Камера! Мотор! Магия

Глава 17. Королевская роль

Пока мы шли к руинам, впустившим нас в этот мир, меня одолело внезапное беспокойство: казалось, никакой точки перехода обратно мы не увидим, только древние развалины и окруживший их плотной стеной лес. С виду все именно так и обстояло: лес, разрушенное строение и никаких признаков прохода между мирами.

— А вдруг там все… закрылось, и мы не сможем вернуться? — боюсь, в этот момент я выглядела бестолковой дурочкой, а не знатной проводницей между мирами.

Но Джемс только отмахнулся.

— Конечно, закрылось. Уж не думаешь ли ты, леди, что дверь из этого мира в твой так и оставалась раскрытой нараспашку, пока мы здесь занимались делами лесного королевства? Сейчас мы войдем внутрь этих развалин, и ты сама почувствуешь, как отпереть проход. Кстати, ты видишь, что этот храм или дворец тоже вырастили из семечка в какие-то незапамятные годы?

Я присмотрелась, и поняла, что мой спутник прав. Но чем дальше, тем больше живой дом сливался с природой, снова превращался из жилища в растение.

— Госпожауа! Идемте, госпожауа! — Велизарий никак не мог допустить, чтобы мы тормозили в то время, как в нашем особнячке его ждет вожделенное мясо и другая вкусная еда.

Не иначе, котам доступна своя, уникальная магия: вместо того, чтобы гаркнуть на нахала и выдать ему пинок под толстый зад, мы с его светлостью синхронно заулыбались, и принялись наглаживать фамильяра в четыре руки. На это ушло еще несколько минут, и только затем я шагнула внутрь развалин, глубоко вздохнула и сосредоточилась.

Ну, что у нас тут? Совершенно одинаковые стены, подгнившие оконные проемы и ни единой двери, кроме той, через которую мы только что прошли внутрь. Я прошлась по периметру помещения, до рези в глазах всматриваясь в стены. И наконец нашла: в дальнем углу сверху вниз шла едва заметная трещина. Других вариантов все равно не имелось, поэтому я приложила ладони к обнаруженной щели и с уверенностью, которой совершенно не чувствовала, отчетливо произнесла:

— Я и мои спутники хотим вернуться в мир Земли, в особняк Романа Арбенина на Аптекарском острове в Санкт-Петербурге.

Была у меня надежда, что такой полный адрес поможет нам вернуться домой, и она оправдалась: за стеной знакомо загудело, и перед нами растворилась дверь, которой до того не было и в помине. Я так торопилась попасть в свою точку перехода, что запнулась о порог, и едва не пропахала носом такой знакомый и родной паркет.

— Осторожнее, — ворчливо прозвучало у меня в голове. — Тебе, хозяйка, помощь не нужна — ты и сама вполне способна себя покалечить.

— Неправда, — отбрехалась я вслух, снова принимая вертикальное положение, — я просто устала. Сколько дней прошло с того момента, как мы ушли?

— Часов, ты хотела сказать? — ехидно уточнил особняк. — Не больше двух. Сейчас поздний вечер, и завтра к нам снова нагрянут твои безумные… как там… киношники. Отправляйся в постель, и поскорее.

— Я бы тоже отдохнул и отоспался. Мой арестантский диван очень удобен, никогда бы не подумал, что у вас в тюрьмах такие отменные условия, — Джемс снова высказался с домом в унисон, хотя не слышал ни слова из того, что тот говорил мне.

— В тюрьмах — нет, это у тебя льгота, как у переселенца, — Не осталась в долгу я. — Правда, пойдемте на боковую.

Не тут-то было: меня немедленно боднула в ногу пушистая голова фамильяра.

— Госпожауа, — ласково спросил он, — а что, мы пойдем спать, не поужинав? Я бы отведал мааленький кусоучек…

— … мяаса, — закончила я за вымогателя. — Идем на кухню, горе мое, только быстро.

— Кхм… Алиона, — вмешался в герцог, — я бы тоже отведал чего-нибудь… питательного. Не нужно готовить, меня совершенно устроит кусок ветчины и булка.

От моего вздоха на окнах холла заколебались занавески.

— Обжоры. Бесстыдные обжоры. За мной, голодающие Поволжья.

