Двергурим. Бессмертный

Глава 19

Дагне почудилось, что он задремал лишь на краткий миг, когда его разбудила тяжелая рука, легшая ему на плечо. На самом же деле, судя по тому, как першило в горле и ныло затекшее от неудобной позы тело, дварф так и заснул, сидя на койке, а пальцы сжимали давно погасшую трубку. С трудом разлепив веки, он увидел стоящего рядом с собой Нодура.

- Что случилось? – сипло спросил Дагна, шаря на поясе в поисках фляги.

- Трое хадар не пережили ночи, обогрей Зерор их души, - тихо молвил Нодур, а затем добавил, отвечая на незаданный вопрос. – Наш гардур далеко и за полгода двадцать наших братьев навеки сомкнуло очи без королевского благословения. Но теперь ты здесь и можешь смягчить дорогу хотя бы этим трём душам в чертоги Всеотца. Не откажи, владыка.

Слова воина подействовали на Дагну будто ведро холодной воды, резко и безжалостно сдергивая сонливость, вышибая из под ног почву. Умом дварф прекрасно понимал, что долгие месяцы хадар умирают, запертые в Морингарде, словно в каменной могиле, и новость не должна, просто не могла застать его врасплох. Но неожиданная боль утраты тараном ударила прямо в душу, в самую суть, круша и ломая блистающие крепостные стены, выстроенные его волей. Ударила так, что сперло дыхание. Ударила так, словно Дагна знал этих троих воинов всю свою жизнь.

«Да что же это такое… Надо успокоиться, я просто ещё не проснулся… Проклятье, да что же со мной такое…»

Не понимая, что с ним происходит, Дагна, с огромным трудом сохраняя внешнюю невозмутимость, взял себя в руки, давя в зародыше поднимающееся из глубины отчаяние. С силой протерев лицо ладонью, он окончательно согнал наваждение. Нельзя было показать малодушие или слабость. Не такой Дар’Наг Дренг-ин-Дар был нужен стоящим на грани и только-только обретшим надежду хадар Морингарда. И пусть он не был их правителем, их гардуром, но сейчас эти дварфы нуждались в короле особенно остро. А истинный гардур – это надежная опора, могучая скала и спокойный утёс, защищающий от ветра. Недаром особо любимых в народе королей двергур называли сакральным «фатар», что означало попросту «отец».

Дагна поднялся и прямо посмотрел в глаза старшине.

- Для меня это честь, Нодур, сын Нерека, - спокойным твердым голосом сказал он.

***

Из пятисот хадар, что заступили на боевое дежурство полгода назад, на ногах осталось лишь две трети. Больше сотни уже не могли встать с коек и, с трудом дыша, кое-как проглатывали ложку другую горячей похлебки, что давали им товарищи, а затем снова забывались рваным сном.

За последние два месяца, как сказал Нодур, двадцать воинов навеки упокоились, сожженные неизвестной болезнью. Сегодня их стало двадцать три.

Они надорвались, удерживая Врата.

Нодур ушел, оставив Дагну готовиться к ритуалу. По традиции погибших хадар правитель должен был оставить свои роскошные одежды и проводить воинов в боевой броне, вставая вровень с ними. И пока щелкали магнитные замки, привычно подгоняя доспехи по фигуре Дагны, он думал о том, насколько же он отличается от хадар.

За десять лет выживания в Абиссе Дагна блестяще перенял боевое искусство Кагайна и Бенгара, которые, несмотря на жесточайшие условия, при малейшей возможности безжалостно гоняли своих товарищей. Первородные научили, как правильно двигаться и дышать, как управлять мускулами, чтобы в один миг выдать троекратное усилие, требовали до бесконечности отрабатывать приемы и связки, превращая даже голые руки вчерашних ремесленников в смертельное оружие.

Но, несмотря на это, Дагна так и остался обычным двергуримом, которого закрутило в страшный водоворот войны. Истинные хадар – это не просто исключительные боевые навыки. Это совершенно другой образ мышления, практически полное самоотречение и самоотверженность. Отсутствие сомнений и страха, всепоглощающее чувство долга. Никакие, даже самые тяжелейшие, тренировки не могли заменить преемственности поколений. Его не учили принимать тяжёлые решения, не проводили должной морально-волевой подготовки.

Хадар не думал о сохранении собственной жизни, когда речь шла о народе, который он поклялся защищать. Он убивал и умирал без сожалений. У него не было колебаний и рушащих, калечащих рассудок мыслей.

Это и отличало Дагну от хадар. У него эти мысли были.

