Двергурим. Бессмертный

Глава 18

Створки медленно, с натугой и скрежетом разошлись ровно настолько, что между ними едва могла втиснуться лошадь с поклажей. Помня слова стража, отряд, не мешкая ни секунды, поспешил скрыться за неприступными стенами. Дагна шел последним, и, как только он завел своего скакуна внутрь, то, подняв забрало, увидел, что по обе стороны створок замерло около сорока дварфов, вцепившихся в толстенные рычаги, которыми они и открыли Врата. Выступающие из пола огромные шестерни, что приводили в движение циклопический механизм, мелко дрожали, угрожая сорваться в любой момент, и тогда проход бы захлопнулся. А болтающиеся, позвякивающие цепи, каждое из звеньев которых было размером с башенный щит, ясно указывали на то, что противовесы сорваны, и теперь защитники Морингарда из последних сил держат всю тяжесть ворот голыми руками.

К Дагне шаркающей походкой подошел тот самый воин, что говорил с ним из боевой галереи.

- Все вошли? – спросил он и тотчас влажно закашлялся.

Дварф кивнул, и тогда хадар коротко махнул рукой, утирая с рыжих, тронутых сединой, бороды и усов капли крови. Воины с облегчением отпустили рычаги, тяжело дыша и рухнув от усталости прямо на месте, а Врата с оглушительным грохотом, стрекотом шестерней и звоном, хлещущих, словно кнуты, цепей, захлопнулись с такой силой, что всех вокруг обдало тугой волной воздуха.

В воцарившейся тишине хадар стали медленно подниматься на ноги и подходить ближе, подозрительно, с недоверием глядя на пришлого дварфа и собравшихся возле него людей. Дагна дал знак товарищам не двигаться с места, пока отряд полукольцом окружали выходящие из тьмы хадар. Никто из них не прикоснулся к оружию, но в воздухе витало тяжелое напряженное ожидание. Дагна нисколько не сомневался, что стоит ему или кому-то из его людей сделать что-то не то, как тот же час оружие двергур обратится против незваных гостей.

Воины Морингарда выглядели очень плохо. Доспехи болтались на некогда могучих, ныне же исхудавших, больных телах. Гордые спины сутулились от тяжести лат и кольчуг, а высохшие шеи с трудом выдерживали вес боевых шлемов.

Дагна оглядел молчаливо, выжидательно смотрящих на него и только на него воинов. Здесь были, судя по чеканным знакам на лёгкой броне, хадар инженерного корпуса, перед ними вышли, тяжело опершись на башенные щиты, первородные воины переднего края, закованные в мифрилит, а чуть поодаль застыли суровые обладатели огромных, почти в их собственный рост, арбалетов-кархейнов.

Вокруг Дагны застыли мертвенно-бледные лица: впалые щеки с заострившимися скулами и торчащими, будто клювы, большими и длинными носами, спутанные бороды, давно не знавшими должного ухода. Дварф словно глядел в прошлое, что, как безжалостное зеркало, вновь показывало ему мрачные, губительные глубины под проклятым Аусгором. И он будто снова видел перед собой своих названных братьев. Кагайн, Бенгар, Эбетт, Магот...

У Дагны защемило сердце, когда он взглянул им в глаза и не увидел в них огня жизни. Только мрачное ожидание и суровое понимание неизбежности смерти. Понимание, что они, возможно, последние в этом умирающем подгорном королевстве. Понимание, что они не в силах противостоять невидимому, бесплотному врагу, что медленно убивает их одного за другим.

Но эти хадар все же несли службу. И, несмотря на всю их немощь и смертельную измотанность безжалостной болезнью, они не сняли родовых доспехов и не выпустили из рук оружия.

- Мы прочли твое послание, гардур Дар’Наг, - хрипло сказал рыжебородый. – Не думали, что кто-то еще придет, после того, как мы прогнали те караваны.

- Почему не впустили? – спросил Дагна. – Почему не дали себе помочь?

- У нас был приказ, гардур, - сурово посмотрел на него воин. – Протокол на случай эпидемии. Никого не впускать и не выпускать под страхом смерти.

- Почему не отправили птиц? Если не доверяете людям, то отчего не послали весть в Дуринфал?

- Все наши птицы были уничтожены в первые же сутки, - слабо покачал головой рыжебородый. – Мы не могли допустить, чтобы чума вышла за пределы Морингарда. И уж тем более и речи быть не могло, поставить под удар славный народ Серебробородого.

