставки Верховного командования, в расширенном составе включающим в свой состав наряду с его постоянными членами, и командующих фронтов и даже отдельных армий. Одним из первых докладчиков как раз и был генерал-лейтенан Курочкин, командующий 20-ой общевойсковой армией.

— Прошу, товарищ Курочкин, доложите нам о результатах Лепельской оборонительной операции, — Сталин как и всегда медленно прохаживался вдоль стола за спинами сидевших, отчего они всякий раз разворачивались в его сторону. В последние недели это уже стало его неизменной привычкой, в которой выражалась вся его усталось и подозрительность ко всему и всему. — Мы вас внимательно слушаем.

Сидевшие за столом, и правда, пристально смотрели на генерал-лейтенанта… Жуков, начальник Генерального штаба, застыл с карандашом в руке, рядом лежал небольшой блокнот. Шапошников, возглавлявший Совет по эвакуации, привычно протирал тряпочкой свои очки.

— В соответствие с приказами Ставки 4–8 июля в направлении города Лепель были нанесены удары двумя механизированными корпусами — 5 и 7-ым. На указанном направлении противник сконцентрировал моторизованные части 7, 12 и 17-ой танковых дивизий, занявших оборону по линии рек…

Указкой Курочкин чертил на карте линии оборонительных позиций немецко-фашистских сил. Отмечал города и поселки, превращённые противником в серьезные опорные пункты. Показывал направление наших ударов, ответные удары врага.

— … На всех направлениях было встречено ожесточённое сопротивление противника, части которого были сверх всякого норматива насыщены средствами противотанковой обороны. Немцы активно применяли минирование своих позиций, бомбардировочную и разведывательную авиацию. Серьёзным препятствием стали продолжительные проливные дожди, превратившие грунтовые дороги и берега реки в непролазное болото. Указанные моменты вкупе привели с нашей стороны к непропориционально высоким потерям в технике и живой силе…

Исходя из приведённых цифр оба советских механизированных корпуса полностью потеряли боеспособность, лишившись большей части техники и превратившись, по-существу в обыкновенные стрелковые, а не механизированные части.

— Товарищ Сталин, разрешите?

С места поднялся невысокий плотный мужчина с недовольным прищуром. Мехлис, недавно назначенный начальником Главного политуправления, явно хотел что-то сказать.

Сталин кивнул, давая понять, что выступить можно.

— Что это за доклад такой, товарищи? Почему мы слышим одни оправдания? Партия и советский народ оказали генералу Курочкину высокое доверие, предоставив под его командование целых два механизированных корпуса и дав возможность нанести по немецко-фашистским захватчикам сокрушительный удар. Это более тысячи боевых машин, настоящий стальной кулак. А что в итоге?

Генерал-лейтенант Курочкин, словно окаменел. Лишь белые пальцы, с силой сжимавшие деревянную указку, выдавали его сильное волнение.

Мехлис же был в своей стихии. Неиствовал, как про него говорили злые языки. Выдавал резкие фразы, совершенно безапеляционные оценки. Глаза обвиняюще сверкали, руки активно жестикулировали.

— … Нет, товарищ Курочкин, у каждого поражения есть строго определённое имя и фамилия. А мы что слышим? — нахмурившись, строго смотрел на докладчика. — Оказывается, во всём виновата погода! Проливные дожди размыли берега рек и дороги! Как это, вообще, понимать⁉ Раньше дожди не шли? Нет, товарищ Курочкин, во всём случившемся есть только ваша вина — ваш непрофессионализм, отсутствие стратегического предвидения и военной смекалки! Именно вы виноваты в том, что 20-ая армия понесла такие потери, и, в конце концов, был сдан Витебск! Как по моему, то это откровенно попахивает… Ну вы сами понимаете, чем.

Естественно, всё поняли, что имел ввиду, но не произнёс, начальник Главного политуправления. Прекрасно понял это и сам генерал-лейтенант Курочкин, даже не бледнея, а скорее черняя на глазах. Ведь здесь и сейчас даже простое обвинение могло привести к смертельному итогу. У такого поражения априори должен быть реальный виновник или козёл отпущения, и не понимать этого не мог разве только самый последний дурак.

— А что скажет начальник Генерального штаба? — вышагивавший по кабинету, Сталин остановился за стулом, где сидел Жуков.

Тот прежде окинул свои записи в блокноте, и только потом встал.

