Камера! Мотор! Магия

Глава 24. Суженая-ряженая

Усадьба, к которой привел нас потенциальный жених, среди болот и небогатых маленьких хуторов смотрелась диковато. Посреди серого, однообразного пейзажа торчал здоровенный терем аж в целых три жилья, окруженный частоколом примерно в полтора человеческих роста. Каждое бревно для постройки было обтесано до блеска, терем от крыльца до конька на крыше везде, где только можно, покрывала замысловатая резьба. Красота, одним словом, я бы даже сказала, — некоторое эстетство.

Ворота, как мне показалось, легко могли бы выдержать настоящую военную осаду. И собаки из-за них лаяли так яростно, будто их регулярно натаскивали на отлов и уничтожение диверсантов. Одним словом, незваным гостям тут однозначно рады не были, и откровенно давали это понять.

Однако герцога нисколько не впечатлила эта демонстрация достатка и силы. По его знаку кучер остановил экипаж, подошел к воротам и что было мочи заколотил в створку кнутовищем.

— Эй, отворяйте! — зычно орал он. — Отворяйте его светлости герцогу Калверу!

Сперва никто ему не отвечал, только собаки залаяли еще громче. Лишь спустя несколько минут лай за забором стих, и кто-то оттуда злобно констатировал:

— Не звали мы никаких герцогов, ступайте себе мимо.

Тойво зачем-то поддернул вверх рукава новенького сюртука и вступил в дискуссию.

— Отворяй, покуда честью просят, свиное рыло, — его спокойный голос свободно перекрывал по громкости и стук кнутовища в ворота, и надсадный собачий лай. — Не то сами войдем, боги нам в помощь. Коли заехали к вам высокие гости, прими как следует, а не кобенься, двора не отпираючи. Ну?

Вот это «ну» стало, видимо, главным аргументом для принимающей стороны. Створки ворот заскрипели и поехали в стороны, открывая нам доступ во двор. Я выглянула из экипажа и с любопытством оглядела мизансцену. По углам рвались с цепей зловещие кобели, слуги жались к стенам, а на крыльце стояла хозяйка дома собственной персоной.

Она совершенно не походила на страшную старуху из «Калевалы». Платье было сшито из яркой крашеной шерсти, седые волосы покрывал чепец с кружевной отделкой, Лоухи даже улыбалась. Вот только глаза — видно было издалека — походили на черные провалы. Я как будто заглянула в глубокий колодец, смотрела, смотрела, и все больше боялась в нем утонуть.

— Добро пожаловать в мой дом, гости дорогие, незваные, — насмешливо пригласила она, когда вся наша небольшая компания втянулась внутрь усадьбы. — Чему обязаны мы такой радости — видеть вас?

Я радовалась уже тому, что собак на нас так и не спустили. Однако его светлости этого было явно недостаточно. Я видела его смущенным, раздосадованным, сердитым и дружелюбным, но до сих пор даже не предполагала, насколько властным и величественным он может быть, когда захочет. На съемках нашего сериала он, оказывается, не выдал и половины своих способностей.

— Благодарю тебя за учтивые речи, добрая женщина, — снисходительно улыбнулся он, не делая попытки спешиться. — Мне сказали, что в твоем доме я могу остановиться на ночлег, если буду поблизости. Слава о твоем гостеприимстве, о хлебосольном доме госпожи Лоухи идет по всей округе.

Я с интересом наблюдала, как отреагирует «вредная тетка» на такую грубую лесть, и она-таки купилась на нее целиком и полностью.

— Что ж, — Лоухи приосанилась. — Так оно и есть, это вам всякий скажет, благородные господа. В моем доме привечают гостей. Не медлите же, входите в дом, отдохните с дороги, пока мои девки истопят для вас баньку пожарче.

Может, она разливалась бы соловьем еще некоторое время, но тут увидела Вейно. Наш юноша смотрел на нее исподлобья и не ждал ничего хорошего. И не дождался, ясное дело.

— Ты-то, охотник Вейно, как затесался среди моих именитых гостей? Но раз уж все равно явился в мой дом, отвечай, где то, что ты обещал привезти? Или раздумал исполнять условия нашего уговора?

Надо было срочно что-то придумать, чтобы отвлечь внимание хозяйки от потенциального зятя. И пока я раздумывала, что предпринять, в дело вмешался мой фамильяр.

— Чтоуо, приеехали? — Велизарий, хоть и был упитан, двигался легко и плавно, в полном соответствии со своей кошачьей природой.

Он дождался, пока я выберусь из экипажа, и выпрыгнул следом. Осмотрелся, потянулся, и снова обратился ко мне, как будто больше во дворе никого не было:

— Госпожауа? Это сюдауа мы и напраувляались? Я могу наконеуц получиить мяугонькую периинку и мяаса?

