Дроу в 1941 г. Я выпотрошу ваши тела во имя Темной госпожи

Глава 42 Все…

Подготовка к контрнаступлению проходила в обстановке полнейшей секретности, чтобы исключить любую возможность попадания сведений о планах командования врагу. Конечный замысел был известен лишь пяти — шести людям из высшего военного руководства, куда входили сам верховный главнокомандующий Сталин, начальник генерального штаба Шапошников, командующий Западным фронтов Жуков и командующие резервными армиями, принимающими непосредственное участие в организации удара. На уровень командующих фронтами транслировалась лишь самая общая информация, из которой было сложно понять, в каком месте и какими силами готовилось контрнаступление.

В течение всего лишь трех — четырех дней была осуществлена передислокация 3-х полностью укомплектованных армий из резерва Верховного командования. Из оперативного тыла к местам своего сосредоточения вышли 1-ая ударная, 20-ая и 10-ая армии, на вооружении которых были новейшие на этот момент танки Т-34, КВ и батареи реактивных минометов.

К началу декабря 1941 г. на центральном направлении советскому командованию удалось сосредоточить более 1,1 млн человек, около 8 тысяч минометов, почти полтысячи установок реактивной артиллерии и примерно 800 танков. В немецкой группе армий «Центр» было 1,7 млн солдат и офицеров, примерно 14 тысяч орудий и минометов, более 1200 танков. Превосходство немецких соединений в живой силе и технике по замыслам советского командования должно быть нивелировано внезапностью удара…

Хутор Песочное близ Кубинки, расположение 101-го стрелкового полка 32-ой Краснознаменной стрелковой дивизии

3 декабря

Тишина. На лежанках застыли тела, уставшие вусмерть бойцы спали мертвым сном.

Вдруг один из бойцов резко поднялся и уставился в сторону выхода из землянки. Сверкнули красные глаза — глаза зверя.

— Темная госпожа, — прошипел он, хватаясь за лежавшее рядом оружие. — Я иду…

Давно уже Риивал так отчетливо не ощущал Зов, призыв богини. С приходом в этот мир Ллос все стало совсем другим. Изменился и Зов, став неимоверно сильным, ярким и почти неконтролируемым. Даже пожелай, он не смог бы ему сопротивляться.

Это было странное ощущение связи маленького, крошечного с чем-то большим, огромным. Сродни той неощущаемой связи между пчелами и их королевой-маткой, призыв которой невозможно не слышать и не выполнить. В Зове не было осознаваемой понятности и логичной ясности, с которой сам объясняешь свои поступки и мысли. Было лишь долженствование, пронизывающее каждую клетку организма и заставляющее поступать так, и никак иначе.

— Госпожа, — еле слышно шептали его губы. — Я слышу…

Спал одетым, поэтому уже через мгновение был в траншее. Несколько раз дернул головой по сторонам и, не раздумывая, рванул в сторону леса. Зов не оставлял время для раздумий.

— Иду…

Эту часть траншеи Риивал почти пробежал. Одним махом перемахнул через бруствер и скатился по ледяному склону в овраг, где уже собирались другие. Для Зова не было расы. Любой, кто посвятил себя Темной госпоже, его слышал и чувствовал.

— Учитель, — Риивалу кивнул худой сержант-артиллерист, сидевший на поваленной взрывом березе.

— Учитель, — с другой стороны из темноты шагнула крупная фигура ротного, настороженно оглядывавшегося по сторонам.

— Учитель… Учитель… — с разных сторон раздавались все новые и новые голоса. Бойцы, командиры, принявшие учение дроу, шли на Зов своей богини. — Учитель… Учитель…

Риивал продолжал кивать, вышагивая от дерева к дереву и видя все новые и новые лица. Зов постепенно стягивал всех, кто принял завету дроу и стал частью темного племени.