- Почему ж решили открыть Врата нам?

- Не вам, - воин сурово оглядел людей, а затем снова перевел взор на Дагну. – Тебе. Мы не могли допустить, чтобы двергурима убили на пороге нашего дома. Если бы не ты, мы нипочем не пустили бы к себе долговязых. Впрочем, это теперь не важно. Наружу вы уже не выйдете.

Рыжебородый махнул рукой в сторону гигантских створок и снова закашлялся.

- Еще полгода назад, когда были запущены механизмы экстренного блокирования, все ярусы были отрезаны друг от друга гермозатворами. А то, что мы сделали сегодня… Считай это нашей лебединой песнью. Второй раз нам этого не повторить, сил не хватит. Да и эта минута, что мы смогли удержать створки, многих из моих друзей отправит на койки, с которых они уже, вероятно, больше не встанут.

- И зная это, вы все же открыли Врата, - с болью обвел глазами стоящих вокруг воинов Дагна.

- Мы чтим заветы Зерора, гардур Дар’Наг. Хадар для того и нужны, чтобы умирать за свой народ.

Слова рыжебородого прозвучали ровно, как само собой разумеющееся. В них не было ни малейшего намека на бахвальство.

- Ты пришел помочь, - мрачно усмехнулся воин. – Напрасно, гардур. Здесь ты найдешь только смерть.

- Я и мои товарищи знали, на что шли, - спокойно кивнул Дагна, а затем услышал за спиной шевеление и, обернувшись, увидел, что мэтр Уолерт наконец начал приходить в себя и теперь, не без помощи братьев О’Тол, вставал, держась на голову.

Рыжебородый безо всякого интереса оглядел алхимика и цокнул языком.

- Следуйте за мной, я покажу, где вы можете оставить лошадей и оказать раненому помощь. Свободных коек у нас больше, чем хотелось бы…

Воин вяло махнул рукой и уже было повернулся, чтобы пойти вглубь темного тоннеля, как Дагна, благодарно кивнув, наконец, снял шлем, утирая со лба пот. Рыжебородый, мельком глянувший на пришлого двергурима, внезапно сбился с шага и замер, как вкопанный. По рядам хадар тотчас прокатился вздох, полный благоговейного трепета. Дагна увидел, как их уставшие и больные глаза зажигаются огнем надежды.

- Зирак-Тогар! – выдохнул рыжебородый, не сводя ошалелого взора с перевитой багровыми узорами головы Дагны. А затем он и все хадар, как по команде, рухнули на одно колено, гремя и лязгая доспехами. – Владыка Рассеченной горы!

***

Дагна ошеломленно взирал на окруживших его воинов, а затем, пару раз сморгнув, поспешил помочь подняться рыжебородому.

- Встаньте, братья, что на вас нашло? – бормотал он, с горечью ощущая необыкновенную легкость исхудавшего дварфа.

- Мы и подумать не могли, владыка! – с жаром прохрипел в его руках хадар. – Думали, что в твоем послании была ошибка! Не поверили! Но ты и верно Дренг-ин-Дар! Легенда о Великом Громре жива в Стальной Книге и Зале Памяти! Знаки Зирак-Тогар не видели тысячи лет, но каждый первородный знает, как выглядит узор одного из Предтечей!

- Вот те раз! – ошарашено проронил Дагна. – Откуда?

- Громр дважды приходил в Морингард восемь тысяч лет назад. Он учил наших пращуров строить дренажи для отвода подземных рек, научил делать первые гермодвери…

- Что?.. Зачем? – перебил воина совершенно сбитый с толку дварф.

- Наш народ погибал, бесконечные паводки смывали наши мастерские и затапливали шахты, и Громр услышал наш зов, - ответил рыжебородый, а затем слабо, но очень тепло улыбнулся. – Легенды гласят, что Нерожденный знал и слышал все на свете. Он умел что-то такое, что было за гранью понимания наших праотцов. А потом, спустя годы, он вернулся со своими сыновьями, чтобы те выбрали себе жен. Морингард издревле славился своими невестами.

- Чтоб меня разорвало… - медленно произнес Дагна.

- Повелевай, владыка! – яростно прохрипел воин, а его глаза ярко горели на бледном худом лице. - Все хадар, кто еще может стоять на ногах! Все, кто может держать оружие! Все пойдут за тобой в огонь и воду!

