Дроу в 1941 г. Я выпотрошу ваши тела во имя Темной госпожи

Глава 34 И снова в путь?

Сталин, словно в дни бурной юности вернулся. С жадностью втягивал ноздрями горьковатый дым костра, вслушивался в треск углей, будившие столь приятные сердцу воспоминания о давно минувших днях. Больше полувека назад еще никому неизвестный горец Джугашвили точно также холодными ночами грелся в лесу у костра, скрываясь от жандармов. Укрывшись жесткой шинелью, как и тогда, любовался завораживающими всполохами огня, размышлял о прошлом и будущем. Пальцы поглаживали прохладную рукоять револьвера, готового в любой момент оказаться в ладони и открыть стрельбу.

— Ты прямо как настоящий абрек, — хмыкнул он, задумчиво поглядывая на странного сержанта. — Тебе бы бороду, папаху и кинжал, цены бы в горах не было…

И в самом деле, чем больше Сталин наблюдал за ним, тем больше убеждался в этой мысли. Буквально все — ухватки, повадки, привычки — говорили о том, что его неожиданный спутник человек с очень непростой историей и таким же опытом. Это было заметно и в том, как тот готовил кострище и разжигал огонь. Специально выбрал место, из которого не будут видно сполохи огня, а дым станет рассеиваться в кроне огромного дуба. Ножом аккуратно срезал пласты дерна и отложил их в сторону. Наверняка, чтобы потом вернуть их на место и скрыть само кострище.

— Да, чистый абрек, — вновь качнул головой Сталин, вторя своим мыслям. — Совсем на охотника не похож… Не-ет, не охотник, — размышляет вслух, а сам внимательно следит за сержантом, который совершенно невозмутимо потрошил только что пойманного зайца. — Точно абрек.

Конечно, у хорошего охотника тоже похожие ухватки. Человек, всю жизнь проживший в лесу и промышлявший охотой на зверя, примерно также ведет себя — неслышно идет по тропе, перешагивает через пересохшие сучья, отводит рукой в сторону ветви деревьев, привечает чужие следы, готовит укромное место для недолгого привала или ночлега. Но было все же отличие, которое неосознанно ощущали обычные люди, и ясно чувствовали люди с опытом и непростой судьбой. При встрече с таким человек обычный прохожий просто отходил в сторону, и сам не понимая почему это делая. Человек с опытом же сразу поймет, кто идет ему на встречу: ощерится, насторожится.

— Что скажешь, сержант?

В сержанте чувствовался не просто хищник, а нечто более чуждое, мощное, непреодолимое. Примерно так же ощущался горный поток или лавина, которые просто не оставляли шансов на спасение. Похоже себя ощущал и Сталин, который никогда не жаловался на своей чутье опасности. И оно ему сейчас четко и ясно говорило — «держись от этого человека подальше».

— Ведь, это ты убил всех нападавших? Ведь, толком не было никакого боя, а мою охрану просто закидали гранатами и расстреляли из пулеметов? Так ведь? — сержант оторвался на мгновение от почти очищенной тушки и кивнул. Похоже, его совсем это не заботило. — Ножом? — тот снова кивнул, прекрасно понимая, о чем шла речь. — Силен…

Сложно было даже представить себе, как можно было убить с помощью ножа такое число людей. Из автоматического оружия-то могло не получится, а что тут говорить про самый обычный нож. Однако реальность была такова, что сержант за какие-то неполные пол часа вырезал примерно взвод с огнестрельным оружием в руках. Почти тридцать здоровых мужчин посредством ножа!

Качнув головой, Сталин затих. Что-то ему совсем не нравился ход его мыслей. Постепенно вырисовывалась очень странная, с душком картина, в которой было столько белых пятен, что по спине ощутимо тянуло холодком. Все, что он узнал за эти неполные сутки, едва не кричали ему, что этот сержант не тот, за кого себя выдает. Может он и не сержант, вовсе.

— Ты кто такой? — тихо вырвалось у Сталина, когда бурление мыслей в голове достигла пика. — Ты, ведь, никакой не сержант? Чей-то агент? Диверсант, и пришел по мою душу?