— Нужно признать, что контрудар в направлении г. Лепеля не привёл к изменению стратегической обстановки на западном фронте. Нам не удалось нанести противника такие потери, которые вынудили бы его перейти к обороне и отказать от продолжения наступления. Группа армий «Центр», по-прежнему, обладает значительными силами, выраженными прежде всего в сверхмобильных моторизованных дивизиях. Уверен, немецкое командование продолжит наносить сильные концентрированные удары в направлении Смоленска.

Замолчал, пристально рассматривая карту на стене. Многим показалось, что Жуков сейчас сядет на своё место.

— Не снимая с повестки дня вопрос о мере ответственности командования 20-й армии, а соответственно 5 и 7-го мехкорпусов, замечу, что продвижение противника было оставлено более чем на неделю. По неподтверждённым пока данным, в результате действий нашей разведки погибли командующий 2-ой танковой группы генерал-полковник Гудериан, командир 47-го моторизованного корпуса генерал Лемпельзон, и почти всё командование 12-ой танковой дивизии в полном составе. Детали в настоящий момент уточняются.

Сталин за его спиной удивлённо хмыкнул. Похоже, последнюю информацию до него ещё не успели донести.

— Как уточните, жду подробного доклада и представления отличившихся к награждению. Уничтожение таких врагов нужно осветить невероятно подробно, с привлечением всех необходимых средств. Товарищ Курочкин, вас это тоже касается. Срочно выяснить, какое из подразделение участвовало в ликвидации немецких генералов, кто осуществлял руководство, каковы непосредственные обстоятельства.

Мехлис на это поморщился, что не ускользнуло от внимания Сталина. Не выпуская из рук неизменную трубку, хозяин кабинета прошел к своему месту.

— Лев Захарович, а вам предлагаю возглавить комиссию, которая объективно оценит результаты Лепельской оборонительной операции. Нужно рассмотреть всё обстоятельства дела, чтобы избежать ошибок в последствии. А теперь, товарищи, вернёмся к оперативной обстановке на…

Следующий час на заседании Ставки обсуждались самые разные вопросы, связанные, как непосредственно с состоянием дел на основных фронтах, так и с протекающей эвакуацией предприятий из прифронтовой полосы в тыл. Выступали докладчики, им задавались вопросы, проходило обсуждение.

Складывающаяся обстановка, к сожалению, ни радовала не на одном из направлений. На всех без исключения фронтах противник проводил активные наступательные действия, советские войска продолжали вести тяжёлые оборонительные бои. Тыл до сих пор крайне тяжело перестраивался на военные рельсы. Из-за потери промышленно развитых регионов резко снизились объёмы производства всей линейки военной продукции. Не хватало всего: обмундирования, стрелкового вооружения, патронов, снарядов, танков и самолётов. Словом, расходились члены Ставки в удрученном состоянии, вздыхая и не разговаривая друг с другом.

— А вас, товарищ Берия, я попрошу остаться, — в спину выходящим донёсся негромкий, чуть хриплый голос хозяина кабинета. Берия, уже стоявший у двери, вздрогнул и тут же развернулся. — Нужно обсудить один вопрос.

Дверь тихо прикрылась, оставляя в кабинете двоих.

— … Лаврентий, — Сталин назвал наркома государственной безопасности по имени, как когда-то давно. И это было особым признаком. Верховного явно что-то беспокоило и ему требовалась доверительная беседа. — Сегодня пришло странное письмо от Международного красного Креста. Нас извещают о случаях жестокого обращения с немецкими военнопленными в районе г. Лепель. Использовались даже фразы о «нечеловеческих страданиях немецких солдат», «средневековых пытках». Молотов передал, что и по его линии пришло нечто подобное. Лаврентий, что это такое?

Нарком как-то странно замялся при этом. Похоже, что-то уже слышал обо всём этом. Сталин тут же вопросительно дёрнул головой, предлагая всё выкладывать, как на духу.

— Товарищ Сталин… — хозяин кабинета укоризненно тут же посмотрел на него. Мол, договаривались же поговорить, как в старые времена — «без чинов и званий». — Коба, а что эта коричневая нечисть ждала, когда пришла к нам? Думали, с пирогами их будем встречать? Нет, Коба, не будет ни пирогов, ни хлеба с солью! Мы их драть будем, шкуру будем спускать, рэзать, как свиней…

Берия разволновался. Акцент стал жёстче, в речи стали проскальзывать крепкие ругательства. С ним всегда так случалось, когда его что-то особенно задевало.