Чтобы не спугнуть моего мирного настроения, они даже не спросили меня, что такое Поволжье. Тихо прошли за мной на кухню, получили свою еду и дружно заработали челюстями. Честно говоря, я бы и сама выпила кофе, но заснуть после этого уже не смогла бы, так что пришлось воздержаться. Я и вправду устала, иначе отчего узкая и жесткая кровать в моей комнате показалась мне такой восхитительно удобной? Заснула я моментально, и проспала всю ночь без единого самого крошечного сновидения.

Зато пробуждение удалось на славу: внутри дома что-то так топало и грохотало, что я слетела с кровати в одно мгновение. И только потом поняла, что сегодня все эти шумы вполне оправданы. Нас ожидал эпизод, где мы с Шурой посещали бал, он представлял меня королю, и предупреждал своего государя о возможной опасности.

Черт. То же самое мы только что пережили в мире Великого леса. Эпизоды сериала мешались с моими личными похождениями таким причудливым образом, что я временами не сразу осознавала, где реальность, а где всяческое волшебство. Но как бы там ни было, работы никто не отменял, и я, собравшись в рекордные сроки, спустилась в холл.

Творилось там, даже по сравнению с обычной киношной суматохой, нечто несусветное. Могучие дядьки в синей униформе волокли куда-то огромные зеркальные панели, в одной из комнат первого этажа гомонила массовка, стараясь вырвать себе наряды поприличнее, оператор налаживал камеру, а перед зеркалом традиционно торчал Шура, бормоча себе что-то ласковое.

— Одинцова, ты как раз вовремя! — хлопнул меня по плечу невесть откуда вынырнувший Малкин. — Иди в свою комнату, там тебе туалет для бала подогнали. Красоты нечеловеческой, только носи аккуратно, а то с меня три шкуры за него снимут, ежели чего.

За спиной Толика маячил Бенедикт, он молчал, но на меня смотрел в высшей степени неприязненно. Это чувство у нас с ним было полностью взаимно, и я порадовалась солидному козырю в своем рукаве: советник покуда не знал о нашем с герцогом путешествии, а узнав, наверняка расстроится до невозможности. И поделом ему, честно говоря.

— Слушай, а у тебя телефон этого… экстрасенса сохранился, что домик наш давеча чистил? — вдруг спросил режиссер.

Я невнятно покивала (не сообщать же было Толику, что означенный персонаж находится прямо здесь, в особняке) и уточнила:

— А зачем он тебе сдался?

Малкин развел руками и широко улыбнулся:

— С тех пор, как ты Ведерникова свергла с престола (шучу, шучу, ему только не говори!), короля-то у нас нет. Роль осталась небольшая, но типаж хотелось бы такой… значительный. Чтобы сразу становилось понятно: мужик серьезный, правит твердой рукой, инакомыслия не терпит. Вот этот твой… как его?

— Джемс. Джереми.

— Иностранец что ли? Ну ладно, это неважно. Как раз он бы нам и подошел. Пятую категорию дам, больше не смогу. Ты найди его, если согласен, пусть скоренько подъезжает гримироваться и одеваться в королевское.

Я перевела взгляд на консультанта и порадовалась кислому выражению его физиономии. Пустячок, а приятно. Конечно, ему трудно пережить растущую популярность негодного, по его мнению, королевского племянника. Вот Толик заметил в нем величие и властность, и даже видит его в роли короля, пусть даже в простеньком сериале. И это Бенедикт еще не знает, как хорош его светлость в стихийной магии, и сколько полезного он успел совершить с начала нашего с ним знакомства.

Пока мы с советником мерялись взглядами, Толик желал как можно скорее начать съемки.

— Ну что ты встала? Есть номер? Тогда давай, звони ему быстро.

Лицо Бенедикта из кислого сделалось злорадным. Еще бы, мне же предстояло как-то выпутываться из создавшейся ситуации. Позвонить Джемсу я не могла, но лишить его роли монарха, пусть и не совсем настоящего, тоже было совершенно невозможно. Неизвестно, сколько бы я еще страдала в поисках выхода из создавшейся ситуации, но тут герцог объявился сам, точно почувствовал, что в нем есть нужда.

— Доброе утро, Алиона, — степенно поздоровался он, оглядел царящий вокруг хаос и моментально нашелся: — Приветствую и вас, господа. Я приехал проверить, хорошо ли в прошлый раз выполнил свою работу. Могу заверить, что все в порядке, энергетика дома чиста, никаких темных эманаций я не обнаружил. Теперь позвольте распрощаться с вами, если во мне снова будет какая-то нужда, Алиона знает, где меня искать.

