Дроу в 1941 г. Я выпотрошу ваши тела во имя Темной госпожи

Глава 40 Ждали не этого…

Москва, станция метро «Маяковская»

Этот день должен был стать днем триумфа Союза, днем его возмездия Врагу, который для многих миллионом человек уже стал библейским Врагом, Вельзевулом во плоти.

7 ноября 1941 года, в день двадцать четвертой годовщины Великой Октябрьской социалистической революции, было решено провести XVIIIВсесоюзную конференцию ВКП(б). Во избежание немецких бомбардировок заседание должно было состояться на станции метро «Маяковская», куда было приглашено более двух тысяч делегатов со всех концов огромного государства, около двух сотен корреспондентов всех ведущих информационных агентств, десятки специальных представителей иностранных государств, орденоносцев Красной армии и Красного флота.

Именно в этот день всему миру после слов о преимуществах коммунистического строя и неминуемой победе Советского Союза будет предъявлен плененный фюрер Германского народа и Германии Адольф Гитлер. Предъявлен, как и обещал Иосиф Сталин, в железной клетке, как дикое, злобное животное.

Ровно в двенадцать часов на станции «Маяковская» разом вспыхнули дополнительные прожекторы, залившие огромное помещение морем света. Казалось, арочные своды и стены вдруг раздвинулись, превращая зал в нечто колоссальное без границ.

На демонтированном эскалаторе была установлена трибуна-помост, на которую взошел Сталин. Сразу же защелкали вспышки фотоаппаратов, застрекотали моторы кинокамер. Все стремились, как можно более точно запечатлеть этот, без всякого сомнения, исторический момент. Сразу же началась прямая трансляция всего происходящего.

— Товарищи! В эти дни испытаний первое государство трудящихся без всякого сомнения выдержало страшный бесчеловечный удар фашистского милитаризма. Все планы фашистского режима о молниеносной войне, во время которой Советский Союз должен был поставлен на колени, сорваны. Уничтожены сотни тысяч немецких солдат и офицеров, сожжены тысячи танков, самолетов, бронетранспортёров и артиллерийских орудий.

Он говорил о единстве тыла и фронта, о миллионах советских бойцов, рабочих и крестьян, которые днем и ночью трудились для приближения победы, клали свои жизни на алтарь победы над врагом.

— … За первые месяцы войны из прифронтовых территорий были перемещены десятки крупнейших промышленных предприятий, заводов, научных институтов на восток и в самые кратчайшие сроки запущены в работу. Уже выплавлены десятки тысяч тонн чугуна, первоклассной стали. Ежемесячно увеличиваются объемы добытого угля, железной руды. В разы выросло число собранных танков, самолетов, артиллерийских орудий…

Заканчивая выступление, Сталин понизил голос.

— Наше дело правое, мы победим…

В этот момент за его спиной вспыхнула новая партия прожекторов, высветивших большой куб, укрытый плотной черной тканью. И словно опытный конферансье, Сталин развернулся в пол оборота.

— Товарищи, история неумолима и жестоко карает тех, кто ставит себя превыше всего и всех. И вот яркое тому доказательство!

К черному кубу в полной тишине направились двое командиров, четко печатая шаг. Взгляды тысяч и тысяч людей скрестились на них с замиранием сердца. Абсолютное большинство и не догадывалось, кто скрывается за черным покрывалом.

— Доблестные советские разведчики и партизаны сумели пробраться в самое логово врага, где он планировал захват столицы нашей советской родины города Москвы, и захватили…

Двое высоких командиров со сверкающими орденами на груди края покрывала и резко дернули, скидывая его вниз.

— Адольфа Гитлера!

Тысячи людей одновременно выдохнули, подавшись вперед. Все, как один, хотели увидеть того, чье имя склоняли десятки раз на дню, кого поминали последними словами, проклинали.

