Глава 5

Тридцать лет назад.

Пятерка дварфов, бесшумно перебирая покрытыми запекшейся кровью ступнями, пригнувшись пробиралась по узкому каменному лазу, усеянному острыми, как бритвы, стеклянистыми сталагмитами. Сапоги, что они снимали с мертвых, если и приходились впору, быстро сгнивали прямо на ногах, не протянув и месяца. Чудовищная влажность и больше похожий на жесткую абразивную губку, чем на камень, пол пещер не оставляли ни единого шанса кожаной обуви. Однако дварфы искренне радовались подобным находкам, ведь они означали хоть какой-то отдых измученным ногам. Выбравшись из своего небольшого тупикового отнорка в очередной рейд, дварфы надеялись найти хоть в этот раз что-то съестное. Эту пещерку они облюбовали потому, что по одной из его стен стекал крохотный ручеек мутноватой, но хотя бы относительно чистой, воды, в отличие от исходящих удушливым смрадным паром желтовато-молочного цвета озер, с вздувающимися на поверхности пузырями. Последний раз они сумели поесть полторы недели назад, когда наткнулись на светящуюся во тьме тварь, похожую на бледно-голубого червя, покрытого слизью и короткой щетиной шевелящихся отростков, которая пировала в гроте, заполненном трупами изрубленных подгорных воителей. Дварфы забили тварь оголовьями молотов и топоров, которые они нашли ранее. Оказалось, что в местном климате любое дерево рассыпается в труху едва ли не раньше, чем сапоги. Червь был съеден целиком без остатка. В этот раз даже никого не стошнило. А слизь с его шкуры, как оказалось, превосходно залечивала раны, в разы ускоряя заживление. За десять лет блуждания по бесчисленным коридорам, галереям и пещерам от двух десятков осталось пятеро тех, кто научился выживать в этом абсурдном, сюрреалистичном мире, совсем не похожем на их прежние уютные подгорные города. Несколько раз они становились свидетелями вспыхивающих схваток между своими собратьями, а потому первый год сторонились любых контактов, сведя свое существование к элементарному выживанию. К счастью, среди них оказался молодой замочных дел мастер по имени Рольм, который сумел освободить их от кандалов всего спустя месяц, когда они еще в полном составе в кромешной тьме брели на поиски своих и впервые наткнулись на искореженный труп одного из хадар. Поясной ремень погибшего дварфа уцелел, а вместе с ним и стальная узорчатая пряжка. Всего час потребовался Рольму, чтобы с помощью найденного тут же боевого молота и камня вместо наковальни изготовить из язычка хитрую отмычку. Еще через час цепи были свалены в угол пещеры. Если бы они тогда знали, что их ждет впереди, то нипочем бы не оставили столь ценное по теперешним меркам железо. Однако делать было нечего, с тех пор были пройдены десятки, если не сотни километров подземных путей. С какой-то стороны им повезло, ведь Рольм не пережил первого года на абиссальной глубине, однажды просто задохнувшись во сне от страшного давления, царящего здесь повсюду.

И год за годом их и так небольшой отряд таял. Одних унесли болезни, других сожрали какие-то немыслимые монстры, похожие на безногих кротов размером с повозку. Перебирая толстыми, с многочисленными складками жира, когтистыми передними лапами, они беззвучно ползли по крупным тоннелям, тараща свои огромные тускло мерцающие глазища на почти человеческих лицах. И горе тому, кто взглянет в эти потусторонние буркала.

Третьи пали в бою с норгейрами и могучими хадар Аусгора, превращенными злой волей в ходячих мертвецов. Этих пятерка избегала особенно тщательно, даже не помышляя рискнуть пробиться сквозь мифрилитовую броню, четко научившись различать, кто им по зубам, а кто нет.

И тех, кого они избирали своей целью, еще ни разу не уходил живым.

Кагайн вскинул сжатую в кулак руку, дав знак остальным остановиться.

- Я что-то слышу, братья, - едва различимо прошелестел он запекшимися губами. За годы скитаний и ожесточенных схваток, дварфы научились различать малейшие звуки, им не требовалось много, чтобы слышать друг друга.

Подобравшийся к нему Бенгар вопросительно кивнул, глядя на товарища.

- Кто? – коротко спросил он.

- Судя по голосам – черные.

- Уходим?

- Нет. Голоса расслаблены. Значит, рядом нет мертвецов.

- Бьем?

- Нет. Надо посмотреть.

- Тебя увидят прежде, чем ты их, Кагайн, - возразил Бенгар.

Оба дварфа принадлежали к первородным хадар Аусгора, и потому отряд единогласно и сразу признал их своими лидерами.

- Надо посмотреть, - упрямо нагнул голову Кагайн.