Хозяйка так и застыла: ну конечно, в ее коллекции редкостей совершенно точно не было говорящего кота. Да еще такого величавого — заставили бы меня сравнивать Джемса и Велизария, и я не знала бы, кому из них отдать первенство.

— Я с легкостью ответил бы на твои вопросы, любезная госпожа, — снова перехватил инициативу герцог, — если бы не было вопиющей неучтивостью начинать говорить о делах прямо с порога. Вскоре мы все обсудим, и думаю, ты останешься довольна исходом нашей беседы.

— Ты молодца напои, накорми, в баньке попарь, а потом уж и спрашивай, — пробормотала я себе под нос формулу из русской сказки.

В доме хозяйка шла впереди нас, как раздвигающий льдины ледокол. При этом все живое благоразумно кланялось и убиралось с дороги, пока чего не вышло. В общем, мне сразу стало понятно, что Лоухи в ее доме не столько почитают, сколько боятся.

Оглядываться по пути смысла не было: нас окружало все такое же отполированное до блеска светлое дерево, резьба и стерильность хорошей медицинской клиники. И еще (все попадавшиеся строения я сравнивала со своей «точкой перехода») дом Лоухи совершенно не был живым, как будто его строили не из теплой, пронизанной теплом и жизнью древесины, а, скажем, из пластика.

Когда наша процессия добралась до просторной горницы, хозяйка остановилась на пороге и поклонилась нам, прижав руку к груди — не слишком низко, просто чтобы обозначить полагающееся к случаю приветствие.

— Входите в горницу, дорогие гости. Будьте спокойны и благополучны под моим кровом, — тут Лоухи повела рукой, приглашая нас войти.

Мы чинно проследовали внутрь и расселись по обе стороны длинного стола. Хозяйка уселась во главе, и кроме нее и слуг, больше из жителей дома мы никого не увидели, как будто хозяйской дочери заказан был выход в общество. За дверями, впрочем, постоянно шушукалось и шелестело, словно там собрались желающие послушать, с чем прибыла в усадьбу наша пестрая компания.

Как бы там ни относилась к незваным гостям Лоухи, стол для нас она велела накрыть самый изобильный. Свежайшее мясо и рыба, вареные, жареные и томленые в масле, зелень, еще теплый хлеб и желтое, только что сбитое масло, соленые грибы и моченая брусника, — рай для того, кто с утра не имел во рту ни еды, ни питья. Усаживаясь поудобнее и умащивая на коленях своего фамильяра, я услышала, как плотоядно он вздохнул. Еще бы, его вожделенного мяаса на столе было в избытке.

Никто из нас не произнес ни слова до тех пор, пока служанки не прошли вдоль стола и не налили каждому, чего он желал. Пива мне не хотелось, и я попросила ягодного морса — уж очень соблазнительный аромат шел от кувшина с этим напитком. А когда всем наполнили кружки, Джемс поднялся и повернулся к хозяйке. Выглядел он при этом так, словно внезапно угодил в неподобающее общество, но ради вежливости готов вести себя учтиво.

— Позволь мне, леди Лоухи, высказать нашу общую благодарность за такой безупречный прием. Предлагаю выпить за хозяйку этого дома, за благополучие и процветание ее хозяйства, а также за здоровье ее дочери. Которой, правда, я что-то не вижу вместе с нами за столом.

Лоухи отчетливо скривилась, но, совладав с собой, насмешливо приподняла брови:

— Пусть боги дадут мне все, чего ты пожелал, господин герцог. Однако не возьму в толк, которой из двух моих дочерей ты пожелал здоровья?

Мы одновременно посмотрели на Вейно — что ж это, выходит, он и сам не знал, что у его любезной имеется сестра? Охотник судорожно сглотнул набранное в рот пиво и промолчал. Пришлось его светлости выпутываться из западни самостоятельно.

— Благословен дом, — безмятежно откликнулся герцог, — в котором подрастают сразу две прекрасные дочери вместо одной. Стало быть, и красоты, и рукодельных умений, и домашней магии в твоей усадьбе водится вдвое больше, чем мне показалось. Давай же выпьем за твою удачу, добрая женщина!

И мы немедленно выпили.

— У тебя медовый язык, чужестранец. Думаю, ты мог бы заговорить любого, кто встанет на твоем пути, — заметила Лоухи. — Только и мы здесь не лыком шиты. У нас свое заведенье: любим прямые речи больше, нежели долгие да цветистые. И коль уж ты взялся рассуждать о моих девках, скажи, что при вас делает неудачливый жених одной из них? Не знаю, как в ваших краях, а у нас говорят, что тот, кто держит при себе неудачника, теряет часть собственной удачи.

Вейно побагровел, и приготовился защищать свою честь, — пришлось под столом наступить ему на ногу и выразительно качнуть головой, чтобы не наделал глупостей. Одно лишнее слово — и охотник испортил бы нам все представление.