— Идеологически правильно говоришь, Лаврентий, но политически… — Сталин покачал головой. — Политически — совершенно неправильно. Внешнеполитическая атмосфера сейчас имеет архиважное значение. Ты должен понимать это, не хуже других. Поэтому нам нужно прояснить этот вопрос, чтобы была полная ясность. Что там к тебя ещё есть? Договаривай, раз начал.

Нарком вздохнул, чуть помолчал, и, наконец, начал:

— Про письмо ничего не слышал. Но, похоже, об этом деле мне тоже есть что сказать.

Он вытащил из папки, что принёс с собой, пару листов, и что-то подчеркнул на одном из них.

— Сегодня утром мне позвонил товарищ Судоплатов и доложил о странных радиоперехватах немцев в районе этого самого Лепеля.

Хозяин кабинета качнул головой, вспоминая о ком шла речь. Полковник Судоплатов, разведчик с большим опытом диверсионной работы, возглавлял особую группу при 1-ом управлении Наркомата внутренних дел по организации диверсионной работы на временно оккупированной врагом территории. И раз была упомянута его фамилия, значит, дело пойдёт о чём-то очень важном. Сомневаться в этом никак не приходилось.

— Были зафиксированы активные радиопереговоры немецких медицинских служб от батальонного и до дивизионного уровня. Командование запрашивало помощь дополнительных медиков, причём их число было весьма значительным. Можно было связать это с прошедшими боями, но упоминались крайне странные ранения.

Сталин удивлённо вскинул брови. Что это уже за странные ранения такие? Разве на войне могут быть странные ранения?

— Сейчас, Коба, зачитаю. Я всё записал, — нарком поднёс документ к глазам. — Итак… В фронтовой госпиталь в г. Минск немцы эвакуировали 53 рядовых и офицеров без глаз, 47 — без рук, 44 — без ног. Отдельно были упомянуты 62 обезглавленных тела, 16 тел, полностью лишённых кро… Да, Коба?

У Сталина была поднята рука. Явно, хотел что-то сказать или скорее спросить.

— Ты это всё серьёзно, Лаврентий? Что это всё такое, вообще? Руки, ноги, глаза, головы? Это всё не ошибка?

Нарком кивнул. Мол, всё правда, до самой последней запятой.

— Получается, кто-то режет немцев, как баранов, а мы ни слухом, ни духом? Так?

Берия молчал, и правильно делал. Ведь, тон у Сталина показательно ухудшился. Верховный явно был недоволен и его недовольство лишь росло.

— Кто все эти люди? Партизаны? Кто-то из окруженцев? Твои диверсанты из 1-го управления? Ты знаешь что-то?

Но нарком развел руками. Он ничего об этом не знал. Для него тоже это всё стало сюрпризом.

— Разберись со всем этим, Лаврентий. По-дружески, прошу тебя, — голос Сталин едва не звенел от злости. — Я, вообще, не понимаю, что творится в твоём ведомстве! О таком ты должен знать всё! Понял? Знать и докладывать своевременно, а не после всего случившегося! Найди мне их!

Небо хмурилось с самого утра. Небо над головой затянули отливающие чернотой тучи, вот-вот готовые разразиться хлесткими струями дождя. Всё в лесу дышало сыростью, прелостью. Под ногами чавкала грязь, хватая ботинки не хуже капкана.

Невзирая на непогоду в лесу кто-то был. Над деревьями изредка взлетали потревоженные птицы, а меж стволов мелькали тёмные фигурки людей. Многое повидавшие, лес для них не в новинку. Шли с большой дистанцией, след в след, то и дело озираясь по сторонам. В зеленовато-бурых комбезах, с внушительными вещмешками за плечами, они выглядели готовыми ко всему.

— Чёртов дождь, когда же он закончится? — приглушенно чертыхнулся кто-то из них, когда его окатило водой с высокого куста орешника. — Я уже весь промок. Третий день льёт… Господин майор, может привал? С утра уже идём.

По-хорошему, особая егерская группа майора Дитриха Вайса, вышла со своей базы ещё затемно. С рассветом всё двадцать два бойца уже были глубоко в лесу.

— Всё равно нет никаких следов этих неуловимых русских. Может они, вообще, пехоте со страху привиделось. Знаем мы этих камрадов. Дисциплины никакой, шнапса море.