— Скоро начнется… — тихо прошептал Риивал, с наслаждением втягивая ноздрями морозный воздух. — Скоро…

Это был не просто призыв, а призыв к Темной жатве, массовому священному жертвоприношению во имя Благословенной Ллос, в которой принимали участие все дроу, от мала и до велика. Следы прошлых ритуальных гекатомб не забывались десятилетиями, сохраняясь в памяти врагов в виде сожженных дотла сел, поселков и городов, разоренных областей, где годами заново боялись селиться люди. В его родном мире о Жатве люди боялись даже говорить вслух, чтобы не накликать гнев своих и чужих богов. Эльфы же ежегодно рассылали сотни шпионов, чтобы заранее узнать о дне ее начала.

— Скоро…

Пошла новая волна. Застывшие в ожидании бойцы и командиры вздрогнули и, словно по команде, развернулись в одну сторону. Дернувшись, Риивал повернулся туда же.

Все, как один, почувствовали, приход Темной госпожи. Мышцы затрепетали, сковывая напряжением фигуры. Глаза горели фанатичным огнем. Скажи бросится в колодец, сделают, не раздумывая.

Женская фигура вынырнула из-за деревьев неожиданно. Темнота за ее спиной клубилась, словно непроницаемый туман, стелилась по снегу, рваными лохмотьями обхватывая деревья. Казалось, рядом с женщиной неуловимо шевелились тонкие паучьи лапки, а сама она напоминала… Но это, похоже, лишь казалось.

— Дети мои, — тихий грудной голос звучал так, словно она находилась среди них. — Дети Ночи, возрадуйтесь… Пришло время Темной Жатвы, время плача и страдания ваших врагов…

С ее словами зов стал еще сильнее. Некоторые из бойцов и командиров не выдерживали, начиная трястись от Жажды. Их потряхивало с такой силой, что руки, ноги ходили ходуном.

Риивал держался, но с трудом. На губах уже появился отчетливый вкус крови, словно он прикусил губу. Верный признак усиливавшейся Жажды.

— Идите за мной, дети Ночи, и пусть ваши враги проклянут тот день, когда пришли к вам, — женщина кровожадно улыбнулась, тонкий язычок мелькнул между зубами и сразу же скрылся. Ее тоже терзала Жажда и ее желание передавалось и остальным. — Да, начнется Темная Жа…

Последнее слово не успело слететь с языка богини, а первые фигуры уже сорвались с места. Не произнося ни слова, в полном молчании, они рванули вперед, в сторону реки, прямо за которыми искривленной лентой тянулись немецкие траншеи.

Побежал и Риивал, не разбирая дороги, сбивая с пути невысокие деревца. Стремглав выскочил из леса и в момент скатился по крутому берегу прямо на лед.

Впереди виднелась чья-то фигура, уже копошившаяся у того берега. Слышалось тяжелое хриплое дыхание, его обгоняли слева и справа, поджимали сзади.

Хутор Песочное близ Кубинки, позиции 292-й немецкой дивизии

Странное зрелище…

Немецкие часовые, что, притоптывая от сильного мороза, вышагивали по траншеям, вдруг застывали без всякого движения. Только что бодро ходившие про прорытым в мерзлой земле ходам, они резко останавливались.

Вот пулеметчик, повязавший поверх суконной шапки вязанный женский платок, начал клевать носом. Его с такой силой потянуло в сон, что не было никакой возможности сопротивляться. Он несколько раз дернулся, но так и уткнулся носом в приклад оружия. Тихо засопел.

В стороне от него привалился к земляной стене окопа длинный унтер, только что выскочивший по нужде. Так и заснул с открытой ширинкой и руками, тянувшимися к ремню. Рядом валялся прямо в снегу другой немец, похоже, поскользнувшийся, но так и не вставший на ноги. Тоже спал.

Богатырский храп доносился с блиндажа. Солдаты лежали вповалку, упали прямо там, где их застал сон. Одни валялись прямо на земле, другие — на грубо сколоченных лавках, третьи — храпели, привалившись к стене.