Бенгар, нахмурившись, поглядел в темные, увитые кровавыми прожилками воспаленные глаза товарища. Пару мгновений проходила безмолвная борьба, но вскоре Бенгар сдался, слегка пожав плечами, и согласно кивнул.

- Хорошо, веди.

Кагайн обернулся к остальным.

- Делаем как обычно, братья.

- Делаем, - отозвались дварфы.

Осторожно подкравшись к повороту, Кагайн замер. Остальные последовали его примеру, покрепче ухватив покрытыми язвами руками боевые оголовья молотов и топоров.

- Дагна, сюда, - позвал Кагайн. – У тебя самый чуткий слух.

Сероглазый дварф с перехваченой проволокой от порванной кольчуги бородой бесшумно приблизился к лидеру и, закрыв глаза, принялся вслушиваться в кажущуюся тишину подземного мира.

Постепенно все лишние звуки исчезли, и осталось лишь дыхание каменной толщи. И в этом невероятном пульсирующем нечто Дагна услышал голоса.

- Два зала отсюда. Черные, - шепнул он Кагайну. – Шестеро. С ними кто-то еще. Слышу босые ноги. Широкие ступни. Это двергурим. Не мертвец.

- Уверен?

- Уверен, - кивнул Дагна.

- Шестеро – это много, - прошептал притаившийся рядом Бенгар.

- Стойте, - поднял руку Дагна. - Четверо уходит. Двое говорят. Двергурим с ними.

- Когда перестанешь их слышать, ударим, - решительно произнес Кагайн.

Минута томящего ожидания показалась дварфам вечностью и, когда русобородый дал знак, они облегченно выдохнули.

- Двое с нашим все еще на месте, - Дагна открыл глаза. – Кажется, они что-то едят.

- Делаем, братья.

Отряд неслышными тенями поскользил вдоль стен коридора. Миновав еще одну пещеру, они вышли к залу с целым лесом низко свисающих тонких сталактитов. Дварфы замедлились. Под ногами была вода, любой плеск мог выдать их присутствие. Аккуратно пригибаясь, чтобы не задеть хрупкие каменные сосульки, Кагайн вывел отряд к пролому. Теперь уже все слышали тихие щелкающие звуки языка норгейров. Но, к сожалению, никто не понимал ни слова.

Прижавшись к шершавой стене, Кагайн показал три пальца. Дварфы кивнули и взяли импровизированное оружие наизготовку, напружинив привычные уже к стремительным забегам ноги.

- Одного живьем, - будто дуновение ветра прозвучали слова Кагайна, загнув один палец. Затем еще один, затем сжал кулак и дварфы, мгновенно заняв давно заученное боевое построение, ринулись в бой.

Черные гномы стояли к ним спиной, пережевывая нечто, похожее на ломтики вяленого мяса. Дварфы налетели на них будто вихрь, и, не давая опомниться, Кагайн и Бенгар моментально сбили одного с ног. Эбетт и Магот запоздали лишь на миг, но этого оказалось достаточно, чтобы мясо полетело на пол, а перед их лицами блеснула сталь Синего клинка, вылетевшего из ножен норгейра, будто по волшебству. Каменотес и кузнец едва успели отшатнуться, избегая, острого как бритва, лезвия. Дагна же, только что не скрежеща зубами от боли в стесанных почти до мяса стопах, прыгнул прямо на гнома из-за спин ремесленников, обрушивая крепко сжимаемый за проушину топор прямо тому на лицо. Если бы дварфы не застали врага врасплох, забрала их шлемов было бы не пробить таким жалким оружием. Брызнула фиолетовая кровь, и норгейр рухнул навзничь, конвульсивно дергаясь. Вложив всю свою ярость и желание выжить в свой удар, Дагна вогнал топор в голову гнома до самого позвоночника.

Коротко глянув на него, Кагайн отбросил занесенный молот и мощным ударом кулака в челюсть отправил скалящего острые мелкие зубы норгейра в глубокое забытие.

Быстро оглядевшись, первородный хадар жестом указал Маготу и Эбетту на мертвого гнома и его оружие, сам же с Бенгаром подхватил находящегося в отключке. Дагна подобрал упавшее мясо, сунув его за пазуху, и, оторвав от своей грязной рубахи полуистлевший рукав, принялся вытирать с пола кровь, убирая все следы их присутствия. Затем, взвалив на плечи больше похожего на высушенный скелет с почти прозрачной бородой старого дварфа, что с широко распахнутыми глазами глядел на него, спрятавшись за большим валуном, припустил за товарищами, уже подтаскивающими свою ношу к предыдущей пещере.

