Из озера взметнулись молнии

По узкой грязной улице городского предместья, освещенной тусклым светом лампочек, медленно шагает высокий сухощавый загорелый человек в коротком, как солдатская куртка, пальто из толстой домотканой ткани, купленной у крестьян. Он что-то говорит-то шепотом, то громко, — потом останавливается, поворачивает голову вправо и смотрит в упор, как будто кто- то еще идет рядом. Он говорит воображаемому собеседнику прямо в лицо, пронзает взглядом, иногда наклоняется и настойчиво показывает на что-то в грязи под ногами. Он устал, но не может еще успокоиться, все думает об Управлении, о малодушии тамошних спецов, их мелких махинациях, за которыми прячется ненависть к наступившему времени. Это время люди получили не как подарок-за него боролись, страдали и умирали… Несколько раз он оступился в выбоинах на дороге, чуть даже не упал, но из головы не шли тяжелые мысли — и все из- за нового задания, так неожиданно свалившегося на него. После возвращения из командировки, вконец его измотавшей, он надеялся несколько месяцев спокойно поработать в Управлении и выкроить время, чтобы побывать на кладбище… Его жена и сын, четырехлетний малыш, смугленький, со светлыми отцовскими глазами, после нескольких месяцев голода и мучений в фашистском концлагере были расстреляны. Оставаясь один, он часто доставал из бумажника их поблекшие истертые фотографии, отрешенно смотрел на ту, где была сфотографирована жена с сыном на руках, прижимал ее к щеке, ласкал и целовал. И хотя он прошел войну, видел сражения, искалеченных людей, кровь и смерть, на глаза у него навертывались слезы…

Добравшись до дома, он открывает железную калитку и, даже не взглянув на фруктовые деревья и клумбы, которые надо бы привести в порядок, быстро проходит по бетонной дорожке, отпирает дверь террасы и оказывается в маленькой квартирке, отделенной от комнат других жильцов. Этот дом он построил когда-то для себя и своей семьи… У дверей он снимает тяжелые рабочие ботинки, смертельно усталый ложится на железную кровать и засыпает беспокойным сном. Он мечется, стонет-сынок тянет его за рукав, спрашивает, где был, хватает за руки, трогает лицо, обвивает ручонками шею, прижимается к нему и целует. И он отвечает поцелуями-целует сына, жену, которая так ласково смотрит на него. Он не помнит, что они расстреляны, ему кажется, что все в его жизни хорошо, но вот о своей новой должности и предстоящей поездке он не забыл. И все вместе, всей семьей они отправляются в дорогу. Поезд громыхает, паровоз пыхтит и оглушает ревом гудка. Люди в вагоне разговаривают так возбужденно, кричат, словно до этого годами молчали. Втроем они выходят из поезда в какой-то горной долине, где раскинулось необозримое озеро, сверкающее под электрическим солнцем. А они радуются и не отрываясь смотрят на это солнце. Но небо вдруг мрачнеет, чернеет, облака срываются с места и мчатся как сумасшедшие. Сверкают молнии. Черная ночь, буря, дождь. Он не видит ни сына, ни жену. Сердится, кричит, грозит мрачной ночи. А откуда-то издалека дежурный с главной турбины громко, с пронзительным завыванием и жутко, как из могилы, зовет на помощь. Странные голоса становятся явственней, приближаются, он бежит им навстречу, но не видит людей, спотыкается и падает. Измученный этим сном, он просыпается.