Двергурим. Бессмертный

Глава 23

В ушах стоял звон, а перед глазами плыли волны густого, пульсирующего тумана. Все звуки раздавались будто откуда-то издалека. Все, кроме одного.

Кап. Кап. Кап.

Скользкие от крови, дрожащие пальцы били кресалом по кремню, кое-как высекая редкие искры, которые разлетались так медленно и неохотно, что, казалось, можно было увидеть, как они зарождаются на выщербленной кромке темно-серого минерала. Искры прыгали короткими росчерками и вспыхивали яркими звездочками, но никак не хотели поджигать уже намокший, расползающийся трут из обожженной ткани.

Кап. Кап. Кап.

Багровые ручейки катились по уже проторенным дорожкам, исчезая и слегка растекаясь в складках морщин, повторяя сложный рельеф лица дварфа, а затем, снова выныривая и продолжая свой путь к ставшей такого же цвета заплетенной в три косы бороде и кончику носа, с которого срывались вниз целыми гроздьями капель, падая на каменный пол.

Кап. Кап. Кап.

Кровь снова начала заливать глаза и Дагна, бросив бесполезные попытки запалить трубку, отер лицо тыльной стороной ладони. Горячка боя еще не схлынула, и боли не было. Она придет потом. Еще как придет.

Дварф посмотрел на лежащий рядом с собой шлем. Ему повезло. Забрало из Железного Стекла было пробито, но Дагна уцелел. Над правой бровью тянулась рваная рана, пересекающая старый шрам крест-накрест. Что ж, будет еще один.

Дварф пару раз сморгнул и огляделся. Чувства были притуплены. То, что произошло всего несколько минут назад, он никак не мог осознать. Внутри звенела, натягиваясь все сильнее, какая-то незримая струна, комок подступал к горлу, хотелось кричать изо всех сил от горя и ярости, что есть мочи, пока хрипота не заглушит этот вопль. Но Дагна просто сидел, молча вперив невидящий взгляд туда, где несколько минут назад со страшным лязгом и грохотом столкнулись две мифрилитовые стены. Он снова видел, как щелкают за его спиной арбалеты-кархейны, обрывая в один миг сразу четыре жизни хадар Калгата. Вон они лежат с пробитыми насквозь шлемами. А вон там замерли славные стрелки, изрубленными куклами. А тут парни ударного крыла, что пошли вместе с Нодуром… Подле них лежали их собратья, что избрали путь Калгата. А рядом с потомком Громра навеки замер и сам ультар.

Дагна не хотел смотреть на него. Ему было невыносимо жаль этого гордого, могучего воина, столько веков бывшего верным защитником своему народу, через которого пришлось переступить, чтобы попытаться спасти Морингард. Дагна не мог смотреть на то, во что превратил Калгата его Карак. Дварф не имел возможности испытать это оружие раньше, а потому не мог знать, какую разрушительную мощь несет в себе Пробудитель. Дагна не знал, что произошло, и толком не понял, как у него это получилось. Несмотря на отраву в крови, Калгат был сильнее и искуснее, удары его клевца-бронелома измяли, изломали великолепный доспех Дагны, как тонкий медный лист. Сам же ультар оставался невредимым. Он в одиночку убил троих воинов Нодура, что заступили ему дорогу, закрыв собой гардура Дренг-ин-Дара, безжалостно, без тени сомнения забрав жизни своих собратьев.

И тогда Дагну словно прорвало. Внутри словно взорвался какой-то огненный шар, заполнив его своим жаром от макушки до пят. Дальнейшее он помнил только в виде вспыхивающих в памяти картин. В один миг молот в его руках раскалился докрасна, как тогда, когда он нашел его на поле брани, и стал таким легким, будто ничего не весил. Затем он обрушил удары сперва на щит, а затем на шлем ультара, желая разоружить неистового воина… Мифрилит разлетелся вдребезги, с визгом рикошетя от стен и пола…

Кап. Кап. Кап.

Такой оглушающий, неумолимый, ввинчивающийся в голову звук капающей на каменный пол крови.

- Будь проклята эта война, - прохрипел Дагна, глядя в пустоту. – Будь прокляты все войны на свете… Будь прокляты эти твари-норгейры. Зерор Всеотец, как же я устал…

- Владыка… - к нему медленно подошел прихрамывающий и придерживающий сломанную руку Нодур.

- Молчи, старшина, прошу, помолчи, - закрыв глаза и опустив голову, прошептал Дагна. – Еще слово и меня разорвет на части.