Чутко прислушиваясь к окружающему пространству, дварфы быстро возвращались к себе в укрытие. Дорога была знакома, они ходили по ней в рейды уже не первый год. Но впервые удача улыбнулась им, и они несли столь ценную добычу. Обычно, когда им удавалось уничтожить кого-то из черных гномов, они оказывались слишком далеко от убежища и просто не успевали утащить хоть что-то, стремясь хотя бы уйти живыми от висящей на хвосте погони.

Скинув норгейров в своей пещерке, дварфы смогли наконец отдышаться. Быстро обшарив котомки черных гномов, они извлекли несколько небольших свертков вяленого мяса, что-то похожее на грибные лепешки, какие-то жухлые слегка пульсирующие плоды. Особую радость вызвали металлические фляги с каким-то пряно пахнущим напитком внутри. Теперь воду можно будет носить с собой.

Еще их добычей стали оружие и броня. Находящегося без сознания связали его собственным ремнем, стянув руки и ноги за спиной, а рот заткнув подшлемником. К сожалению, доспехи черных гномов, бывших на целую голову ниже дварфов, были практически бесполезны. Однако находчивый Эбетт прикинул, что сможет соорудить из некоторых частей вполне сносную защиту для Кагайна. Разумеется, короткие мечи из Синей Стали решено было также отдать первородным хадар.

Пока остальные разбирались с добычей, Дагна вытащил из-за пазухи кусок мяса и протянул его спасенному старику, что тихонько сидел, поджав колени к подбородку, наблюдая за действиями дварфов.

- На, отец, поешь, - шепнул Дагна. – Ты в безопасности.

Тощий старец неуверенно протянул руку и поглядел на русобородого. Тогда Дагна взял его за ладонь и вложил в нее мясо, осторожно сомкнув старику пальцы, чтобы тот не уронил угощенье.

- Как тебя зовут, отец? – спросил он.

- Я Бердольф… - еле-еле просипел тощий дварф, глядя на мясо неверящим взглядом. – Из клана Меднобородых.

- Я Дагна Тяжелый Молот. Ешь, отец, ешь. Ничего не бойся.

- Спасибо… Спасибо вам, родные мои… - по щекам старика потекли слезы, когда он редкими зубами принялся жевать жесткое мясо.

- Ну-ну, отец, что ты, - Дагна подсел поближе к тощему дварфу и приобнял того за плечи. – Выдохни, ты среди своих. Только не шуми.

Кагайн вопросительно глянул на него, но Дагна только отмахнулся, мол, все в порядке. Первородный хадар кивнул товарищу и снова повернулся к Эбетту, который колдовал над броней черных гномов.

***

Когда Бердольф немного отошел от пережитого и убедился, что дварфы ему не мерещатся, то поведал им, что был взят в плен не в Аусгоре, а далеко на юге, в городе-крепости Рогнамат. Он проводил геологоразведку нижних уровней, когда его группа внезапно обнаружила широкий идеально круглый тоннель. Дальнейшее он помнил смутно. Дварф был действительно стар и давно разменял восьмое столетие своей жизни. Впрочем, сказать сколько ему лет наверняка, он тоже не мог, даже не представляя, сколько находился в плену у норгейров. Может быть двадцать, может и все пятьдесят лет. За все эти годы он ни разу не видел солнца, потому терялся во времени, дни были похожи один на другой. Он либо сидел в клетке, подобно животному, либо куда-то шагал в кромешной тьме рядом с их машинами вместе с другими пленниками. И чем слабее становились они, тем ярче разгорались кристаллы. Кто-то умирал, принесенный в жертву машине, кто-то шел дальше. Бердольф шел. Тот норгейр, что знал двергмар, похвалил его, сказав, что он очень хороший источник и будет жить долго. А потому, чтобы неуклюжий двергурим не запинался обо все подряд, он будет одарен. И тогда ему стали давать, помимо обычной пищи, состоящей из грибов и жирных личинок каких-то насекомых, растущую прямо на стенах слабо мерцающую плесень. Эту дрянь пятерка дварфов чуть ли не повсеместно находила здесь, в Абиссе, но в пищу ее не употребляли даже при жесточайшем голоде, помятуя о нескольких сгинувших в страшных муках товарищах. Бердольф пояснил, что в чистом виде она не годится, нужно сперва долго ее жевать, пока во рту не образуется клейкая масса. После этого можно глотать. Да, его рвало поначалу. Но кнут норгейров явно дал понять, что или будет по их воле, или никак. Потому Бердольф терпел. В итоге он выдержал месяц или около того, пока не привык. А потом он понял, что что-то не так, что-то изменилось. А потом его осенило – он стал видеть во тьме, будто в пасмурный, сумрачный вечер на поверхности. Как объяснил потом тот черный, что знал язык дварфов, глубинный свет плесени закрепился в теле двергурима, и теперь он одарен им навечно. Разумеется, чтобы хорошо служить им, норгейрам. Ни о какой свободе и речи быть не могло. Из плена норгейров можно было сбежать только один способом – умереть. Тогда Бердольф стал искать себе хоть какое-то занятие, чтобы окончательно не утратить связь с реальностью. Единственное, что он мог делать абсолютно безнаказанно, – слушать. И так год за годом он изучил язык черных гномов, научившись понимать их, но за все это время не произнес ни слова этой странной щелкающей речи. А тут старый дварф оказался абсолютно случайно, но из подслушанного разговора он понял, что норгейры вступили в большую войну и хотят добить своего противника, обрушив его залы. А для этого им нужны лучшие Источники, чтобы питать машины. Потому его привели сюда, чтобы передать генералу Сток-Кагу, командующему сил вторжения. И стоило четверым сопровождающим уйти за провожатыми, как, откуда ни возьмись, налетели дварфы.

