Камера! Мотор! Магия

Глава 19. Удар в спину

Накануне я думала, что в особняке царит хаос — так нет, то было почти полное спокойствие. На сей раз меня разбудили в восьмом часу утра криками и звоном клинков, раздававшимися с полянки перед входом. Судя по звукам, там рубились между собой две небольшие армии. Но когда я оделась и выглянула в окно, оказалось, что сражается всего пара десятков деловитых мужиков, обряженых в костюмы неопределимой эпохи. Бились они без дураков, с уханьем, кряканьем и активными упоминаниями такой-то матери — видно, Малкин разжился знакомством с какой-то бандой реконструкторов.

В доме тоже было неспокойно: туда-сюда носились гримеры, костюмеры и ассистенты оператора, Толькина помощница с молодецким посвистом гнала куда-то массовку, тянулись провода, жарко светили лампы, — в общем, мало-помалу разгорался съемочный процесс. Со двора влетел Малкин, разлохмаченный, потный, но довольный.

— Видала, каких я орлов заякорил? — он гордо ткнул пальцем в сторону входной двери. — Реконы, настоящие, не кот начихал. Дерутся без балды, обещают, что будет зрелищно.

— Если настоящие, то будет, не сомневайся. А где наши мужики?

— Ой, не спрашивай! — Толик горестно поморщился. — Твой экстрасенс с утра предложил Ведерникову «размяться», взял шпагу и гонял Шурку полчаса, как вошь по гребешку. Раз десять уронил его, потом взялся какие-то приемы объяснять… Беда. Боюсь, не потянет наш герой таких сражений.

Ну да, вряд ли фехтовальную сноровку Джемса можно было сравнивать с очень средней подготовкой Шуры, ограниченной «красивыми» приемами, мало годными на то, чтобы в самом деле вывести противника из строя. Вскоре «дуэлянты» ввалились в дом, что-то оживленно обсуждая. Я прислушалась и поняла, что герцог учит Ведерникова уму-разуму.

— Если хочешь добиться толку, ты должен упражняться хотя бы по паре часов ежедневно. И через несколько лет, может быть, сумеешь отбиться от любой атаки. Знаешь, как меня гоняли в детстве? Поставят в пару с гвардейцем подходящего веса — и не отпускают, пока я не достану его несколько раз до крови.

Шура таращил глаза и кивал. Закончив свою педагогическую речь, Джемс хлопнул «ученика» по плечу и удалился немного передохнуть.

— Где ты взяла это страшилище? — даже голос у нашего «главнокомандующего» слегка дрожал. — Я думал, он меня убьет.

— Нужен ты ему больно, убивать тебя, — хмыкнул Толик. — И почему страшилище? Очень импозантный господин.

— Да красавец вообще, — неосмотрительно поддержала я режиссера. — И дерется отменно. Ты бы использовал момент попрактиковаться-то, тебе от него сегодня еще заговорщиков отгонять.

Услышав, что кого-то хвалят не только за умения, но еще и за внешность, Шура окончательно вышел из себя.

— Да разве это нормальный человек? Чего там отгонять — он сам кого хочешь за Можай загонит одной левой! Я тебя спрашиваю, где ты его отловила, Одинцова? Ужимки эти, фехтование, гвардейцы…. Откуда он вылез? И еще короля изображает!

— Никто его не ловил, — честно созналась я. — Сам пришел. А спасать короля тебе придется — все согласовано, не переписывать же в третий раз эпизод.

— Вот именно, — поддержал Малкин. — Изображать ему, между прочим, ничего не приходится. Впечатление такое, что у него реально голубая кровь. Сознавайся, Алена, это принц, его украли в детстве и теперь прячут в Питере от… злодеев?

Я только глазами хлопала. Эх, знал бы Толик, насколько он близок к истине! Как там сказала тетушка: «Хочешь остаться незамеченным — встань под фонарем»?

— Ты нас раскусил. Да, это принц одной влиятельной державы. Его жизнь в опасности, и я прячу его прямо тут, в особняке, чтобы лишний раз не светить на улице. Если кому-нибудь проговоришься, и за Джемсом придут — имей в виду, его гибель будет на твоей совести. А заодно и крах политической стабильности в Европе.

Как ни странно, уловка сработала наилучшим образом. Малкин и Шурка в голос заржали, предложили мне подкалымить сочинением дамских романов и не морочить голову серьезным людям, после чего ушли обговаривать порядок съемок эпизода.

Обсуждение длилось так долго, что я успела сварить и выпить кофе, накормить своего вечно алчущего еды фамильяра и совершить небольшую экскурсию по тем уголкам особняка, куда до сих пор не успела добраться.

Вообще-то, цель была не познавательная — я просто хотела побыть наедине с собой, без топчущихся везде и всюду толп творческого народа. И когда вспомнила, что так ни разу и не залезла на чердак, очень обрадовалась. Вдруг там меня ждут какие-то особенно забористые тайны и секреты?

Вместо тайн и секретов я обнаружила на обширном чердачном пространстве целые залежи пыли — похоже, приглашенные Толиком уборщики обошли это место стороной. Или фронт работ ограничили жилыми помещениями, а чердак оставили без внимания. Пыль клубилась по углам, стелилась серым ковром на полу и уютно кутала закрытые серой тканью шкафы, сундуки и коробки.