Сталин повернулся на другую сторону, делая вид, что у него затек бок. Сам направил револьвер в сторону сержанта и приготовился нажать на спусковой крючок, если что-то пойдет не по плану.

— От Черчиля привет? Да? Или все-таки на абвер работаешь?

Сейчас ничего нельзя было исключать. Понимал, что его голова — это очень и очень ценный приз для многих разведок мира. Одни хотели его убрать или похитить, другие — сохранить ему жизнь. Словом, недавнее нападение с переодеванием могло было быть частью многоходовой операцией, заказчики и исполнители которой могли иметь совершенно противоположные цели и задачи, и также находится на разных континентах.

— Что молчишь?

Палец у Сталина плотно лег на спусковой крючок и даже проделал часть пути перед выстрелом. Слишком уж серьезным казался противник, чтобы давать ему хоть малейший шанс на отпор. Как сержант работает ножом лучше не вспоминать. Эти потрошенные тела до сих пор стояли у него перед глазами.

— Ну? И ножиком не балуй…

Сержант или тот, кем им назвался, совсем не спешил. Не торопясь очистил тушку от потрохов, которые тут же завернул в несколько листьев лопуха и сразу же перевязал куском бечевки. Затем основательно протер нож, тщательно стирая с лезвия и ручки остатки крови, шерсти. И лишь потом поднял голову.

— А ты точно хочешь знать? Тебе может не понравиться, что ты услышишь.

— Выкладывай, переживу, как-нибудь, — хмыкнул Сталин, не своя глаз с собеседника. — И не надо юлить.

Сверкнув глазами, сержант кивнул. И почему-то от этого кивка повеяло то ли предупреждением, то ли угрозой, что сразу же уловил напрягшийся Сталин.

— Меня в этом мире знают как сержанта Красной Армии Равиль Биктяков, — сержант одернул обшлаг шинели, зазвенели ордена и медали на груди. Причем награды были такие, что не зазорно и генералу на груди носить. Значит, заслуженный командир, а не просто штабной и штаны где-нибудь просиживал, сразу же подумалось Верховному. — Командира разведывательного взвода…

Едва прозвучало имя, рука Сталина сама собой дрогнула. Вытащив револьвер, медленно положил его рядом с собой. Несколько раз с силой растер лицо, глаза, словно не мог поверить в то, что видел прямо перед собой.

— Ты тот самый Биктяков?

Он с жадностью рассматривал сержанта, пытаясь увидеть в нем все то, что слышал о нем до этого. Ведь, именно этого человека «с собаками» разыскивал почти весь личный состав наркомата государственной безопасности. Обыскались его и в действующих частях, и на родине. Вдобавок, оба посла — французский и английский — продолжали обрывать телефон в приемной, допытываясь, когда они смогут встретиться с выдающимся советским героем. А он, оказывается, тут в лесу прячется.

— Именно так меня здесь называют…

Сталин совершенно не замечал странность некоторых его фраз, когда сержант говорил о себе в третьем роде. Его мозг сейчас «переваривал» другое.

— Это ты сделал все это? — Верховный неопределённо махнул рукой, пытаясь вместить в это движение все, связанные с сержантом, странности. — Ты ходил за линию фронта? Привел почти сотню языков? И генерал Гудериан тоже ты? Сколько же все ты…

У него было настолько растерянное лицо, что сержант расплылся в улыбке. Видимо, довольный произведенным впечатление.

— Настоящий воин не любит пустого бахвальства, но всегда ведет счет своим победам, — и вновь прозвучала довольно странная фраза, на которую Сталин, как и в прошлый раз не обратил никакого внимания. Не до этого было. — За неполных три месяца вот этого ножа пало пять сотен и две четверти человек. Сто двадцать я пленил и привел к своим. А того, кого ты называешь Гудерианом, я хорошо запомнил…

Чуть повозившись в своем сидоре, сержант вытащил вырванные с мясом погоны с золотым шитьем.

— Хороший был воин. Но слишком много говорил…

Бросил на мох погоны, упавшие шитьем вниз. От этого стала особенно заметна стала уже давно засохшая бурая кровь и клочки кожи на них. Получается, точно с мясом вырвал, хмуро отметил Сталин.

