Эхо черного леса

ПОЕЗДКА К СОННОМУ УРОЧИЩУ

…Солнечное, погожее осеннее утро пришло в Карпаты.

Шумел, как и встарь, быстрый Прут, гоня свои холодные воды на скользких голышах под набережными Яремче.

…На смену удивительно теплому и дождливому лету медленно приходила в Карпаты прославленная золотая осень. И еще задолго до того, как сбросили глянцевитую, жесткую листву серостволые красавцы буки и ореховые деревья, отовсюду из влажной земли полезли грибы. Не помнили старики такого обилия грибов, как в этот год. И трудно было усидеть дома в свободное время грибнику. Целыми партиями выезжали по воскресным дням за грибами подальше в горы жители Яремче…

Вот и в это воскресенье у поросшего травой и подорожником широкого двора тещи Чепиги Катерины Боечко задержался грузовик, наполненный грибниками. В руках у них виднелись сплетенные из лозняка кошелки, ведра, другая грибная тара.

В кузове сидели старые знакомые: Березняк и Тоня Маштакова, бывшие «ястребки». Они окружили своего давнего командира, одетого в штатское, Паначевного. Возле Тони стояли переехавшие в Яремче Богдан Катамай и его жена — учительница Мирослава, Рядом с ними, держа в руке сплетенную из березового лыка кошелку, прижался их чернявый хлопчик Костик.

Как раз в это самое время овчарка, сбросив со спины оседлавшего было ее Тараса, помчалась с лаем к воротам.

Упал озадаченный Тарас.

— Где тато, козаче? — смеясь, спросил хлопчика Паначевный.

— Поихалы до Станислава! — ответил хлопчик.

На крыльце появилась мать Тараса.

— Добрый день, Дзюнка, — поздоровался Паначевный. — Муж где?

— Добрый день, — вытирая о передник руки, откликнулась Дзюнка. — Поехал в Станислав, руку лечить. Там до физиотерапии, говорят, какой-то новый аппарат привезли знаменитый… «Бернал» называется. Может, избавит его от боли.

— Жаль, — сказал Паначевный. — А я хотел Тымиша с нами забрать по грибы. Едем в одно место, где грибов пропасть, одни белые…

— Возьмите меня, если тато нет, — отозвался Тарас, с нескрываемой завистью поглядывая на Костика Катамая, что, как заправский взрослый грибник, держал в руке большую корзину.

— Ну что ж, возьму, — ответил, оглядываясь по сторонам, Паначевный, — только если мама позволит.

Помедлив, Дзюнка сказала:

— Пускай едет… Только чтобы за взрослых держался, чтобы холера какая в Черном лесу не зацепила…

— А я его возьму… — решает Тарас, показывая на черно-белую карпатскую овчарку. — Можно собаку мою в машину посадить?

— Как же ты теленка такого в кузов втащишь? — заметил Катамай.

— Доски поставлю, и он по доскам сам пойдет. Я его уже и по крыше водил!

— Ну как, отпускаете казака? — спросил Паначевный.

— Нехай едет, — сказала Дзюнка.

— Тогда давайте ему тару для грибов. Говорю вам: грибов — сила, — отозвался Паначевный и открыл задвижку заднего борта.

…Пока Дзюнка выносила из хаты две кошелки, Тарас приспособил у грузовика доски, и, подталкиваемая его руками, собака кое-как вскарабкалась в кузов… Залез туда и Тарас. Подавая ему кошелки, мать сказала:

— Но смотри не отбивайся от старших! Я тебя знаю…

Через час грузовик уже был на полянке близ Сонного урочища. Рассредоточившись редкой цепью, как во время облавы, медленно шли по желтеющей земле грибники. Только уже не автоматы и винтовки, а мирные кошелки и эмалированные ведра были в их руках.

Виляя хвостом, радостный оттого, что вырвался на лесные просторы, шнырял под кустами Рябко. Вот он задержался у огромного красавца мухомора и облаял гриб, поглядывая на хозяина, бредущего позади.