Я захватила с собой лампу, но оказалось, что круглое окошко вверху дальней стены дает вполне достаточно света. Задерживая дыхание, чтобы не наглотаться пыли, я принялась аккуратно потрошить залежи старинного арбенинского добра. Любопытство меня мучало изрядное, но поначалу ничего интересного в руки не попадалось.

Сундуки были под завязку забиты одеждой, оставшейся, наверное, от пропавшего без вести хозяина. В буфете беспорядочной неровной горкой высились блюда и тарелки, в одном углу теснился сиротский хоровод старой мебели с отломанными ножками и продавленными облезлыми сиденьями. Неужели я напрасно явилась искать здесь хоть что-нибудь этакое, занимательное?

Безнадежно оглядевшись еще раз, я было уже повернула к выходу, и тут заметила обернутые плотной бумагой прямоугольные свертки, составленные в ряд за изломанными стульями и креслицами. Достаточно было ковырнуть упаковку один раз, и мне стало понятно, что под ней скрываются какие-то картины. Теперь ничто не остановило бы меня от небольшого акта мародерства: я должна была увидеть, что изображено на закинутых в чердачный угол полотнах, просто должна была, и все тут.

Это были пейзажи — Венеция с ее отсыревшим величием и деревенское поместьице, ухоженное и уютное, в окружении старых лип и тополей. И еще пара портретов, которые я рассматривала с куда большим интересом. С одного весело усмехалась холеная девица в наряде примерно века XVIII, с прихотливой прической каштановых кудрей, перевитых жемчугом. С другого смотрел молодой мужчина в пудреном парике и темном камзоле. Скула перечеркнута шрамом, как у пирата, а взгляд — цепкий и внимательный. Почему-то мне показалось, что портреты — семейные, хотя парными они не выглядели. Как знать, может, это какие-то предки Романа Арбенина, так внезапно и загадочно исчезнувшего из нашего мира.

Вдоволь налюбовавшись на свою добычу, я завернула картины обратно, прислонила их к стене и спустилась обратно в суматоху съемочного дня. К этому времени наш мэтр уже предпринял краткое совещание с Бенедиктом и решил, что сцена нападения на короля будет сниматься на природе.

— Должен же его величество дышать свежим воздухом, — пояснил Толик, поймав меня на крыльце. — Кроме того, в доме все-таки места маловато. А тут вон, полянка, дерись, сколько влезет. Мужики говорят, что все поместятся, — и актеры, и массовка, и камеру вон там, у кустиков, можно поставить.

Я кивала, а сама все еще раздумывала, что за парочка изображена на старых портретах с чердака. В лице девушки было что-то неуловимо современное, как будто она принадлежала вовсе не Галантному столетию, и была моей ровесницей. А взгляд мужчины наводил почему-то на мысль о том, что он привык быстро оценивать любого встречного и хорошо понимал человеческую натуру.

— Алена, проснись! — я так задумалась, что перестала кивать в такт Толькиной речи, и он сразу же это заметил. — Спать ночью надо, а сейчас работать пора. Иди, прикинь мизансцену с ребятами.

Я послушно подошла на лужайку к «ребятам», где рослый дядька из реконструкторов расставлял по местам действующих лиц и командовал, как им двигаться в процессе эпизода. Командовал он лаконично, но очень толково, — сказывался, видимо, немалый опыт реконструкторских сражений.

Послушав его, я сразу поняла, где мы с Шурой и Джемсом находимся в начале сцены, куда отступаем потом, как нас обходят злобные заговорщики, и как отбивает доблестная личная королевская охрана. Дядька договорил, оглядел своих парней и массовку и остановил тяжелый взгляд на мне.

— Вам, барышня, все ясно? — на всякий случай уточнил он. — Не будете метаться по площадке, как курица с отрезанной головой?

— Не буду, — прыснула я, представив помянутые метания. — Не беспокойтесь, не первый раз замужем.

— Ну и славно, — суровый наставник неожиданно улыбнулся. — По местам тогда. Толян, камера готова?

Малкин бдительно осмотрел камеру, увидел, как оператор показывает большой палец в знак полной готовности, и скомандовал знакомое:

— Камера! Мотор! Начали.

Застывшие было киношники оживились, актеры добросовестно двигались, как показано, и сцена пошла своим чередом. Король с придворными прогуливался по дорожке, на него внезапно бросались злодеи, гвардия во главе с грозным, как никогда, Шурой, вставала на защиту государя, и со стороны, надеюсь, мы в кои-то веки выглядели профессионально и представительно.

Но когда эпизод уже близился к финалу, началось нечто несусветное. Один из «гвардейцев», совершенно обычный на вид мужик с простецкой физиономией, внезапно скользнул за спину Джемса и ударил его кинжалом. Метил он в спину, но, почувствовав что-то, герцог резко повернулся, и удар пришелся в плечо. Больше неизвестный негодяй ударить не успел. Джемс зашипел от боли, вскинул здоровую руку и хлестнул нападавшего уже знакомой мне огненной плетью, правда, укороченной, чтобы больше никто не пострадал.