Майор Вайс, высокий крепкий мужчина с глубоким шрамом через всю щеку, сразу же узнал этот гнусавый голос. Это обер-лейтенант Ратман, штатный подрывник в группе. Похожий на горилу из-за длинных рук, на гражданке был неплохим боксером-полутяжем. Вечно всём неволен. Даже во время дислокации их группы в Париже то и дело вздыхал, что здесь пиво, как моча, и бабы плоские, как доски.

— Ратман, заткнись, твою мать. Вечно от тебя шума, как от целого взвода, — рыкнул майор, повернув голову назад. — А кто тоже не верит в существование русских диверсантов, вспомните про ребят в медсанбате. Или думаете, они сами себе глаза выкололи? Ну, все вспомнили? Тогда заткнитесь, и смотрите в оба!

Это дело сразу его заинтересовало, едва только Вайс услышал первые подробности. Слишком уж пресными казались прежние задание. В Испании при горам гоняли немногих охотников с дедовскими ружьями. Вся опасность была в том, что те хорошо знали местность. Вояки же были никакие. Гонор один. Во Франции ещё смешнее. Там партизаны напоминали скаутов в детском лагере. Гонять их, что у ребёнка отобрать конфетку.

Хотелось чего-то погорячее, посложнее, чтобы группа не теряла квалификацию. Майор был глубоко убеждён, что настоящий егерь должен быть как дикий зверь, всегда голоден и вечно в движении. Они же уже становились похожи на обычные айзацткоманды по сбору на захваченных территриях всякого барахла.

— А здесь всё по-серьезному. Не расслабишься.

Сегодня всё было по-другому. Противник оказался совсем не прост, как думал он вначале. Это были не обычные сельчане, внезапно возомнившие себя яростными мстителями. Или не кто-то из бывших бойцов Красной Армии, попавших в окружение и решивших отомстить своим врагам. Не один из прежних вариантов, что он крутил в голове, не подходил.

Враг поражал своими навыками даже его, Вайса, человека не самого последнего в диверсионном ремесле. Никто из пострадавших ничего и никого подозрительного не видел прежде, чем попал в руки этого неуловимого отряда. Удивительным был уровень владения холодным оружием, которое враг определённо предпочитал огнестрельному. Всё без исключения раны были нанесены ножами. И это казалось крайне странным. Кто же они такие? Откуда здесь взялись и какие задачи выполняют?

— Внимание! — майор резко вскинул руку, сжатую в кулак. Знак опасности и приказ всём остановится. Что-то ему не понравился подсохший кусок мха, приткнувшийся у корней сосны. — Ганц, что у тебя? Фриц, а у тебя?

Оба бойца, отвечавшие за фланги, почти синхронно качнули головами. Они напряжённо вглядывались в окружающие кусты и деревья, но ничего подозрительного не замечали.

— Всём внимание! Курт, проверь-ка вот тот холм. Нет, ближе, где сухой мох. Похоже, там тайник.

Место, и и правда, было самое подходящее. Вокруг сплошные кусты, просто так не пройдёшь. Мох густой, всё покрывает сплошным бархатным ковром. Вдобавок, здесь было своё всего, что особенно важно для хорошего тайника. Положенные вещи, оружие, продукты и боеприпасы не осыреют и не испортятся.

— Есть, господин майор! — радостно вскрикнул боец, держа в руках большой шмат мха. Тот легко оторвался от земли, открывая вид на несколько тщательно сложенных свертков. — Похоже, китель и оружие. Генеральские…

Вайс нахмурился, начиная подозревать, кому это всё могло принадлежать. Командование его особо предупредило, что где-то здесь пропал сам Гудериан. Пока это скрывалось от всех. Считалось, что генерал-полковнику вместе с ординарцем удалось скрыться в лесу от диверсантов. Неужели, им удалось напасть на след? Если это так, то…

— Всём к бою! — коротко буркнул майор, перехватывая автомат по-удобнее. — Враг может быть совсем рядом. Курт, проверь мины? Они могли всё заминиро…

И тут Курт потерял равновесие, ногой проваливаясь в какую-то ямку. Казалось бы, мелочь, ничего страшного для хорошо тренированного профессионала. Но боец вдруг вскрикнул от боли и повалился на землю.

— Сука… Здесь яма-ловушка. Под ноги смотрите, — сдавленным голосом прошипел незадачливый бедолага. — Черт, всю ступню порубал.