Долгих двадцать лет после окончания войны он бродил по свету, остервенело выискивая и истребляя зло на своем пути, защищая слабых, спасая десятки, сотни жизней, чтобы заглушить кричащий от боли, рвущийся на части разум. Но каждая новая победа, каждое новое свершение лишь все глубже ввергали его в пучины тоски и отчаяния, едва дело было сделано. И он жадно искал новое. Как можно опаснее и сложнее, в надежде или излечится от своего недуга, или навсегда обрести покой.

Только все было тщетно. Двадцать лет он пытался отыскать хоть какой-то смысл своего существования, бесконечно коря себя за то, что выжил он, а его побратимы навсегда остались там, под толщей скал. Наверняка Кагайн и Бенгар, вернувшись в Аусгор, устроили бы переворот, заручившись поддержкой всех честных двергур, и навели бы порядок, дав дорогу в Совет достойным звания Туром Фетарах. А Эбетт и Магот, выйдя на поверхность, нашли бы себе новый дом, завели бы семьи и травили потом байки о глубинной войне, собравшимся вокруг седобородых дедов внукам, а то и правнукам…

А выжил он, пустая оболочка без желаний, без мечты... Дагна ненавидел себя за это. Ненавидел за то, что ничего не мог с этим поделать, как бы ни старался. Ненавидел за то, что порочит своей слабостью подвиг и жертву побратимов. Жить было невыносимо, но и чтобы покончить со всем не хватало духа. И за это он тоже себя ненавидел.

Дагна зажмурился.

- Хватит, - едва слышно прошептал он. – Чтобы жить по заветам Зерора, не обязательно быть хадар. Хватит себя ненавидеть. И хватит себя винить. Ты делал, что должно, и делал хорошо. И закончим с этим.

- Владыка… - поклонился вернувшийся с десятком хадар в мифрилитовых доспехах Нодур. – Все готово.

Минус и Ноч, давно проснувшиеся и теперь ухаживающие за тихонько постанывающим алхимиком, тут же поспешили к Дагне.

- Мы проводим, командир. Сейчас остальных позовем, они к лошадям пошли корма и питья дать.

- Нет, - холодно произнес один из сопровождавших Нодура первородных, даже не удостоив взглядом молодых воинов. – Это наша скорбь. Людям там не место.

Дагна повернулся к братьям О’Тол и молча покачал головой, а затем ушел прочь вместе с окружившим его почетным караулом хадар.

***

В полной тишине очищенного от столов и лавок трапезного зала, под взглядом сотен горящих скорбью и благоговейным трепетом глаз, у изголовий трех постаментов стоял облаченный в полные доспехи и красный плащ дварф.

- Дари, сын Дейра из клана Громовых Секир! – прогремел Дагна и ударил Караком в гранитные плиты пола, будто посохом. – Твоя служба окончена, хадар! Хорм трогир, Зерор!

- Хорм трогир, Зерор! – рявкнули воины, с грохотом ударив себя кулаками в грудь.

Молот со звоном опустился на гранит.

- Рерин, сын Раина из клана Молотобойцев! Твоя служба окончена, хадар! Хорм трогир, Зерор!

- Хорм трогир, Зерор!

Грохот стали сотен кулаков.

- Ледин, сын Ледура из клана Разящих Копий! Твоя служба окончена, хадар! Хорм трогир, Зерор!

Звон молота эхом вибрировал, отскакивая от стен и потолка.

- Хорм трогир, Зерор! – взревели воины, с силой впечатывая удары в свои нагрудники.

- Я Дар’Наг, гардур Дренг-ин-Дара, владыка Рассечённой Горы, потомок Громра, первого из двергур! – прогудел Дагна, глядя на осунувшиеся, белые как мел лица трёх молодых дварфов. – Пред ликом Всеотца нарекаю вас Дари, сын Дейра, Рерин, сын Раина, Ледин, сын Ледура истинными именами двергмара!

Хадар замерли, неверяще глядя на дварфа в красном плаще широко раскрытыми глазами. Прямо сейчас творилась то, чего не бывало в Морингарде со времен Темной Эры. Гардур причислял трёх их товарищей к своему роду, оказывая наивысшее уважение и честь. А то, что он делал это посмертно, ничего не получая взамен, было еще ценнее для застывших будто статуи и боящихся лишний раз вздохнуть воинов. Драгоценнее этого знака почета просто не существовало, ведь каждый раз это было озарением, близостью Зерора, который нашептывал нужные слова, а король лишь произносил их. Древние предания гласили, что подобное озарение никогда не посещало даже достойнейших из гардур более пяти раз за всю жизнь. И только что владыка легендарного Дренг-ин-Дара без колебаний лишил себя целых трёх имён.