— Ты говорил с ним? — наклонился вперед Старин. Это ему показалось интересным. Ведь, генерал Гудериан считался восходящей звездой Рейха, одним из любимцев фюрера, а значит и был допущен к секретным сведениям, которые сейчас могли были быть очень кстати. — Что он рассказал?

— Многое сказал, — последовал уклончивый ответ. — Я обязательно все расскажу, только сначала выслушай меня. Ты ведь спрашивал, кто я.

Сталин, нахмурившись, кивнул. Естественно, спрашивал, и уже получил ответ. Он знает имя и фамилию сержанта, уже наслышан о всех его подвигах и похождениях. Непонятно, что ему еще можно такого рассказать?

— Здесь меня называют сержант Равиль из рода Биктяковых, — снова почему-то повторил он. — Но там, где я родился…

Еще некоторое время назад этого разговора и быть не могло. Риивал никогда не думал открываться людям, не считая их себе ровней. Его путь был простым и понятным: принести в жертву Темной богине столько жертв, сколько нужно, и освободить Ее, бросив к Ее ногам совершенно Новый мир.

Но теперь все предстало в другом свете. И то, что вчера было совершенно однозначным, сегодня таковым уже не являлось. Новый мир раскрылся с другой стороны, перестав казаться лишь угодьями для охоты. Его жители оказались не презренными хумансами, с которыми веками враждовали дроу. Риивал встретил среди них тех, кого в другое время и другом месте он бы с радостью назвал дроу.

Все стало другим, а значит изменился и его путь. И не понимать этого мог лишь лишенный разума. Риивал понял, что настал момент, когда он должен раскрыться. Последний представитель благородного дома До’Уорден и старший хранитель Благословенной ЛЛос больше не мог действовать в тайне от своих братьев по оружию, как презренный грабитель и разбойник. Встреченные на его пути люди по всем законам Азарота стали дроу, а значит были достойны соответствующего обращения.

— … Но там, где я родился, я носил совсем другое имя и был не человеком, а частью великого Темного народа Дроу. Мой родной мир называется Азарот, а его нахождение мне неизвестно…

Риивал медленно поднялся. Глядя на него, это сделал его спутник, правитель тех, за кого воевал дроу.

— Мое имя Риивал Следопыт из благородного дома До’Урден,, Крадущиеся во тьме. Старший хранитель Темной госпожи. И я приветствую тебя, Иосиф Стальной, правитель великого дома Советский Союз.

Дроу уважительно поклонился. Причем, будь здесь знаток и толкователь древних ритуальных обычаев темного народа, он бы обязательно отметил глубину поклона, свидетельствующую об особом статусе собеседника. Можно было говорить о том, что дроу признавал его монаршие регалии и право говорить за остальных.

— Подобное именование в далекой древности носил и один из наших военных вождей, отличившийся великими подвигами в сражении с эльфами и дворфами. Уверен, твое правление будет не менее достойным и останется в памяти потомков на века.

Многие из фраз с пожеланиями были глубоко ритуальными, но Риивал вкладывал в них особый смысл и свое личное отношение к правителю этой страны. Ведь, за то недолгое время, которое они провели вместе в этом лесу, он почувствовал в нем родственную душу. Правитель тоже был хищником, опасным, сильным, матерым, который никогда не сдавался, не отступал. Они оба были готовы умереть, чтобы взять свое.

— Вижу, тебе непонятны мои слова…

Правитель, и правда, выглядел чуть растерянным, явно не понимая, что и думать.

— Только не нужно думать, что я тронулся умом, — улыбнулся дроу. Ведь, понимал, что такая мысль, наверняка, уже посетила собеседника. — Повторяю, Я Риивал Следопыт из народа дроу и родился в Азароте. Твой мир мне не чужд и не понятен. Хотя, признаюсь, многое в нем я уже успел принять, как свое.

Взгляд собеседника не изменился. Было видно, что словами его не убедить. Здесь нужно было нечто более основательное.

— Смотри. Надеюсь, тебя это убедить в моих словах.

Риивал развернулся в сторону темноту, куда не доставал свет костра, и махнул рукой.