- Знаешь, где генерал? – задумчиво спросил Кагайн, рассматривая свое новое оружие.

- Нет, - сокрушенно покачал головой Бердольф.

- А он знает? – указал первородный хадар Синим мечом на начавшего приходить в себя норгейра.

- Знает, сынок. Эта сволочь точно знает. Или знает того, кто знает.

- Тогда поговорим, - присел на корточки возле связанного пленника Кагайн, поигрывая клинком. - Переведешь?

- С огромным удовольствием, - кивнул Бердольф Меднобородый, судорожно сглатывая. – А что будет с ним потом?

- Я убью его, - равнодушно пожал плечами дварф, делая первый надрез на скуле захрипевшего гнома. – Если ответит хорошо, убью быстро. Можешь начинать переводить.

***

Долгие десятилетия нахождения в плену подточили волю Бердольфа. Мысли о свободе давно перестали посещать его, и старый дварф просто смирился с устоявшимся порядком. Бесконечная ненависть к своим тюремщикам с годами сменилась равнодушной покорностью. Он был стар и молил Зерора только об одном – чтобы тот забрал его поскорее в свой Чертог. Однако смерть все не шла к нему, а наложить на себя руки Бердольфу не хватало решимости.

И теперь, когда на его глазах, на полу крохотной пещерки извивался от невыносимой боли один из тех, кто был повинен в гибели тысяч и тысяч двергур, Бердольф отвернулся, не в силах наблюдать за холодной расчетливой жестокостью лидера пятерки дварфов.

- Где твой предводитель? – спросил Кагайн, разглядывая вымазанный в фиолетовой крови клинок.

Бердольф перевел.

Норгейр, захлебываясь, прострекотал что-то на своем языке. Измученный гном не делал попыток кричать или звать на помощь. Одна-единственная такая выходка обошлась ему слишком дорого.

- Он говорит, что не знает, - покосился в сторону первородного хадар старый дварф. – Говорит, что он простой страж, даже не воин.

- Он лжет.

Кагайн какое-то время смотрел на корчащегося норгейра.

- Бенгар, - позвал он и, когда товарищ подошел ближе, сказал. – Если продолжу, он истечет кровью. Нужен червь.

- Сделаем, - кивнул воин, махнув рукой остальным, привлекая их внимание.

- Червь? – удивленно переспросил старый дварф, поворачиваясь к Кагайну и стараясь не смотреть на изувеченного пленника. – Что за червь?

- Увидишь, - коротко ответил лидер пятерки, наблюдая за тем, как дварфы, подхватив труп второго норгейра, понесли его к выходу из пещеры. – Мы вылечим его раны. Переведи.

Когда Бердольф, медленно подбирая звуки чужого языка, исполнил распоряжение Кагайна, черный гном замер, вытаращив уцелевший глаз на старого дварфа. Когда он принялся щелкать и цокать, Бердольф удивленно вскинул брови.

- Говорит, что неподалеку есть один из передвижных складов с припасами третьей глубинной армии. Он расскажет, как его найти. Говорит, там много еды.

Кагайн холодно посмотрел на норгейра.

- Не интересует, - сухо сказал он. – Сначала червь. Потом продолжим.

Бердольф перевел слова воина гному.

Норгейр побледнел и проскрежетал целую тираду. Кагайн вопросительно глянул на старого дварфа.

- Он все скажет! - ошеломленно произнес тот, слушая гнома. – Погоди, сейчас… говорит что-то про червя… Понял! Просит, чтоб его не лечили влагой… нет, слизью червя!

- Почему? – склонил голову набок Кагайн, изучающе разглядывая норгейра.

Лоб старика пошел глубокими морщинами, когда он, шевеля губами, напряженно вслушивался в речь гнома.

- Говорит, что слизь на него не подействует, - наконец сказал он. – Если вкратце.

Кагайн кивнул.

- Тогда пусть говорит.

Загрузка...