Дагна, поочередно касаясь лиц мертвых хадар, негромко произнес.

- Да’Гар Окстараг! Ра’Кар Дренгир! Лед’Альг Зортамар! Приветствую вас в роде Дренг-ин-Дар, братья!

- Да’Гар Окстараг… Ра’Кар Дренгир… Лед’Альг Зортамар… - зал наполнился благоговейным шёпотом, подавшихся вперед воинов.

- Вы отдали свои жизни за мою. Прощайте… Покойтесь с миром, согрей Зерор ваши души…

Дагна низко склонил голову, слегка пристукнув молотом о пол, а когда распрямился, то обвел взглядом стоящих вокруг хадар.

- Хольм! Хольм! Хольм! – прогудели воины, не сводя глаз с Дагны.

По традиции гардур должен был сказать что-то идущее от сердца напоследок, что означало бы, что Зерор здесь и услышал зов своих детей. Это называлось хольм.

Дагна и сам не понял, как это произошло.

- Во тьме вспыхнет огонь и рассеется мрак,

Остр и крепок топор, пальцы сжаты в кулак,

Одолеть злую волю не всем суждено,

Тут едва ли бывает всё предрешно,

Жизнь отдать за народ, за семью, за детей,

Стоять насмерть, стеной, скрыв щитами друзей,

Стоять насмерть, не сделав ни шагу назад,

Кроме жизни родных нам не нужно наград,

Кровью щедро политы подножия гор,

На плече верный молот, а в деснице топор,

Никогда не бросает своих двергурим

Завещал так Зерор, мы заветы храним

Пусть гремит же наш клич и не знает преград!

Окс двергур! Двергур Хадад!

И грянул глубокий, исходящий из самого центра десятков сердец, рёв, полный восторга и клубящейся в нём древней, священной мощи, от которой, казалось, сейчас расколется и рухнет потолок.

- Окс двергур! Двергур хадад!

***

Прошло трое суток, прежде чем мэтр Уолерт, кряхтя и держась за голову сумел сам встать с кровати. Алхимику всё ещё, мягко говоря, нездоровилось, но пожилой ученый понимал, что времени разлеживаться у него нет.

- Проблема точно не в воздухе, - с уверенностью сказал мэтр Уолерт, внимательно разглядывая плоскую и широкую чашку из дорогого прозрачного стекла, с налитой на дно жирной непонятной субстанцией и делая пометку в небольшой блокноте. – Впрочем, эту пробу я сделал скорее для успокоения души, чем из настоящей потребности. Если бы воздух был заражен, то, судя по записям врачебной коллегии, исследовавшей бежавших отсюда людей полгода назад, симптомы бы уже проявились.

- Так в чем же тогда дело? – спросил наблюдающий за его действиями Дагна. Дварф всегда интересовался наукой и, если выпадал шанс, не упускал возможности научиться чему-то новому.

- Это нам и предстоит выяснить, ваше величество, - вздохнул алхимик. – Но способов передачи болезни всегда ровно четыре.

- И какие же?

- Воздух, вода, пища и кровь, разумеется. Но кровь мы сразу можем исключить. Теперь и воздух. Остаются два варианта.

- Когда будут готовы пробы?

- На воду – уже завтра, а вот на пищу… Хоть продовольственные запасы хадар не блещут изысканностью и разнообразием, но все же, чтобы приготовить пробы на каждый продукт, уйдет несколько дней. Я, конечно, взял с собой достаточно реагентов, но посуды мне не хватает. Когда треклятая лошадь упала на камни, то переколотила половину моих запасов. Ну вот знал же, что надо было погрузить всю посуду на отдельную кобылу, нет же…

- Что ж, имеем то, что имеем, - пожал плечами Дагна, собравшись на выход из небольшой каморки, которую хадар выделили алхимику под его работу. – Не буду мешать, мэтр. Сообщите, как что-то узнаете.

Но не успел дварф закрыть за собой дверь, как раздался полный одновременно восторга и ужаса возглас ученого.

- Не может быть! – воскликнул мэтр Уолерт, буквально припав к пузатой колбе, в которой пузырилась и темнела прямо на глазах какая-то жидкость. – Ваше величество! Ваше величество, сюда! Я нашел!

- Что это? – нахмурившись спросил подбежавший Дагна, подозрительно рассматривая, будто пытающуюся выбраться из алхимической посуды субстанцию.

- Никогда такого не видел! Реакция слишком бурная для болезни!

- Что это за проба, мэтр? – нетерпеливо спросил дварф.

- Вода, ваше величество! Вода! – восторженно воскликнул ученый, чуть не приплясывая от азарта. – Не думал, что на старость лет сумею добыть материал на новую диссертацию. Но вот он! Прямо перед нами!