Нодур едва слышно вздохнул и, понимающе кивнув, тяжело опустился рядом. Поглядев на трубку в окровавленных пальцах Дагны, старшина перевел взгляд на валяющий рядом разбитый фонарь в лужице горящего масла. Выудив здоровой рукой из осколков уцелевший фитиль, Нодур поджег его и протянул Дагне. Тот молча подставил трубку и глубоко затянулся, а затем шумно выдохнул, выпуская густое облако дыма, в котором ему на мгновение померещился другой исход от встречи с ультаром Калгатом и его верными воинами. Когда все остались живы.

Чуть поодаль, собирались поближе друг к другу ошеломленные, пришибленные люди, в совершенном изумлении осматривая себя и друг друга, будто не веря, что остались целы. Ни один из товарищей Дагны не пострадал в этой стремительной, жесточайшей схватке. В том была заслуга хадар, что буквально своими спинами и щитам закрыли людей от воинов ультара.

- Птицы, кажись, поют, не? – произнес Олаф, поглядев по сторонам, а потом задрал голову. – Заливаются еще так. Где птицы-то? Не видно ничего. А навроде жаворонка, что ли? Слышите?

- Ты чего, братец? – испуганно схватил его за плечо Роб. – Ты чего это?

- Ох и трели какие выводит, ох выводит... Неужто не слышишь?

- Да ты не заговаривайся-то! – прошипел рябой бортник, тряхнув здоровяка. – Все-таки задели, что ли? Крови не вижу, бесова мать… Куда саданули?

- Когда дед помирал, помню, тоже жаворонки заливались, а вроде как не время было, - проговорил Олаф, все так же смотря наверх и не обращая внимание на потуги Роба. - Провожали душу его будто. Хороший он был, дед мой, вот и пели, говорю. А по кому сейчас поют, спрашиваю? Видать славными были те, кто сегодня жизней своих не пожалел. Птицы их провожают. Хорошие, значит. А только кто хорошие-то? Наши или те, что супротив стояли? Может все? Иначе чего жаворонки-то поют? Дядька вот помирал, так тихо было, злой был человек. А тут вон как заливаются. Значит все хорошие. Жаль-то как…

- Чудится тебе все, слышишь? – снова тряхнул его Роб. – Перестань околесицу нести!

- Оставь его, - глухо сказал бортнику Вил, отбрасывая измочаленный, пробитый щит. - Устал человек, не видишь?

- Да растормошить его надо! – вскричал Роб. – Заговаривается же! А ну как умом тронется?

- Не тронется, - ответил бортнику подошедший Фред и, взяв за локоть и отвернув от здоровяка, повторил. - Не тронется. Видел я такое уже, когда мы с Аэсоном воевали. Ничего, пусть побормочет да отляжет у него. Накопилось, видать.

- Да Олаф всегда первый храбрец был! – горячо возразил егерю рябой, покраснев от волнения. – Ни разу такого не было, а сейчас чего? Я вон сам сколько раз чуть в портки не напрудил, сам знаешь, а ему всё хоть бы что.

- Разные все, - тяжело вздохнул Фред, снимая тетиву с лука. - Аэсон, для примера, после той войны и вовсе говорить перестал. Заугрюмел, помрачнел. Я, когда его голос услыхал снова, чуть не подпрыгнул, веришь? Рядом со смертью ходить, это тебе не шутки. Смерть хоть и чужая, а навроде брызг и тебя задевает. И каждая новая по чуть-чуть, понемногу, но душу выматывает. Вот душа и затягивает бреши, как умеет. Кто замолкает, кто смеяться начинает, кто птиц слышит… Кому на то часа хватает, а кому и жизни мало будет.

- Тебе, конечно, виднее, Фред, - пробормотал Роб, с тревогой глядя на Олафа. – Да он ж мне друг, понимаешь? Друг!

- Он крепкий мужик, справится, - сказал егерь. – Вот ты сам сейчас что делаешь? Болтаешь без умолку. Это твой способ бреши закрыть. Ну и болтай-выбалтывайся. Сухарь пожуй.

Роб глубоко вздохнул.

- Ладно, в бездну... – махнул он рукой. – Верю тебе. Чудо, что мы целы остались.

- Чудо, - согласился Фред. – Как есть чудо.

Тут Олаф замолк и часто заморгал, будто в глаза ему попал песок.

- Всё, братцы, - сказал он, вытирая щеки. - Полегчало. С самого леса гоблинского в груди спёрто было. Тогда будто по горлышко в меня горя налили. А сейчас как пробку выбило. Дышать легче.

- Видал такое? – чуть усмехнулся Фред, кивком указав Робу на здоровяка. – Вот тебе и наука.

- Слышь, братва, - окликнул товарищей Минус, что был мрачнее тучи. – А чему вы радуетесь? Дварфы нас спинами закрыли, а вы и рады, да? Пронесло, мол?

- К чему ты клонишь, Минервус? – окинул его тяжелым взглядом барон. – Не стесняйся, выкладывай.

