Хищное утро (СИ)

xxxii

Не знаю, поняла ли Става хоть что-нибудь про хищное утро и кровь, но на этом разговор свернул с тонких материй на вопросы совершенно приземлённые.

Про Асджера Скованда было ясно, что он — человек повышенной скучности. Он занимался этими своими морскими ежами, ездил на экологическую станцию, вёл у студентов предметы, нужные только для галочки, и имел совершенно невинные развлечения, вроде кабинетных ролевых игр в университетском клубе и караоке.

Караоке было, собственно, единственным местом, где Асджер и Матеуш могли бы теоретически пересечься: Матеуш был в терминологии двоедушников «золотой мальчик», а в понимании нормальных людей — бездельник и повеса. После переезда в Огиц он нигде не учился, толком нигде не работал, не посещал официальных мероприятий, изредка вынужденно участвовал в делах Рода, но по большей части пил, играл, катался по Кланам и занимался прочей ерундой.

Записей его перемещений, — «к сожалению», как сформулировала Става, — никто не вёл. Разбитые горем родители не пустили двоедушников на порог, и все комментарии давал семейный адвокат, увенчанный сединами заторможенный карлик, на всякий вопрос протирающий очки и спрашивающий очередную странную бумажку.

— Как он может быть с таким подходом хорошим адвокатом?!

Я вздохнула. Вполне возможно, что этот человек был отвратительным адвокатом, — или, наоборот, очень хорошим, но знал, что скрывать; так или иначе, представители Рода Вржезе предпочли не общаться со следствием.

О знакомых Матеуша Става и вовсе отозвалась коротко и нецензурно: погибший был гражданин широких взглядов, ни с кем не сходился особенно близко и при этом поддерживал общение с каким-то безобразно огромным количеством людей. Всех их приходилось теперь опрашивать; список пока не закончился, но, судя по всему, следователи не слишком рассчитывали на успех на этом поприще.

— Давай подумаем, — коварно предложила Става, усаживаясь на мой стол и явно предлагая думать мне, — что вообще у них общего, у этих двоих?

Я вздохнула.

— Бишиг, ну давай, давай, — подначивала она, — ты мой любимый информатор! Нужно что-нибудь из вашего, колдовского!

От Ставы немного болели зубы, — это было моё самое частое переживание рядом с ней. Она всегда была немного чересчур, по-подростковому буйная, нелепая и создающая вокруг себя какофонию. Вместе с тем, Ставе было совершенно бесполезно противиться, — и, хуже того, не хотелось. Одновременно с зубной болью я испытывала к Ставе какое-то странное покровительственное умиление.

Поэтому, поддавшись любви к логическим задачкам, я перечислила:

— Они из малых северных Родов, из младших ветвей, зеркальные и под особым покровительством Больших, оба не наследуют за своими родителями. Молодые неженатые мужчины.

Става пару раз моргнула. Лицо её заострилось, а потом резко расслабилось, и двоедушница натянула на него очередную фальшивую хулиганскую ухмылку:

— Поясни!

— Что именно?

— Всё.

Я не отказала себе в удовольствии протянуть язвительно:

— Мужчины отличаются от женщин тем, что…

Става заинтересованно подняла бровь, а я смешалась и махнула на неё рукой.

— Что именно тебе не понятно? Про малые Рода? Про север? Или про что?

— Объясняй про всё, — туманно велела Става.

Я вздохнула.

По правде говоря, Кланы во много-много раз больше колдовских островов, — и по размеру, и по населению. Вместе с тем получается как-то, что Кланы гораздо, гораздо проще устроены: они состоят из десятка провинций и тысяч сонных местечек, каждое из которых тихо пыхтит куда-то в угодное им будущее. Правит Кланами в глобальном смысле Волчий Совет, но рядовой двоедушник знает об этом разве что из телевизора: множество вопросов решается на местном уровне, по старинке и по понятиям.

Колдуны… ну, колдуны — это немного другая история.

Легко жить по-простому, если живёшь только сегодня; но всякий колдун сделан из крови своего Рода, всякий колдун продолжает собой тысячелетнюю историю, и в той истории есть главы о верности и предательстве, любви и ненависти, горе, мести, поиске смысла и несбывшихся мечтах. Сорванная помолвка могла быть причиной для страшной трагедии спустя сотни лет; конечно, мы бы давным давно вымерли, если бы не взяли под контроль всё это и многое другое.

У колдунов свои законы — великий Кодекс, который каждый Старший заучивает наизусть, и трактовкам которого учат долгие годы; у каждого из нас — своё место, а для каждой проблемы и каждого конфликта есть определённое однажды решение.

— Все Рода делятся на Большие и малые, — так я начала свой экскурс в вещи, которые знает любой колдун. — Каждый из пятнадцати Больших Родов управляет одним из островов…

Из них девять правили островами с самого их рождения, а ещё шесть — были выбраны на эту роль, когда другой Большой Род прервался; так, Маркелава стали Большими всего пятнадцать лет назад, когда не стало последнего из Мкубва. Малые Рода арендуют у Больших земли, платят налоги, следуют местным законам. Двоедушники сказали бы, что малые Рода входят в Большие, как провинции составляют Кланы, но это, конечно, не так, потому что провинций не бывает самих по себе, а Рода — бывают.