Мне казалось, что злоумышленник должен просто сгореть на месте, и я уже приготовилась вдыхать незабываемый аромат горелого мяса, но на сей раз все оказалось не так просто. Из-под наружности обычного земного мужчины начало понемногу проступать совершенно нечеловеческое существо.

Больше всего он походил на концентрированный черный дым, старающийся принять форму человеческого тела. Получалось у него так себе, — правда, конечности присутствовали, и «руки» продолжали тянуться к Джемсу. Зато головы не было совсем, вместо нее колыхалось невнятное темное марево, из которого, горели два алых угля, заменяющих уроду глаза.

— Воздух, воздух! — заорала я, сама не понимая, зачем.

Просто в голове всплыла картинка сдуваемой с куста дипсы. Но герцогу оказалось достаточно моей подсказки. Горючая плеть в его руке угасла, а взамен с пальцев полетели воздушные вихри. Один за другим они окутывали жуткого пришельца, а когда он весь оказался в воздушном коконе, вознесли его высоко в небо и там развеяли, растащили без остатка.

От такого зрелища те, кто стоял ближе к эпицентру нападения, встали как вкопанные. Но те, что были сзади, продолжали двигаться, и на площадке образовалась настоящая куча мала. И короля, и главнокомандующего, и меня заодно непременно растоптала бы массовка, если бы не мощный рев главы реконструкторов:

— Всем стоять!!! Толян, камеру!

— Камера, стоп! — послушно заорал Малкин, будто находился у рекона в подчинении. — Что у вас там, мать вашу, происходит?!

Даже примерно я не представляла, что ему отвечать. Тетушкин совет на сей раз никуда не годился: не будешь же рассказывать, что по душу герцога явилась темная тварь, подосланная королем из соседнего мира. А может, ее вызвал Бенедикт? Я поискала консультанта взглядом. Да, вон он, стоит и смотрит с непроницаемым выражением на физиономии. Или он все-таки разочарован очередной неудачей, просто я не могу этого различить?

Толик меж тем протолкался в центр толпы и сердито заговорил:

— Совсем мышей не ловите, работнички! Ну, нашелся дебил, решил его величество взаправду ножиком ковырнуть, — так на что у нас главком и гвардия поставлены были? Шура, почему не помог?

Шура помотал головой, медленно приходя в себя.

— Я не успел. Толик, не ори, никто ничего не успел. Я же говорил, что это вот величество и сам… само… в общем, без нас прекрасно справится. Как это ты его, Джемс?

— Так, один старый фокус, — его светлость морщился и кровь еще не остановилась, но выглядел он вроде бы не так плохо. — Я сам виноват, не ругайте их, господин режиссер.

Толькину должность он выучил недавно и выговорил ее с видимым удовольствием. Вообще, к моему крайнему удивлению, съемки в кино ему явно нравились, как новый опыт, которого он больше нигде не мог бы получить. Кроме того, никому из съемочной группы и в голову не приходило ругать герцога и называть его никчемным. Наоборот, Малкин хвалил его за соответствие роли, девочки из костюмерного и гримерного цехов строили ему глазки, и жизнь его проходила весело и интересно.

— Ладно, — постановил Толик. — Все живы, и отлично. Перерыв час, девочки, перевяжите кто-нибудь раненого. А мне минералки срочно, взопреешь тут с вами.

Джемса утащили к гримерам, у которых хранилась большая аптечка с лекарствами на все случаи жизни. Шура ушел умыться и прийти в себя. А я осталась стоять посреди вытоптанной полянки и размышлять, как уберечь своего подопечного.

Плохо было мое дело: боевой магией я не владела, да и вообще была не очень-то спортивна. Понадеялась, что, закрыв Алистеру вход в наш мир, избавлюсь от всех проблем — и совершенно напрасно. Этот ушлый монарх нашел-таки способ достать племянника чужими руками. Да и Бенедикта нельзя сбрасывать со счетов, даже если на сей раз убийцу подослал не он.

— Я предупреждал вас, Алена, что вы рано радуетесь, — конечно, помяни черта к ночи!

Советник уже подошел ко мне и смотрел укоризненно, будто это я прислала на съемки какое-то неведомое чудовище.

— Не надо валить с больной головы на здоровую, — мрачно отозвалась я. — Можно подумать, сами вы ничего не знали обо всем… этом.

— Не знал, — как-то задумчиво проговорил Бенедикт. — Меня не всегда ставят в известность о планах его величества.

— А что это за страшилище было? Вы таких встречали когда-нибудь? — раз уж поссориться от души нельзя, может, получится вытащить из него какую-то информацию?

— Да, встречал, — советник поежился. — Это демон со Смертных пустошей. Существо не полностью разумное, но способное принимать человеческое обличье и упорно преследовать цель, на которую ему укажут. Я удивлен, что герцог сумел справиться с ним обычной природной магией, — уничтожить демона можно только особым некромантским заклинанием.

— Ага, — так им и надо, снобам, — выходит, и без ваших заклинаний можно обойтись.