Дагна, с трудом проглотив ком в горле, не говоря ни слова, обнял рыжебородого дварфа, крепко прижав к себе, чувствуя, как его истощенные плечи под мифрилитовой броней бьет крупная дрожь.

- Как тебя зовут, воин? – спросил он, отпустив воина.

- Нодур, сын Нерека из клана Огнебородов, владыка, - неловко поклонился хадар. – Старшина правофланговой башни второго яруса обороны.

- Где ультар? – спросил Дагна.

- Командующий внутренней обороной уже месяц не встает с постели, владыка, - сокрушенно покачал головой воин. – Я старший из первородных, кто еще на ногах.

- Что ж, Нодур, веди, - несильно хлопнул его по плечу Дагна. - Вставайте, доблестные хадар! Рассказывайте-ка по порядку, что у вас произошло.

***

- Все началось в праздник Дня основания Морингарда, - начал рассказ рыжебородый хадар. – Пришло много торговых караванов на ярмарку, прибыли даже эльфийские послы, выказать нашему королю уважение. Большие гулянья готовились на втором ярусе. Там у нас склады продовольствия и большая торговая площадь, с множеством павильонов. Праздник проводится три дня без перерыва, и в первые сутки все было как будто нормально. Но потом внезапно некоторые дварфы, люди и эльфы начали задыхаться, покрываться волдырями. Сперва никто не придал этому большого значения, у нас отличные лекари и заболевших тут же перенесли на третий ярус, в лазарет. Я как раз сменился и уже собирался присоединиться к празднику, как началось что-то страшное. Заболевших становилось все больше, они начали рвать на себе кожу, дико крича от боли, будто что-то пожирало их изнутри. Кархар и Ладог, принесли приказ короля Нагмара немедленно отправляться на нулевой ярус и запечатать Морингард. Все хадар, что были на втором ярусе, должны были подняться наверх, чтобы никого не пропустить наружу. Управляющие механизмы здесь, на нулевом, запирают все, вплоть до четвертого, где находится главный чертог. Там расположены дублирующие системы, доступ к которым есть лишь у самого короля. Мы ничего не понимали, начиналась паника, люди ломились снизу целыми толпами, хадар едва сдерживали натиск, и тогда ультар Кортераг сорвал пломбу с потайной комнаты и нажал экстренные рычаги. Противовесы обрубило, и все платформы заклинило в верхних точках. Благо, на время праздника все пользовались лестницами, следуя древней традиции и исполняя паломничество ста тысяч ступеней. После этого пришли в движение древние гермозатворы на лестницах, полностью перекрывая сообщение между ярусами. Врата закрывались последними, там что-то заело, пришлось задействовать дополнительную систему безопасности, но пока это не произошло, мы вытолкали всех людей, что еще были на нашем ярусе, прочь. Бездна, вспоминать тошно. Несчастные торговцы и актеры, что пришли на наш праздник и только сели перекусить с дороги в гостевом покое, оказались на улице. Не такое гостеприимство они ждали, но зато они не успели заразиться, и это их спасло.

- Не спасло, - мрачно сказал Дагна.

- Что? – вскинулся Нодур.

- Они мертвы, старшина. Мне жаль.

- Гремящие воды, да что ж это такое! – неверяще покачал головой рыжебородый. Хадар вокруг молчали, но их безмолвие сквозило скорбью и чувством вины. Дагна чувствовал по разлитой в воздухе ауре, как корят и бранят себя доблестные воины. Им не удалось спасти никого.

- Продолжай, Нодур.

- Когда Врата закрылись, мы увидели, что механизм поврежден. Починить его можно, но долго и нужны парни с инженерного корпуса, сами мы не справимся. Мы оказались запертыми на этом ярусе, как и все остальные на других. Сперва с четвертого шифровальщики еще получали горной азбукой распоряжения Совета и короля, но не прошло и недели, как самописец замолчал и с тех пор не срабатывал ни разу. Мы много раз отстукивали сообщения, пытаясь дознаться, что же там происходит, но все тщетно. Мы даже не знаем, живы ли они. Жив ли еще кто-то, кроме нас.

- А что с воздуховодами? – спросил Дагна.

- Те, что между ярусами, запечатаны. Но есть изолированные, выводящие воздух в дренажные трубы.