- Выкладывать? А чего тут выкладывать? Что если бы не долгобородые, то лежать нам вон на той горе трупов, господин рыцарь? – огрызнулся Минус, сверкнув глазами. - Очнитесь уже! Командира чуть не прибили, доспех ему искромсали, шлем проломили, а вы тут про что поёте? Тяжко вам? Трудно? А как вы думали будет, а? Вон дварфы наши все полегли, пока мы только и могли, что искры с противника высекать!

- Хадар облачены в мифрилит, - пожал плечами Вил. – Мы сделали, что могли. Выше головы не прыгнешь.

- Командир только и делает, что выше головы прыгает! – тихо прорычал Минус. – Мне уже стыдно под его началом ходить, клещом паршивым себя чувствую. Паразитом! Вспышку все видели? Видели, как он молотом своим дварфа того здоровенного в брызги разворотил? Да у меня осколок от его доспеха в кольчуге застрял, бесова мать!

- Спокойнее, брат, - сжал его плечо Ноч.

- Отвали, младший! Послушайте меня, парни. Всё. Слышите? Всё, больше нет дварфов, что закроют нас собой. Больше никто не примет удар вместо нас. Пришел наш черёд. Потому засуньте свои переживания поглубже в задницу. Наш командир сейчас сидит в крови, а мы все чистенькие.

- И останетесь такими, пока я не скажу.

Люди обернулись и увидели, что Дагна стоит рядом, вытряхивая трубку в ладонь.

- Никто не знал, что ждет нас в Морингарде, парни, - сказал дварф и принялся замазывать пеплом рану. - Никто не мог предположить того, что произошло сегодня. Случилось то, что случилось, и на этом всё. Говорить об этом мы не будем, пока вновь не увидим солнца, ясно?

- Да, командир, - хором ответили люди.

- А твой молот? – спросил Вильямин.

- Про молот тоже, - уточнил Дагна. – По крайней мере, пока я сам что-то не пойму. Вы все слышали, что за гермозатвором. Все, кроме Минуса и Ночи уже знают, что такое мертвецы норгейров. Но никто из вас не знает, как с ними воевать. Сейчас займемся павшими. Всеми. А затем я буду вас учить. Без Синей Стали будет тяжело, но справиться можно. Придётся справиться.

- Не придется, - подал голос Нодур, сидящий на коленях возле мертвого ультара. - Как бы то ни было, но это провидение Зерора, что Калгат оказался здесь.

Старшина снял с пояса белобородого небольшую, отделанную серебром и золотом, сумку. Открыв ее, он выудил оттуда ключ сложной формы, сверкающий чистейшим аргенитом.

- Погибни ультар на Втором Ярусе… - покачал головой Нодур, разглядывая ключ.

- Что он отпирает, старшина? – спросил Дагна.

- Зал Боевой Славы Темной Эры, владыка, - ответил воин, пряча ключ обратно в сумку и с поклоном передавая ее королю Дренг-ин-Дара. - Хранилище трофеев последней подземной войны. Проблема в том, что это на Четвертом Ярусе

***

Прощание вышло кратким. Тут уже было не до долгих церемоний и ритуалов. По всем правилам требовалось снять с убитых броню, обмыть тела и зашить раны, но время работало против живых. Это у мертвых его с избытком.

Когда Дагна сказал, что сперва нужно заняться павшими, люди поняли его буквально и принялись перетаскивать тела в караулку, но дварф, подняв ладонь, остановил товарищей. Нодур, растерянно поглядел на Дагну, но наткнувшись на его тяжелый, как гранитная плита, полный скорби взгляд, в ужасе отшатнулся, отступив на шаг.

- Нет… - неверяще качая головой, пробормотал Огнебородый, не отрывая глаз от сомкнутых на рукояти топора из Синей Стали пальцев Дагны.

- Извини, старшина, так надо, - глухо произнес потомок Громра. – Теперь даже мертвые – они угроза. Мы не можем рисковать.

Нодур, подавшись вперед, хотел сказать что-то ещё, но осекся. Дагна чувствовал внутреннюю борьбу воина, чье естество хадар вопило от того святотатства, что должно было сейчас произойти. Осквернение тела в традиции народа двергур было тяжелейшим грехом. Но умом Огнебород понимал, что Дагна прав.

- Нет времени, - тяжко вздохнул король Дренг-ин-Дара, вытягивая топор. – Когда мы откроем гермозатвор, все, кто сейчас лежит тут, может встать, старшина. И тогда нам точно конец, а все эти парни, выходит, погибли напрасно.

Нодур посмотрел на павших товарищей потускневшим взглядом. А затем медленно кивнул.

К Дагне с мрачной решимостью подошел Вильямин.

- Я так понимаю, что только наше с тобой оружие годится для этого? – спросил он.

- Владыка! – Нодур схватил потомка Громра за плечо. - Только ты. Прошу.