На месте, где раньше находился эскалатор, сейчас стояла большая железная клетка с человеком в простом черном костюме и белой рубашке. Пленник с узнаваемой косой челкой и крохотными усиками стоял, чуть сгорбившись, и медленно поворачивал голову из стороны в сторону. Правда, от характерного пронзительного взгляда не осталось и следа. В глазах плескалось лишь безумие. Напоминал давно уже потерявшегося домашнего пса, еще лоснящегося от прежней заботы, но уже совершенно раздавленного случившимся…

Ждали изменений…

Думали, что теперь все изменится…

Надеялись на лучшее…

Молились…

Но для Союза все стало только хуже. Ничего, на что так надеялось высшее политическое и военное руководство, к сожалению, так и не произошло. Наоборот, оживились старые угрозы, начали формироваться новые, о которых еще неделю назад и слыхом не слыхивали.

Не оправдало надежд советского командования пленение Гитлера. Казалось бы, эпохальное событие, должное кардинальным образом изменить ход войны, внесло в него лишь косметические коррективы. Немецкая военно-политическая элита ответила на все это гениальным идеолого-пропагандистским ходом, объявив все свидетельства о пленении фюрера масштабной и откровенной фальсификацией. Кино- и фотодокументы признавались подделкой, показанный Гитлер — его двойником.

Министр народного просвещения и пропаганды Геббельс в тот же самый день — 7 ноября 1941 года — выступил на многотысячном собрании национал-социалистической партии и объявил фюрера павшим за Рейх героем и мучеником. Членам партии было рассказано о героической гибели Гитлера на передовом рубеже восточного фронта, где он с пистолетом в одной руке и гранатой в другой принял неравный бой с тремя десятками предателей и диверсантов.

Живо, ярко, с демонстрацией фотографий и кинохроники, создавали совсем другую реальность, которая казалась не менее, а иногда даже более убедительной. В этой реальности, полностью соответствующей повестке борьбы сверхлюдей ариев с варварами и недочеловека, гибель фюрера была не просто трагедией, а великим подвигом. Гитлера превозносили уже не как исключительного гения германского народа, а как полубога, принесшего искупительную жертву и вознесшегося в Валгаллу.

Благодаря удаленности ставки в Виннице, и почти полном отсутствии живых свидетелей нападения и последующего похищения, удалось соблюсти секретность. На месте изготовили «доказательства» стопроцентно проверенные люди, фанатичные преданные Рейху и лично Гитлеру, что в итоге и определило добротность и невероятное разнообразие «истинных» свидетельств. Фальшивки оказались такого качества, что не поверить в них было крайне и крайне сложно.

Одним из главных свидетельств героичности фюрера стало его «предсмертное» письмо-завещание, тут же ставшее известным в народе и на фронте. Фото небольшого окровавленного листка с несколькими предложениями, написанными неровным подчерком, разошлись мгновенно. Рукой фюрера германская нация «призывалась» к продолжению беспощадной борьбы за Рейх.

И борьба продолжилась с еще большей ожесточенностью и яростью…

Немецкий ударный кулак из сотен тысяч гренадеров, сотен танков группы армией «Центр» продолжал продавливать оборону на московском направлении, медленно, но неуклонно приближаясь к столице. Один за другим пали Истра, Верея, Волоколамск, Можайск, Руза, Клин, Наро-Фоминск и другие города и посёлки.

Штурмовые части группы армией «Север», наступавшие на Ленинград, к концу октября заняли Тихвин. Железная дорога, по которой в том числе доставляли часть грузов к Ладожскому озеру, а потом и в сам осажденный город, оказалась перерезана. Все связи северной столицы с Большой землей оказалась перекрыты.

Продолжалась ухудшаться оперативная обстановка на Кавказе, Крыму, где линию фронта удалось стабилизировать лишь к ноябрю и ценой огромных потерь в живой силе и технике.

С особой силой оккупанты свирепствовали на занятых территориях. В захваченных городах, поселках ежедневно проводились показательные казни. Физически истреблялись любые признаки сопротивления, недовольства. При малейшем подозрении в нелояльности оккупационной администрации предавались огню целые села и деревни. В лагерях с военнопленными массово практиковались децимации, выборочные казни.