И он направился к выходу, но был ожидаемо остановлен Малкиным, который так обрадовался появлению будущего короля, что странности его появления просто не заметил. Выслушав творческое предложение, герцог мельком глянул в сторону Бенедикта и с должной учтивостью согласился «изобразить», как он выразился, короля. Толик возрадовался и увел его светлость подписывать договор и примерять костюм, а я отправилась полюбопытствовать, в каком платье мне надлежит сниматься вечером.

При виде своего наряда я затосковала, что не догадалась захватить с собой туалет, подаренный мне государем Великого леса. На вешалке в моей комнате ожидал кринолин цвета «бешеная фуксия», в изобилии снабженный ленточками, рюшечками, по вырезу — неожиданно — мехом какого-то мексиканского тушкана, а по подолу — насквозь синтетическими кружевами, жесткими, как позавчерашний лаваш. К нему прилагались туфли непонятной эпохи, и одного взгляда на них было достаточно, чтобы понять, как сильно они будут натирать мои несчастные ноги.

— Тебе не нравится, госпожауа? — как всегда, Велизарий возник как будто из воздуха. Подозреваю, он состоял в сговоре с особняком, и ни стены, ни запертые двери не были для него препятствием.

— Сам-то как думаешь? — мрачно поинтересовалась я.

— Мне безраузлично, во чтоуо ты одета, я ведь коот. По мне, ты прекраусна в любоуом наряде.

Была во мнении пушистого какая-то сермяжная правда. Ну какая мне, в самом деле, разница, в чем стоять перед камерой. Такую красоту, как моя, ничем не испортишь: все одно — отворотясь не насмотришься. От этой мысли я заржала в голос и принялась переодеваться. Художественный вкус — это одно, а съемочный процесс — совсем другое, и его никто не отменял.

Между прочим, для «бального» эпизода нам требовался зал, которого в особняке не было. Имелась только большая гостиная для танцев, но и она была не очень-то велика. Однако Толика выручила его склонность к нестандартным решениям. Оказывается, зеркальные панели, которые я заметила утром, установили так, что гостиная зрительно увеличилась как минимум вдвое. И теперь оператору было достаточно найти подходящий ракурс, чтобы зал показался зрителю огромным, в самый раз для королевского приема.

— Ну ты спец, — похвалила я Малкина, который с видом именитого мэтра восседал в углу гостиной на персональном режиссерском стуле. — Откуда ты берешь все эти идеи, поделись.

— Отсюда, — он значительно постучал себя по голове. — Откуда ж еще? Ну, где Шурка, где твой протеже? Вечно никого не дождешься, а нам еще свет выставлять, чтобы от зеркал не отсвечивало.

Шура появился в гостиной первым. Для него где-то нашли рыцарские латы, начищенные на совесть, но при малейшем движении героя они издавали угрожающий скрежет, словно собирались развалиться на части. Ведерников, правда, все равно был доволен. Выглядел он величественно, держался поневоле прямо, словно палку проглотил, а скрежет при озвучке должны были убрать, чтобы он не мешал зрителю слышать все остальное.

— Какая ты, Аленушка, гламурненькая, — фыркнул он, оглядев меня с ног до головы. — В костюмерном цехе твой наряд, небось, по лоскуточку собирали.

Таких комплиментов я наслушалась за свою актерскую жизнь немеряно, а потому парировала, даже глазом не моргнув:

— А как же, Шурочка, а как же. Еще по шерстинке и по пуговке. Чтоб все самое лучшее сразу, и на меня одну. Тебя-то, как я слышу, не так старательно в латы упаковывали — того гляди, отвалится что-нибудь…гм… жизненно важное. Ты смотри, резких движений-то не делай, а то останешься дезабилье.

Ведерников позеленел и запальчиво объявил:

— Не беспокойся, не останусь. Все закреплено, как надо. Просто это же металл, не тряпка, он должен… звучать. Сама увидишь, я буду выглядеть куда презентабельнее нашего короля. Где он, кстати? Костюмчик по размеру не могут для него найти?

— Да вот он, — раздался из-за Шуркиной спины удовлетворенный голос Малкина. — Добро пожаловать в наш дурдом, ваше величество.