— То поганый гриб, Рябко, — сказал собаке Тарас. — Но если есть мухоморы, то рядом должны быть белые… Ага, вот, гляди…

Крепкие, пузатые боровички с коричневыми бархатными шапками выглянули из-под березового кустика. Один за другим подбирал их Тарас, бросал в лукошко, и все больший грибной азарт охватывал мальчика. Высокие подосиновики-красношапки, черноголовые козари-подберезовики и самые благородные — белые то и дело возникали у него на пути, и, охваченный желанием собрать их побольше, мальчик постепенно отбился от цепи грибников.

Охота за грибами привела его на полянку, где некогда бандиты допрашивали Почаевца.

Густой пожухлой травой обильно заросла теперь эта лужайка, а под буком, где кончали Почаевца бандеровской удавкой бандиты Хмары, был воздвигнут скромный обелиск. На барельефе виднелось мужественное лицо Почаевца.

И алюминиевая ограда, и недавно положенные под обелиском белые хризантемы, и содержащаяся в порядке могила давали понять: не забывают люди погибшего геолога.

Прочел надпись на обелиске Тарас, пошел дальше, то и дело подбирая грибы…

Поиски грибов привели мальчика на берег того самого горного ручейка, где некогда заметили его исчезнувшее течение геологи. Мальчик перепрыгнул по-точек и увидел вверху под корнями высокого бука прекрасный белый гриб. Подсвечиваемый косыми лучами солнца, он гордо стоял над склоном обрыва, вырастая из мшистого клочка. Мальчик пополз вверх, к желанному грибу. Он цеплялся за кустарники, но вдруг сорвался. Проехав на животе несколько метров, он… провалился в бывший бункер Хмары. Лукошко вылетело у него из рук. Грибы высыпались, катятся вниз, часть их подхватывает быстрое течение. Поплыли по горной речушке подберезовики, красно-шапки…

— Мамо-о-о! Спасите! — приходя в себя, закричал Тарас, стараясь задержаться на поверхности, и звенящий его голос тревожным эхом прокатился над обрывом Черного леса. Овчарка бросилась к мальчику.

Она ластится, лижет щеки, волосы Тараса, но ничем ему помочь не может.

…Услышали наверху звенящий детский крик, а затем тревожный лай Рябка Паначевный, Березняк, другие грибники. Переглянулись.

— Будто кричал кто-то? — спросил Паначевный Березняка.

Оглянулся геолог и, бледнея, сказал:

— Тарас отбился!.. Боже… В том месте…

Все пережитое им в то страшное лето принесло сейчас эхо Черного леса. Как бы наново вернуло воспоминания о банде Хмары.

— Неужели Смок?! — воскликнул Паначевный и, выхватив из кармана маленький браунинг, крикнул: — Пулей туда, хлопцы!

…Как и встарь, во время облав на бандитов помчались за ним бывшие «ястребки», бросая кошелки, ведра с грибами… Сыплются камни у них из под ног, трещит валежник, ломаются кусты…

…Паначевный первым подбежал к Тарасу и, стараясь не обрушить вниз соседние, надо полагать, тоже прогнившие балки старого бункера, за руки вытащил мальчика из нежданной западни.

Плакал Тарас. Сдерживая слезы, сказал:

— То берлога якась… Наверное, зверь какой-то ней зимует…

— Зимовал когда-то, — засмеялся Паначевный. — А теперь отвадили…

— Это хитрая берлога, Тарас. Гроб для живых! — сказал Березняк и, дернув засохшую елочку, открыл потайной люк, ведущий вниз.

— Если хочешь, спускайся вниз и осмотри! — предложил Паначевный.

Подмигивая Березняку, он протянул Тарасу коробок спичек.

— Я не хочу, — отскочил мальчик от загадочного, все еще непонятного ему подземелья. — Тут, на солнце, куда лучше…