Никогда невиданный здесь морок тянулся дальше и дальше, погружая в болезненное беспамятство всех, до кого только мог дотянуться — людей, животных, птиц и насекомых. Этим мороком и была страшна Тёмная Жатва дроу, от которой не было спасения ни правителю королевства людей, ни жрецу Подгорных богов, ни эльфийскому князю. Всё погружались в сон, превращаясь в лёгкую добычу для охотников тёмного племени.

— Спешите, спешите, дети Ночи! — богиня не отставала от своих последователей, совершая гигантские прыжки. — Ночь так коротка, время так мало…

Первый боец с разбега перемахнул через траншею и всей массой обрушился на пулемётчика, застывшего на позиции. С хрустом костей вмял немца в землю, напоследок рубанув по нему сапёрной лопаткой. В воздух ударила тугая струя крови, окрасив снег вокруг в красный цвет.

Рядом в окоп уже прыгал другой боец. Вооруженный лишь ножом, он рванул на себя дверь блиндажа и ворвался внутрь. Без эмоций, с совершенно каменным лицом, «заработал» клинком. Словно игла швейной машинки, нож с молниеносной скоростью шинковал человеческую плоть. Раздавались хрипы, стоны, со свистом вырывался воздух из вскрытого брюха, с тошнотворной вонью опорожнялся кишечник, в воздух летели брызги крови.

Остальные бежали дальше, оставляя за собой лишь бездыханные тела.

Так и не проснувшись, умерли зенитчики. В трех избенках, где расположился личный состав батареи 88-мм зенитных пушек Flak 18, остались лишь одни обезображенные трупы. Оба часовых, ефрейтор и рядовой, прикорнувшие у огня, свалились в пламя.

Из целой танковой роты выжил лишь один повар, который целые сутки прятался в яме уличного нужника и руками затыкал себе рот. Лишь на утро второй дня его сдавленные крики услышала пехота наступающей Красной Армии и вытащила на белый свет. Вытащила… седого, как лунь, и сошедшего с ума от ужаса.

— Спешите, спешите, дети Ночи, — летел над заснеженными полями и лесами хриплый крик богини. — Ночь так коротка… Пусть ваши враги корчатся от страха…

И люди, размахивая ножами, рвались вперед с удвоенной скоростью. Бежали, чувствуя лишь Жажду крови своих врагов.

Москва, Кремль

8 декабря

С самого утра на расширенном заседании Ставки Верховного главнокомандования, где помимо постоянных членов присутствовала и большая часть командующих фронтами, царило приподнятое настроение. Еще с ночи по спецсвязи прошла информация с предварительными результатами контрнаступления, из которых стало окончательно ясно, что угроза для столицы миновала. Враг на центральном направлении был отброшен более чем на двести километров, освобождено около ста населенных пунктов, в числе которых более двух десятков имели статус крупных промышленных центров и важных транспортных узлов.

— Товарищи, сейчас можно с полным основание утверждать, что блицкриг немецкого командования полностью провалился, — выступая у карты, Жуков решительно рубанул рукой воздух. — План по окружению и взятию столицы Советского Союза город Москва окончательно и бесповоротно сор…

Он не успел договорить, как грянули бурные аплодисменты. Аплодировал Сталин, аплодировали остальные члены Ставки Верховного главнокомандования и командующие фронтами. Кто-то из генералов от избытка чувств даже вскочил с места, с силой хлопая в ладони.