Я повернулась взглянуть на явление короля, и поняла, что Шуру настигла мгновенная карма: Джемс выглядел не хуже самых величественных и благородных из наших, земных монархов. Черный шелк и бархат, мягкие сапожки, сдержанный блеск короны в темных волосах, и кровь, присутствие которой в венах не всегда можно сыграть, но можно иметь просто по праву рождения.

— Если верить прочитанной мною роли, это мой дурдом, не так ли, господин режиссер? — лукаво улыбнулся герцог, и уселся на бутафорском троне так, словно сидел на нем всю жизнь, а до него — многие поколения предков.

Шуркин рот захлопнулся с таким громким щелканьем, что этот звук даже заглушил скрежет доспехов. Ему — редкостный случай — было совершенно нечего сказать.

— Я вам говорил! — Толик торжествующе тыкал в сторону Джемса. — Я с самого начала понял, что лучше него никто короля не изобразит. А вы меня отговаривали, едва язык не стерли до костей. Ну что, берете свои слова обратно?

Последнее предназначалось Бенедикту, и он вынужден был признать, что актер на роль короля подобран с большим вкусом. Провучало это так, будто Джемс был вазой, и его только что удачно использовали в интерьере. Его светлость несколько помрачнел, но быстро справился с собой, и объявил, что готов к представлению.

— Сейчас будет тебе… представление, — пообещал Толик. — Все готовы? Камера! Мотор! Начали!

Как ни удивительно, но после всех наших препирательств эпизод все отработали на удивление слаженно. Покоренный величием государя Шура произносил свои реплики почтительно и серьезно, Джемс был благосклонен и несколько легкомыслен ровно до того, как узнал о заговоре против своей царственной персоны. Затем тоже посерьезнел, и принялся допрашивать своего главнокомандующего о том, какие меры тот собирается принять для предотвращения планов заговорщиков. Я некоторое время изображала нежный цветок, украшающий кадр, а затем выступила с предложением провести его величество через свой дом в один из безопасных миров. На том и порешили.

— Стоп! Снято. Все молодцы, каждому взять с полки пирожок. Их там два, берите средний, — веселился Малкин, довольный тем, что не пришлось тратить пленку на бесконечную пересъемку сцены.

На радостях он даже решил выделить коллективу аж целые полдня отдыха. Декорации не стали демонтировать, поскольку завтра должны были снимать нападение на короля, маленькое сражение с заговорщиками и мой геройский подвиг — сопровождение монарха в безопасный сопредельный мир.

— Опять картонажные монстры? — обреченно поинтересовался у меня особняк.

— Ни боже мой! — клятвенно заверила я бдительное строение. — Только свои, человеческие силы. Они немного подерутся, потом я спасу короля, а командующий с гвардией победит злодеев и упечет их за решетку, ожидать скорой казни.

— Сурово, — оценил дом. — Но поделом им, правильно я понимаю?

— Конечно. Силы зла должны быть наказаны, — на этом лозунге наш диалог подошел к концу, потому что передо мной остановился Джемс.

— Все разъехались, — доложил он. — Пойдем на кухню?

— Зачем это? — я прекрасно знала, к чем клонит его светлость, но не могла не поиздеваться над ним немного, просто по-дружески.

— Как зачем? Кормить пушистого господина, конечно, — герцог выглядел невинно, как выпускница пансиона благородных девиц. — Он, бедный, уж измучился в ожидании.

— То есть сам ты не голоден?

— Ну… если только небольшой кусочек мяаса, — мурлыкал бессовестный мужик не хуже моего фамильяра.

Я не выдержала, конечно, — расхохоталась во весь голос. А пока смеялась, мне пришла в голову прекрасная идея.

— Мы сейчас покормим Велизария, а потом я позвоню тете. Если она не занята, давай навестим ее. Расскажем о наших приключениях, послушаем, что она скажет о твоем дебюте в кино. Заодно я прокачу тебя на машине и покажу свою квартиру. Как тебе мое предложение?

— Отличное предложение, — явно обрадовался Джемс. — Звони тетушке, я с удовольствием повидаюсь с ней. Очень приятная дама.

— О да, к тому же она и правда может посоветовать нам с тобой что-нибудь полезное, — я достала телефон и принялась набирать номер.

Примечания:

Дезабилье — от французского «déshabillé» — небрежная домашняя одежда