— Я старший хранитель святилища Благословенной Ллос, Великой паучьей богини, и в моей воле ее нижайшие слуги…

Лесная живность сразу же откликнулась на мой зов. Через несколько мгновений вокруг нас стал раздаваться странный шуршащий шум, нараставший волнообразно: сначала тихо, потом громче и громче. Тысячи и тысячи крошечных многоногих, мохнатобрюхих и многоглазых созданий ползли в нашу сторону.

— Что это за шум? — напрягся правитель, схватившись за револьвер. Ствол пистолета нервно дергался в разные стороны. — Что это еще такое?

— Это нижайшие слуги Темной госпожи… и подтверждение моих слов. Ведь, в моем мире правят боги, которым подвластно все.

Из ночного мрака выползала еще более мрачная чернильная волна, покрывавшая все вокруг — мог под ногами, коряги, стволы деревьев, кустарники, листья и стебли растений. Ползли паучки, муравьи, гусеницы, жуки всех видом и размеров, сливаясь в одно целое.

— А теперь именем Темной госпожи я их отпущу…

На глазах окружающий их мир стал менять цвет. Чернота с деревьев, земли, веток и листьев стала отступать. Насекомые уходили.

— Как, черт побери, как ты это сделал? Гипноз? — правитель хорошо держался. Лишь легкое дрожание в голосе выдавали его волнение. — Ты загипнотизировал меня? Черт, я же своими глазами их видел! Куча, просто настоящая куча насекомышей! Ты либо чертовски искусный мошенник-гипнотизер либо…

Чуть помолчав, он добавил:

— Ты сказал правду. Это точно правда? — пистолет он уже давно убрал. И сейчас подошел к Риивалу вплотную, заглядывая ему в глаза. — Значит, правда, — тяжело вздохнул он. — Глаза никогда не врут. Мне еще мать говорила, что только по глазам можно узнать, врет человек или нет врет.

Проговорив все это, правитель тяжело опустился на землю. Подвинулся ближе к огню, вытянув вперед ладони. Грелся.

— Чего ты хочешь? Ведь, ты не с проста начал этот разговор, — глухо проговорил он. — Раз все рассказал, значит, есть еще что-то.

Риивал сел напротив и тоже вытянул к огню ладони.

— Я старший хранитель святилища Благословенной Ллос и должен возвести ей материнский алтарь, чтобы возносить молитвы. Это должна быть только моя земля и ничья другая.

Правитель качнул головой:

— В Советском Союзе свобода совести и личное поклонение Богу не запрещено. Но земля не может принадлежать одному человеку. Это народная собственность.

— Я готов купить ее, — упрямо насупился дроу, понимая, как важно содействие местных. Не будет же он воевать с ними за право построить алтарь а потом и настоящее святилище. — Что тебе нужно? Золото, много золота? Драгоценные камни? Алмазы, рубины, изумруды? Именем Темной госпожи я найду все это и заплачу столько, сколько нужно.

Но правитель вновь покачал головой:

— Ты пойми, э-э-э… сержант, нельзя единолично владеть куском советской земли. Это просто невозможно.

На какое-то время воцарилось молчание. Оба смотрели на костер и не говорили ни слова.

— Я знаю, чем тебе заплатить за кусок земли! — вдруг обрадованно выкрикнул Риивал, вскакивая с места. — Ты обязательно согласишься.

Правитель тут же удивленно поднял голову. Видно, что заинтересовался платой.

— Я убью твоего главного врага. Хочешь?

Дроу довольно улыбался, понимая, что предложил очень высокую плату и отказаться от нее будет просто невозможно.

— Что? Про какого еще главного врага ты говоришь? Про Гитлера? Ты убьешь Гитлера? — правитель, похоже, не сразу понял, что ему предлагали. — Ты понимаешь, о чем говоришь? Он в Берлине и его охраняет целая армия! Это же полный бред!

Однако Риивал продолжал загадочно улыбаться. Ведь, ему было известно нечто такое, что может все изменить.

— Подожди, не торопись, — дроу поднял руку, явно прося замолчать. — Я знаю, где скоро точно окажется твой враг. Тот самый генерал Гудериан, о которым ты расспрашивал, рассказал, что на самом западе под городом Винница уже почти построено тайное убежище. И твой враг обязательно будет там…

— Если ты убьешь Гитлера, то получишь столько земли, сколько тебе будет нужно, — правитель протянул ему руку. — Даю, слово.