Дагна пожал руку старшины.

- Только я, - кивнул Дагна, а затем усилием воли выбросил из головы все лишнее. Впереди ждал враг, с которым ни то, что договориться, а даже просто поговорить не выйдет. Только уничтожить.

Но сперва…

- Ваша служба окончена, хадар. Прими Зерор ваши души.

Нодур отвернулся, когда топор из Синей Стали поднялся над первым телом.

***

Стрегтон Кремнерук с наслаждением припал к горлышку большой походной фляги, жадно глотая холодную, ломящую зубы чистую воду, словно это был его любимый ячменный эль. С каждым глотком воин чувствовал, как тяжесть давящая его грудь становится чуть легче, а дыхание все ровнее. За последние сутки ни у кого из хадар не было кровавого кашля, а проснувшийся с новой силой аппетит свидетельствовал о том, что совсем скоро защитники Морингарда вернут былую мощь.

Внезапно самописец пришел в движение и шифровальная комната, в которой дежурил Стрегтон, наполнилась щелкающими звуками, от ударов крохотного молоточка о круглую наковаленку.

Хадар мгновенно подскочил на ноги и схватил заранее подготовленную дощечку и мел. Вслушиваясь в стрекотание самописца и стараясь ничего не пропустить, дварф быстро заполнял дощечку чередой точек и палочек. Наконец молоточек замолк, и Стрегтон передал дощечку молодому хадар-шифровальщику. Тот незамедлительно окунул перо в чернильницу и принялся расшифровывать сообщение. Стрегтон нетерпеливо шагал по маленькой комнате, поглядывая на помощника, ожидая, пока он завершит работу. Когда шифровальщик наконец отложил перо и передал пергамент старшему, Стрегтон забегал глазами по строчкам. И с каждым прочтенным словом, воин хмурился все сильнее.

«Всем, кто меня слышит. Говорит старшина Нодур, сын Нерека. Мы на первом Ярусе у северного гермозатвора. Ударное крыло потеряно. Убиты в бою с хадар ультара Калгата. Посланные нами отряды уничтожены его группой, ключи сломаны. Нам удалось взять верх. Кто бы ни услышал мое сообщение, знайте, на Морингард напали норгейры. За гермозатвором на Второй Ярус – мертвецы, поднятые их волей. Нужна Синяя Сталь. Гардур Дар’Наг ведет нас дальше. Постараемся добраться до водохранилища и найти выживших. Это сообщение на случай, если мы не вернемся или я погибну, и некому будет передать шифр. Вся надежда на владыку Дар’Нага. И последнее – заприте трупы наших хадар и не открывайте дверей ни при каких обстоятельствах. Если прорвутся, не позволяйте себя укусить – это яд. Уничтожьте головы.

Молитесь Зерору, братья, чтобы мы справились».

Стрегтон сжал кулаки так, что пергамент затрещал, готовый вот-вот разорваться.

- Гремящие воды! Боевая тревога!

***

Отряд выстроился перед гермозатвором, проверяя снаряжение. Роб и Олаф еще раз подтянули узлы на копытах лошадей, которые Дагна велел замотать мягкой тканью. Так же несчастным животным пришлось замотать и морды, чтобы те не выдали себя случайным фырканьем или внезапным ржанием. Люди подпрыгивали, убеждаясь, что смазанное маслом оружие и броня не издает лишних звуков. Также по приказу командира каждый нес на себе небольшой вещмешок, в котором была запасная фляга с водой и трехдневный запас пищи. Нодуру щит закрепили так, чтобы он не тревожил сломанную руку, в здоровой же воин сжимал клевец-бронелом.

- Идем, как условились, - сказал Дагна. – Держаться вместе, щит всегда слева. Рты всем закрыть на замок, говорю один раз. Действуем скрытно, если нас заметят, попробуем отвлечь тварей лошадьми, так что прощайтесь заранее, кто привязался, а дойдет до дела – не мешкайте. Всё ясно?

- Да, командир, - мрачно ответили напряженные люди.

- Заслонки фонарей на минимум, пусть глаза обвыкаются, - приказал король Дренг-ин-Дара. – Кому по нужде надо – идите сейчас.

Роб и Минус переглянулись и, не сговариваясь, отошли в сторону.

Когда через минуту они вернулись, Дагна кивнул Нодуру.

- Открывай, старшина, - скомандовал дварф, занимая позицию справа от гермозатвора, готовый встретить ударом топора любого, кто появится с той стороны.

Тяжеленная круглая дверь уже привычно щелкнула и начала свой путь по рельсе, с легкостью сдвигая наваленных перед ней трупов, словно кучу листьев. И едва между стеной и стальным заслоном появился просвет, как из-за двери к ногам Дагны хлынул целый поток тускло-желтых обглоданных костей.