Берлин, Рейхсканцелярия

Большой Мозаичный зал. Почти полторы сотни метров пурпурного мрамора под ногами, на стенах и потолке. Ни люстр, ни мебели, ни встроенных ниш, и главное, ни единого окна.

Торжественная тишина. Весь цвет Германии — лидеры партии, имперские министры, генералы и адмиралы — склонил головы перед гигантским портретом фюрера. Минута прошла и к трибуне, отделанной кровавого цвета тканью, вышел тучный человек в белоснежной форме маршала авиации с золотым жезлом.

— Камераден [соратники], я скорблю вместе с вами, — развернувшись к портрету, Герман Геринг вновь склонил голову. Лишь двое суток назад в соответствии с иерархией в гитлеровской Германии принявший бразды правления, он старательно демонстрировал безутешное горе. В уголках его глаз застыли слезинки, глубокие морщины прочертили лоб. — Германский народ осиротел. Наш фюрер, герой…

Мрачнели лица собравшихся. Играли желваками генералы, еще пахнущие порохом передовой. С трудом сдерживали рыдания дамы, тщательно промачивавшие глаза кружевными платочками.

Лишь один человек выделялся, хотя и старался не показывать этого. На его лице не было эмоций, словно натянул каменную маску. Седовласый, с тяжелым взглядом из под кустистых бровей, глава Абвера Вильгельм Канарис казался вырубленным из цельного монолита. Абсолютное ледяное безмолвие и беспристрастность давно уже стали его частью.

— Герой… — одними губами повторил Канарис, все же не сумев сдержаться. Как ни скрывай эмоции, они все равно прорывались. — Герой…

Конечно, Хитрый Лис, как его прозывали друзья и враги, ни на йоту не поверил в то, о чем последние дни круглосуточно вещал Геббельс, а теперь подхватил и новый фюрер Геринг. Верить в героическую смерть Гитлера мог только самый последний идиот, ни капли не сомневался Канарис. Фюрер был откровенным трусом и самолюбивым эгоистом, который никогда не осмелился бы вступить в схватку или даже свести счеты с жизнью. Никогда, и это не обсуждалось.

— … В самом центре Берлина будет воздвигнута усыпальница, где в веках упокоится великий сын германского народа, — с невероятным пафосом продолжал вещать Геринг, нависая над трибуной. При этом отчаянно жестикулировал, то и дело вскидывая маршальский жезл, явно подражая в этом своему предшественнику. — Никогда прежде на земле не будет столь величественного здания…

При этих словах Канарис поджал губы. Про мавзолей для фюрера он уже слышал. Решение о возведение усыпальницы было принято еще двое суток назад.

— Гениально… Все-таки это гениально… — шептал глава Абвера, не переставая восхищаться осуществляемой операцией. Ведь, и его сотрудники приняли самое деятельное участие в том, что похищение фюрера превратилось в его героическую смерть. — Как жаль, что об этом никому нельзя рассказать. Какой увлекательный роман бы получился.

Каждый шаг был проделан в обстановке максимальной секретности. Больше двух сотен непосредственных исполнителей было ликвидировано в ходе подготовки и проведения операции. Утечек не было и не могло быть. Для всего Рейха Адольф Гитлер стал мучеником, погибшим в неравной схватке с десятками диверсантов и предателей. Стал иконой, которая еще более укрепила решимость рядовых немцев идти за новым фюрером.

С трудом дождавшись конца мероприятия, Канарис одним из первых покинул рейхсканцелярию. Быстро спустился по мраморной лестнице.

— Все, что ни случается, все к лучшему, — к удивлению адъютанта, предупредительно открывшего дверь роскошного адмирал-бенца, его шеф вдруг широко улыбнулся. Кивнул и махнул рукой. — Давай домой, Фридрих. Мне нужно подумать.