Лишь через десять — пятнадцать минут, всё тщательно проверив вокруг, группа смогла собраться вокруг своего товарища.

— Не заметил, — извиняюсь пробормотал Курт, глядя на майора. Понятно было, что он больше не вояка, а баласт для всей группы. — Больно уж чудная ловушка. Ни разу такой не видел.

Не знакомо это было и майору. Простая, естественная на вид, ямка, внутренность которой густо утыкана заострёнными колышками. Последние при этом были воткнуты под углом, словно рыболовные крючки. Нога вниз попадает и назад уже не идёт. Отличный капкан из подручных материалов.

— Кто же вы такие, черт вас дери? И почему нас не атаковали? Отличная же возможность для атаки. Я бы уже всех гранатами забросил… Играете, что ли с нами?

А это было уже очень плохо. Если враг играл с ними, то, значит, чувствовал себя очень и очень уверенно. Вайс, честно говоря, не понимал, как в условиях абсолютного превосходства германской армии, можно так свободно действовать в тылу немецкой армии. Даже он, диверсант со стажем, работал бы здесь с оглядкой. А что делают они, уму не постижимо.

— Господин майор! Сюда⁈ — вдруг закричал один из бойцов, посланный проверить окрестности. — Есть следы.

Группа вновь бросилась в рассыпную и ощетинилась разнообразным оружием. У кряжестого дуба застыл в удобной позе лейтенант Винер, положив винтовку со снайперским прицелом на толстый корень. Сбоку, прикрывая единственного снайпера, лежал пулемётчик, выставив вперел ствол надёжного МГ-34. Сам командир осторожно продвигался в сторону разведчика. Нужно было прежде самому посмотреть на следы. Не то, чтобы он не доверял своему бойцу. Нет, здесь всё были на своём месте. Просто такова была сложившаяся привычка.

— Где?

Боец показал на нечёткой след босой ноги.

— Что это? Почему без обуви? — удивился майор. Ведь, босиком по лесу больно-то не разбегаешься. Всём известно, что в лесу хорошая обувь это первое дело. — Промок? Почему босой шёл? Давай вперёд, проверим, куда след ведёт.

Разведчик кивнул, и бесшумно скрылся в ближайших кустах. Следом туда же нырнул и командир.

— Господин май…

— Чего орешь, олух царя небесного? Вот же, б…ь! Что это та…

Оба они — разведчик и командир группы — встали у края оврага, как вкопанные. Слишком уж жуткое, немыслимое зрелище открылось их взглядам.

— Что это?

— Не знаю.

На дне овраг раскинулся небольшой пятачок, укрытый со всех сторон земляными стенами. Идеальное место для чего-то тайного. В центре было большое кострище, заполненное уже остывшими углями. За ним на столбе висело нечтно мешковатре, непонятное. Что такое сразу и не разберешь.

Не выпуская из рук автомата, Вайс начал спускаться вниз. Бойца оставил наверху, чтобы подстраховал его. Хотел всё сам рассмотреть.

— Вроде всё чисто… Хм, чего же там висит?

Вроде и непонятно, но предчувствие изначально было нехорошим. Хорошего ждать от жизни, Вайс уже давно разучился.

— Мать моя! Это же…

На столбе висел человек, точнее человеческий обрубок — туловище без рук и ног. Спозшая вниз тряпка, обнажила голову, глядевшую вникуда пустыми глазницами. Вайс почувствовал, как его начинало поряхивать.

— Б…ь

Вытянутая перед собой рука ощутимо подрагивала, на что майор глядел с удивлением. Никогда раньше на нервы он не жаловался. Да и с его работой, нервы должны быть просто стальными.

С трудом уняв дрожь, он повернулся голову человеческого обрубка, чтобы рассмотреть лицо. Ему показалось, что узнал висевшего человека.

— Точно… Генерал Гудериан… Святая Дева Мария.

Почему-то вспомнилась Богородица, имя готорой Вайс упоминал в последний раз в 37 или 38 годах.

— Курт, Фриц, живо спускайтесь, нужно снять и после вытащить этого бедолагу. Его нужно срочно доставить на базу. Быстро быстро!

Есть хорошая история про попаданца, заключившего пари с дьяволом. Парень из нашего времени должен переиграть Петра 1, а в помощь ему — способность превращать воду в спиртосодержащую жидкость. Итак…

https://author.today/reader/184253/1536090