Алхимик перевел горящий взгляд на дварфа и тут же кашлянул в кулак, смущенно улыбнувшись.

- Простите, ваше величество.

- Я понимаю, мэтр, и рад за вас, но давайте вернемся к сути.

- Конечно-конечно… - ученый снова приник к колбе, рассматривая темный осадок, оседающий на стеклянных стенках. – Это не болезнь, ваше величество, это я могу сказать с полной уверенностью. Никакая это не чума.

- А что же тогда? – удивился Дагна.

- Это яд. Морингард отравили.

- Вот как… - дварф нахмурился и огладил бороду. - Отличная работа, мэтр! Надо скорее найти Нодура и выяснить, откуда хадар берут воду.

Поиски не заняли много времени, и, когда старшина выслушал рассказ алхимика, то сразу повел их с Дагной к резервуарам – большим медным, покрытым изнутри серебром, чанам. Из сосудов тянулись трубы разных диаметров, уходящие прямо в камень.

- Сюда вода поступает из главного водохранилища на втором ярусе, - объяснил Нодур. - Система водонапорной подачи не менялась уже несколько веков, очень уж удачной она вышла.

- У вас есть иные источники воды? – спросил Дагна.

- Нет, владыка. Можно было бы попробовать добраться до дренажей, которые отводят воду с поверхности скал, минуя основной нагнетательный контур, но для этого нужны инструменты, которых у нас нет. Да и сам знаешь, мы хадар. Горняки из нас, мягко говоря, неважные.

- Мэтр, какие у нас варианты? – повернулся к алхимику Дагна.

- Хмм… - задумался тот. – Яды имеют особенность со временем терять свою силу, но в данном случае этого почему-то не произошло. Что может говорить лишь об одном – источник отравы всё ещё активен, и яд откуда-то поступает в систему водоснабжения.

- Значит, нужно найти и устранить этот источник, - подытожил Дагна. – Нодур, ты сказал, что вода поступает только с одного места. Могут быть другие точки доступа к системе?

- Нет, владыка, она полностью упрятана в трубы и закрыта, кроме пресного озера на Втором ярусе, которое и является нашим водохранилищем. Если бы система водонапора была нарушена, то сюда, на Нулевой, не поступало бы не капли. Но этого не произошло, а значит насосная станция исправна.

- Тем более нужно идти к хранилищу и искать причину там, - пристукнул кулаком по ладони Дагна. – Теперь, когда известно, что мы не выпустим заразу на поверхность, можно открыть гермозатворы.

- Это проще сказать, чем сделать, владыка, - покачал головой Нодур. – Все проходы между ярусами запечатаны аварийной системой.

- Не может быть, чтобы не было способа.

- Да открыть-то мы откроем, дело нехитрое. Но если что-то пойдет не так, вернуться назад вы не сможете.

- Почему же?

- Только особые ключи могут вывести Морингард из аварийного режима. Эти ключи есть у нас и в Чертоге короля. Только соединив их вместе, можно отключить печати. Это работает в обе стороны. Наши ключи открывают путь вниз, а королевский комплект наоборот – наружу. А значит, если ни гардур Нагмар Золотой Венец, ни генерал Горгон еще не явились сюда, то внизу что-то произошло. Вам придется дойти до Четвертого яруса и найти королевский ключ, чтобы вернуться. В противном случае, дорога назад останется закрыта.

- Но если все так просто, то почему же вы сами никого не отправили вниз? – посмотрел в глаза Нодуру Дагна.

- Мы отправляли, владыка, - не отвел тяжелого взгляда старшина. - Никто не вернулся. Мы истратили два комплекта ключей, остался последний. Дальше рисковать уже было не разумно. Оставить Врата без защиты – не имели права. Но теперь только прикажи, владыка, и мы с радостью отправимся вниз.

Дагна с горькой улыбкой покачал головой.

- Не спеши закончить свою службу и предстать перед Зерором, хадар. Вы еще понадобитесь Морингарду.

А затем дварф обернулся к побледневшему от слабости алхимику.

- Простите, мэтр Уолерт, но отдых придется отложить. Нужно убедиться, что местная еда чиста, нам понадобятся припасы в дорогу. Возьмите себе в помощь, кого захотите, если потребуется, но результаты нужны как можно быстрее.

- Слушаюсь, ваше величество, - поклонился ученый.

- А ты, Нодур, вели открыть арсенал. Может, найдется моим парням что-то впору.

- Как прикажешь, владыка. Насчет доспехов не могу ничего обещать, уж больно люди худосочны, но вот оружие, думаю, сыщем.