- Значит, не задохнулись, - задумчиво молвил дварф. – А что с едой? На всех вас еле броня держится. Давно голодаете?

- Совсем не голодаем, владыка, - покачал головой Нодур. – Склады с неприкосновенным запасом всегда забиты под завязку, провизии хватит еще на несколько месяцев, не меньше.

- Отчего ж вы так исхудали?

- Видать, чума все же просочилась в нас и теперь потихоньку сжигает, - пожал плечами хадар. – За последние два месяца умерло двадцать двергур, обогрей Зерор их души. Мы положили их в дальней караулке. Странно, но они лишь высохли, став твердыми как дерево. Гниль не тронула их тела.

- Удивительно, - изрек Дагна. – Что ж, ребята, давайте-ка теперь передохнем и перекусим. Надо крепко подумать над всем, что я тут услышал.

- Ваше величество… - позвал дварфа алхимик, пытаясь встать с жесткой металлической кровати, укрытой лишь тонким, набитым соломой, матрацем. Хадар Морингарда на посту соблюдали полную аскезу, отказывая себе в любом комфорте, что мог притупить их бдительность.

- Отдохните, мэтр, - отозвался Дагна, дожидаясь, пока все хадар рассядутся вокруг, придвинув тяжелые скамьи поближе. – Предстоит много работы, потому отдохните, как следует.

Алхимик, не справившись с накатившим головокружением, бессильно откинулся на спину.

- Ваше величество… не ешьте тут ничего… Пища может быть заражена.

- Он прав, владыка, - согласно кивнул Нодур. – Пока не ясно, откуда исходит чума, не стоит вам рисковать.

- Когда были сделаны запасы? – спросил Дагна.

- Аккурат за три месяца до праздника все подновили, - ответил хадар. – Все по распорядку.

- Тогда сомневаюсь, что ваша пища отравлена. Я знаю, как строго хранятся неприкосновенные пайки.

- Все так, владыка, но все же поостерегись. Мы охотно отдадим тебе все до последней крошки, все до последнего бочонка с элем, если захочешь, когда будет ясно, что наша провизия чиста.

- У вас и эль есть? – ахнул Дагна.

- Конечно, владыка, - кивнул Нодур. – Ячменный.

- Мэтр Уолерт? – повернулся к алхимику дварф с затаенной надеждой.

- Исключено, - держась за голову и морщась от боли, проскрипел ученый. – Пока я не сделаю пробы… о, боги, похоже сотрясение… проклятье, дайте кто-нибудь ведро…

- Минус, Ноч, ведро мэтру, вон там, в углу стоит, - крикнул Дагна, а затем, горестно вздыхая, кисло проронил. – Сумасшедший денек, и опять пива не попить, что б его…

Несмотря на явившееся им чудо в лице потомка Громра, усталость брала свое и вымотавшиеся хадар потихоньку расходились по своим койкам, чтобы забыться беспокойным, больным сном. Товарищи Дагны, оставив приглядывать за алхимиком опытного Фреда, тоже принялись снимать доспехи и укладываться, давая отдых натруженным мускулам.

Дварф, сидя на жесткой кровати, раскурил трубку и огляделся.

“Все-таки мы добрались…” - подумал он, - “Мэтр говорит про еду и питье, но совсем забыл про воздух. Он тоже может быть заразен. Впрочем, теперь уже поздно об этом думать. Да и вряд ли это так, ведь Нодур и остальные хадар как-то продержались целых полгода, тогда как те люди, что они выгнали за Врата, не были на втором ярусе, но все же умерли. Нет, что-то тут нечисто. Не похоже это на болезнь, борода Зерора, совсем не похоже…”

Дагна тихонько курил и думал, проворачивая в уме различные сценарии. Мысли роились у него в голове, подобно жужжащим, снующим внутри улья растревоженным пчелам. И тут они превратились в могучего двергурима, который голыми руками копал гранит, будто рыхлый песок, прочерчивая желоба будущих дренажных систем, по которым заструились, послушные его воле, целые реки. Вот он, уперев руки в боки, довольно смотрит на свое творение, а в следующий миг уже исчезает, превратившись с россыпь звезд в ночном небе.

Не отдавая себе отчета в том, как на самом деле устал, Дагна и сам не заметил, как его подбородок опустился на грудь, веки смежились, и воинский чертог пополнился еще одним спящим дварфом.