Острова равноправны и независимы, но вместе с тем все знают, что они делятся на северные и южные, стоящие в незамерзающих водах. Северные — по большей части — выступают за дружеские отношения с Кланами, а южные — за свободу.

— Скованды живут на острове Вилль, — пояснила я, жалея, что не держу в мастерской карты. — А Вржезе — на Зене. И Зене, и Вилль — Большие северные Рода. Это понятно?

Става серьёзно кивнула, а потом тряхнула косичками.

— И Асджер, и Матеуш — из младших ветвей. Они, как говорят у колдунов, зеркальные, или ненастоящие. Ты только не повторяй это, это вообще-то очень оскорбительно, хорошо?

— Как понять — ненастоящие?

— Ты же знаешь про младших Бишигов?

— Они лечат психов, — жизнерадостно подтвердила Става.

Я поморщилась. Конечно же, это было нелепое упрощение и глупая формулировка, придуманная кем-то со стороны: как я зарождаю сознание в материи, так младшие Бишиги могут исправлять что-то в живом. Наш Дар растёт из одного корня; если бы я решила предать свою кровь и податься в духовные целители, я бы могла этому научиться, но не всякий младший может освоить то, что умеют старшие. Наш Дар — первоначальный, настоящий, а их — зеркальный.

Когда-то, много лет назад, мой отец, как настоящий Бишиг, изучал голосовое модулирование и научил многих домашних горгулий верещать, а некоторых — произносить отдельные слова. Потом ему пришло в голову переносить это на живых людей, и он объединил свои наработки со схемами из гримуаров младших Бишигов; он представил результаты на заседании Конклава, и за этим последовало чудовищное разбирательство и буйство Комиссии по запретной магии. Папа отрёкся, мама уехала на острова, а младшие Бишиги больше не покидают остров, небезосновательно опасаясь преследования.

— И они оба — ненастоящие, и Асджер, и Матеуш?

— Насколько мне известно.

— Хорошо, хорошо, — Става наморщила нос. — А покровительство? Ты что-то говорила про покровительство.

— Это предположение, его лучше перепроверить.

Става скривилась и погрозила мне пальцем: мол, сама разберусь, что и как проверять, а ты рассказывай, рассказывай, информатор.

— Асджер был помолвлен с Анне Вилль, — сказала я, аккуратно подбирая слова. — Анне — одна из внучек Старшего Большого Рода Вилль, это… можно сказать, мезальянс.

— Меза?..

Пришлось объяснить и про мезальянсы: это, говорила я, примерно как если бы истинной парой волка оказалась какая-нибудь ящерица. И что с того, удивилась Става; неисповедимы пути Полуночи!..

Такие они интересные ребята, конечно, эти мохнатые.

У Ставы в голове тем временем явно что-то щёлкало, как в арифмометре, — и в её личной картотеке напротив имени Анне Вилль, похоже, появилась новая пометочка. Анне была разбита горем, на Дне Королей была в трауре и избегала меня, а ещё, как болтали на празднике, наняла частных детективов из столицы Кланов.

— А Матеуш Вржезе был знаком с Тибором Зене, — продолжала я. — Это довольно неожиданно, Тибор уже лет десять как… несколько отошёл от дел, а Матеуша легко узнал в лицо.

Это Ставу тоже явно заинтересовало. Забавно, но она ничего не записывала, ни в блокнот, ни на диктофон, — то ли полагалась на память, то ли не придавала моим словам на самом деле особого значения.

— Если тебе интересно моё мнение, вы зря забрали это дело, — я чуть поморщилась и закашлялась: горло ещё давало о себе знать, и незапланированная лекция не пришлась ему по нраву. — Это колдовские дела, здесь много своих нюансов, и ребята Хариты могли бы…

Става цокнула языком и упрямо тряхнула косами:

— Если это всё ваши тёрки — то при чём здесь Крысиный Король?

— Ни при чём, — подтвердила я. — Это старые сказки, Става.

— А деньги, по-твоему, сувенирные?

Я пожала плечами. Ни один порядочный колдун не полезет в странные истории двоедушников с Крысиным Королём; с другой стороны — а можно ли считать убитого хищным утром Матеуша «порядочным»?

Это был открытый вопрос, и какое-то время мы ещё болтали со Ставой то про сказки, то про забытое двоедушниками прошлое, то про Крысиного Короля, а потом как-то вдруг переключились на мужчин. Свою пару она пока не встретила, зато вовсю раздавала глупые смешные советы о налаживании личной жизни, совершенно бесполезные, конечно, для колдуньи.

И лишь когда Става, суетливо-лёгкая и как будто пропустившая все мои слова мимо ушей, побежала дальше по своим загадочным делам, я вдруг вспомнила:

— Асджер! Прошло уже явно больше девяти дней. Он ведь наверняка начал являться родственникам, он мог бы рассказать что-то об убийстве.

— О да, — саркастически протянула Става. — Это была бы отличная помощь полиции, если бы вы по своему колдовскому обычаю не предпочитали молчать в тряпочку!

— Как это? — я озадаченно нахмурилась.

— «Неприлично обсуждать слова усопшего», — передразнила Става, кривляясь. — Ну да ничего страшного, наши трупы вообще молчат абсолютно всегда! Бывай, Бишиг.

Я захлопнула за ней калитку, а потом ещё долго курила у неё, хмурясь и постукивая пальцами по кирпичу.