— … По все линии фронта немецкие части переходят к обороне и пытаются закрепиться на занятых позициях, — продолжал Жуков, чертя на карте указкой круги и линии. — Наша задача на данном этапе, не дать им этого сделать. Ни в коем случае нельзя ввязываться в затяжные бои и давать сковывать свои силы в боях за сильно укрепленные опорные пункты. Необходимо активнее действовать подвижными моторизованными соединениями, нанося сильные фланговые удары и вынуждая самого противника оставлять свои позиции и отходить вглубь обороны…

Улыбаясь одной половиной рта, Сталин внимательно наблюдал за присутствующими. Отмечал для себя разительную перемену настроения, произошедшую с ними. В генералов, словно вдохнули новые силы. Еще недавно хмурые, демонстрирующие сомнение, а то и полное отчаяние, сейчас они были полны оптимизма и уверенности в победе.

— … Первые итоги операции показали, что несоблюдение этих принципов приводит к неоправданным потерям в личном составе и технике, к низким темпам наступления, — Жуков заиграл желваками, что придавало ему жесткое, если не сказать жестокое выражение лица. — Такие командиры, действуя неумело, непродуманно, зачастую атаковали прямо в лоб, и, соответственно, несли большие потери. Предлагаю поставить вопрос о наказании…

Сталин перевел взгляд на остальных командармов, отметив точно такие же гримасы. Похоже, ситуация с потерями и неумелым командованием, и правда, была серьезной. В противном случае, Жуков не стал бы заострять на это вопрос в такой момент. Верховный чиркнул в блокнот пометку, чтобы позже запросить обо всем этом подробный отчет.

— Однако, товарищи, есть и совершенно обратные примеры — примеры умелого, грамотного руководства приданными соединениями и частями, когда командиры действую неординарно, нешаблонно, стараются переиграть врага, предугадать его действия, — Жуков ощутимо оживился, что не укрылось от остальных. — Считаю чрезвычайно показательным пример действия частей 101-ого стрелкового полка 32-ой Краснознаменной стрелковой дивизии под командованием полковника Захарова…

Наморщив лоб, Верховный тем временем мучительно пытался вспомнить, где он уже слышал имя этого командира и, собственно, номер части. К сожалению, память никак не хотела ему в этом помогать. Из-за сильного нервного напряжения последних дней, когда, по сути, решалась судьба столицы, в голове смешалось очень многое. Где тут вспомнить про какого-то полковника?

— … В общей совокупности за три дня боев полк Захарова не потерял ни одного бойца убитым и раненным. Было освобождено двенадцать сел и поселков, взято в неповреждённом состоянии восемь средних немецких танка, двенадцать буксируемых орудий, более сорок минометов, множество стрелкового оружия, — продолжал перечислять Жуков, взывая искреннее удивление у присутствующих. Даже Сталин, только что что-то чиркавший у себя в блокноте, замер и поднял голову. — Следует заметить, что Захаров наступал против превосходящих сил 16-ой немецкой армии, а именно 23-ей моторизованной дивизии. Вот это показатель мастерство и полководческого таланта, товарищи! Разгромить укрепившегося врага и не потерять ни одного человека! Уверен, нужно представить полковника Захарова к Золотой звезде и званию Героя Советского Союза, а его отличившихся бойцов — к высоким правительственным наградам. Вы согласны, товарищ Сталин?

Конечно, же Верховный кивнул. Сделал в блокноте пометку, чтобы дать соответствующее поручение. Но в этот же самый момент обратил внимание на странное поведении Берии, который, словно бы морщился. Хорошо зная наркома государственной безопасности, Стали был готов биться об заклад, что тому известно что-то эдакое.

Когда же заседание подошло к концу и все начали расходиться, то Сталин негромко кашлянул и произнес в спину уходящим людям:

— А вас, товарищ Берия, я попрошу остаться.

Тот, сих пор еще вздрагивавший при звуках голоса Верховного, остановился в дверях. Резко развернулся и замер, смотря, как кролик на удава.

— Что знаешь? — Сталин встал и медленно пошел в его сторону.

— Я… Я, товарищ Сталин, — Берия, похоже, растерялся. — У меня есть другие данные… про этого… этого полковника.