Подумать главе Абвера, и правда, было о чем. Сейчас, когда Гитлера не стало, можно было вернуться к его давней идее о сепаратном договоре с англичанами. Фюрер с его мессианской идеей о мировом Рейхе был непреодолимой помехой, и никогда бы не принял предложение о мире с Англией и в дальнейшем о совместной борьбе против Советского Союза.

— Конечно же, к лучшему, — качнул он головой, откинувшись на спинку сидения автомобиля. — Теперь мы точно сможем договориться…

Ему, убежденному англофилу и сторонника единой англосаксонской цивилизации, было больно смотреть на происходящее. Они никогда и ни за что не должны были воевать с Соединенным королевством. Напротив, Германия и Великобритания есть естественные союзники в борьбе с мировым варварством. И только такой глупец, как бывший ефрейтор, неожиданно ставший рейхсканцлером, мог не понимать этого.

— Геринг не помеха… Этот боров никогда не имел никакого соображения Дальше своего носа не видел и не видит… Он и любой другой фюрер сделает то, что скажет Крупп и компания.

Крупный бизнес с радостью поддержит договор с Британской короной. Связи немецких сталелитейных и банковских королей с английскими и американскими коллегами ни для кого не секрет. Ходатаи от самого Круппа уже давно оббивали пороги рейхсканцелярии, но до сегодняшнего дня совершенно безуспешно. Им тоже нужна была война, но такая, когда их заводы и шахты работают в полной безопасности.

— Они обязательно помогут уговорить тех, кто еще не понял этого…

У него уже давно был разработан понятный и ясный план, который позволил бы развернуть германскую машину ровно на сто восемьдесят градусов. Его личные агенты еще несколько лет назад нашли подходы к английской и американской агентуре в Испании, Турции и Швейцарии, готовые в любой момент приступить к прощупыванию почвы для секретных переговоров. Первой такой ласточкой был перелет второго человека в Рейхе Рудольфа Гесса в Англию для встречи с членом британской монаршей семьи бывшим английским королем Эдуардом, открыто сочувствующим нацистам. К сожалению, тогда из этой затеи ничего толкового не вышло.

— В этот раз все обязательно получится… Непременно.

Глава Абвера вновь кивнул. Сегодня же некоторые промышленники, с которыми подобный разговор уже однажды состоялся, получат приглашение прибыть к нему на беседу. Через несколько дней такое же приглашение будет вручено нескольким крупным банкирам Германии, потом придет через кое-кого из генералов. Для непосвященных эти встречи будут представлены в качестве рядовой работы абвера. До поры до времени никто ни о чем не догадается.

Как только необходимый фундамент будет построен, то придет черед и Геринга. К этому времени новый фюрер уже немного освоится и станет более доступным для влияния.

— А если нет, то придет новый фюрер.

И ничего страшного в этом Канарис не видел. Фюреры приходят и уходят, Германия остается.

— Ничего страшного. Пока ничего страшного…

Пока еще время играет на их стороне. Германия находится в максимально возможной сильной позиции, но дальше все может радикально измениться. Главе абвера было известно гораздо больше других, и он понимал, что немецкий натиск уже слабеет. Его источники в генеральном штабе прямо говорят, что распутица и морозы резко снизили наступательный потенциал немецких ударных частей. Еще некоторое время, максимум месяц, и наступление на Москву придется остановить, чтобы перегруппироваться, пополнить потрепанные войска. И вот тогда договариваться с Англией будет гораздо сложнее. Сейчас же они будут выступать с позиции победителей, с которыми, как известно, хотят дружить все.

— Проигравших никто не видит.

В утвердительном ответе англичан Канарис нисколько не сомневался. «Старая» нация никогда в своей политике не руководствовалась эмоциями, а всегда только лишь рациональным пониманием. Именно так произойдет и в этот раз.

— Главное, успеть…

КСТАТИ, есть забавная история про НАШЕГО СОВРЕМЕННИКА в личине самого ПУШКИНА! Такого великого поэта еще никто не видел…

https://author.today/reader/381924/3522494

Приятного чтения!