Хозяин кабинета вопросительно кивнул. Мол, продолжай.

— Все было не так, совсем не так, — Берия сглотнул вставший в горле ком. — Точнее так, но по-другому…

Звучало совсем путанно, отчего у Сталина недовольно дернулась щека.

— Не было никакого грамотного руководства, товарищ Сталин. Это совершенно обычный полк, рядовая пехота без средств усиления. Захаров хоть и опытный командир, воюет с первых дней войны, но никак не стратег.

Сталин нетерпеливо хмыкнул. По лицу было видно, что это все ему совсем не нравилось. Один только что пел хвалебные дифирамбы про полководческое искусство этого полковника, второй через несколько минут говорит прямо о противоположном. Где тут правда⁈ Нехорошо, очень нехорошо.

— Мне сообщили, что там уже живых не было, — Берия вытащил из папочки, что была в руках, какой-то листок. — Начальник особого отдела майор Коротин написал, что в момент захода наших войск на немецкие позиции живых солдат противника обнаружено не было. Ни одного солдата, товарищ Сталин. Хотя нет, одного все же нашли.

Листок с донесением перекочевал в руки Верховного, который тут же углубился в него.

— Какого-то повара в нужнике нашли, товарищ Сталин. Он только скулил от страха и ни одного слова сказать не мог… В домах, блиндажах были уже мертвые. Кому голову отрезали, кому брюхо вскрыли. Никого не в живых не оставили… Что-то совсем странное, неправильное происходит, товарищ Сталин. Чертовщина какая-то…

При слове «чертовщина» Сталин вздрагивает, наконец, вспоминая этого самого полковника Захарова и его 101-ый полк. Ведь, именно в нем служил тот самый сержант Биктяков, о котором в последнее время он старался не думать.

— Объявился… опять, — прошептал Сталин. — Получается, в одиночку справился… Батальон пехоты, гаубичная батарея, танковая рота… — опустил глаза в листок с донесением, снова и снова вчитываясь в страшные подробности о сотнях трупов немецких солдат и офицеров с резанными ранами, брошенной технике. — Настоящая чертовщина… Хорошо, что наша чертовщина.

Верховный задумался. К нему в голову вновь пришла давно уже подзабытая мысль — а не использовать ли это существо [человеком его язык не поворачивался называть] в войне с Германией на полную силу? Почему он отказывается от этого? Из-за страха, стыда? Ведь, это позволит сохранить тысячи и тысячи жизней бойцов и командиров Красной Армии, мирных жителей. Какая теперь разница, соответствует ли магия постулатам марксистко-ленинского учения или нет! Теперь это все можно смело выбросить на свалку истории. Главное, именно Советский Союз, первое в мире государство победившего пролетариата, получит в свои руку это силу! Ясно же, что война с Германией, не последняя война в мире…

— Знаешь, что Лаврентий, — Сталин вдруг повернулся к наркому. — Выезжай туда и найди мне сержанта Биктякова. Передай, что я прошу его о помощи в разгроме Германии и предлагаю заключить полноценный военный союз. Ведь, он, кажется, теперь не один.

Лес

Богиня кровожадно облизнула губы. Темная Жатва прошла на славу. Тысячелетия, проведенные за Краем, почти иссушили ее силу, но теперь это все в прошлом.

— Хорроший мир… Хорроший новый мир…

Ллос чувствовала, как к ней возвращается прежняя сила. Еще немного, и она обретет прежнее, а может и большее могущество.

— И тогда посмотрим… примут ли меня Старшие Боги.

ОТ АВТОРА.

Дорогие читатели, история о дроу завершилась на такой ноте, за которой можно было и не ставить точку. Ведь, мир ждали другие войны, еще более кровожадные, еще более страшные, — самое настоящее раздолье для Темного племени и его Богини.

Однако, точку в истории ставить все равно нужно.

Благодарю за внимание к книге и ее героям.