— Как я уже упоминал, в моих силах разрешить ваше небольшое недоразумение с этим юношей, — поколебать Джемсово снисходительное спокойствие не могло ничто на свете. — Сам он не сумел найти того, что ты желала получить от него. Но удача его не так мала, как тебе кажется, потому что он встретил нас, а со мной, кроме моей прелестной супруги, путешествует наилучший мастер кузнечного дела. Думаю, если ты подробно расскажешь ему, что тебе нужно, он сделает все, чтобы исполнить эту работу.

— Господин герцог правду говорит, хозяйка, — степенно подтвердил Тойво, привстав со своего места. — Ты мне только обскажи, что получить хочешь, а уж я со всем старанием то исполню… если только это вообще исполнить можно.

Последнее кузнец добавил не без умысла: Лоухи должна была понять, что требовать невыполнимого уже не выйдет. Она нарвалась на специалиста, которому не получится заморочить голову. Услышав это заявление, Лоухи покивала, но как бы несколько растерянно. Мне показалось, она не знала, как ей действовать дальше. Джемс, внимательно следивший за ее реакцией, объявил, что с разрешения хозяйки мы хотели бы отдохнуть, а Тойво тем временем выслушает ее пожелания насчет работы, которую он берется исполнить… если, конечно, это в принципе возможно.

Для отдыха нам с герцогом, как супругам, выделили общую горенку с широким ложем в надежде, что мы уснем крепким сном с дороги. Не тут-то было: вместо этого мы принялись совещаться о том, что нас ожидает. Сошлись на том, что Тойво сумеет донести до хозяйки невозможность изготовления мельницы, получить которую она так сильно хотела. А Вейно, как мы надеялись, не станет тратить время зря и сумеет поговорить с той из двух девиц, которую собрался отвести под венец.

Уже смеркалось, когда мы снова собрались в большой горнице к ужину. Баню служанки топили зря — мы так до нее и не добрались. Пока не явилась хозяйка, Тойво коротко объявил, что «бабы дуры, вечно желают такого, чего и на свете не бывает». А Вейно, взъерошенный, с горящими глазами, отчитался, что виделся со своей зазнобой и получил от нее согласие пойти за него замуж. Девка, правда, уточнила, что матушка так просто ее не отпустит, но обещалась помочь будущему мужу обойти все препоны.

— Ладно, — Джемс решительно пристукнул ладонью по столу. — Сейчас моя роль. Сделаю что смогу, но не вздумайте мне мешать, особенно ты, нежный влюбленный.

Охотник стал еще румянее, чем был до этого, но кивал так, что у него чуть не отвалилась голова. Тут появились служанки с яствами к ужину, и нам пришлось замолчать.

Хозяйка вышла к нам одетой в темное, будто в трауре по своим погубленным надеждам. Теперь она смотрела «как солдат на вошь» не только на хлопотного жениха, притащившего на хвосте непонятных гостей, но и на Тойво, который на пальцах растолковал ей нереальность изготовления неисчерпаемой мельницы.

— Что ж, господа, раз уж чудесной мельницы мне не видать, то и о сватовстве мы могли бы позабыть навсегда. Однако плохая из меня была бы хозяйка, если бы я нанесла обиду таким дорогим гостям.

При слове «дорогим» тетка Лоухи отчетливо заскрипела зубами. Я следила за ней с любопытством: с чего, интересно знать, она наступает на горло собственной песне, если может просто «забыть о сватовстве»? И о нас она вполне может точно так же забыть, проводив утром восвояси.

Тут хозяйка быстро стрельнула глазами в герцога, и я поняла, наконец, в чем дело: в ее взгляде был страх. Она попросту боялась вельможу, который держался так уверенно и бог весть на что был способен. Да, гордо подумала я, с нами лучше не ссориться. Джемс еще ни разу в этом мире не применил магию для решения наших проблем, но, если другого способа разрешить их не останется, что может ему помешать?

Лоухи ничего не знала об его способностях, но интуитивно чувствовала, как он может быть опасен, и не хотела дразнить силу, с которой вряд ли сумеет совладать. Когда я вынырнула из задумчивости, она уже предлагала свое решение по поводу сватовства. Я прислушалась и едва не зааплодировала: решение было традиционным, изящным… и трудно выполнимым для нашего простака Вейно.

— Поступим, как деды нам заповедали, как в преданиях древних сказано, — разливалась соловьем интриганка. — Испытаем вашего юношу трижды, ежели справится без ошибки, стало быть, девка моя ему суженая.

Герцог нахмурился — в Морионе при сватовстве никаких испытаний женихам, видно, не устраивали.

— О чем ты говоришь, добрая женщина? — осторожно полюбопытствовал он.

Лоухи заулыбалась, как нильский крокодил, — широко и кровожадно.

— Ну как же, господин? Как исстари ведется, должен охотник Вейно трижды свою суженую среди прочих девиц угадать. Если угадает — верное слово, будет промеж них совет да любовь. А уж ежели нет, — не обессудьте, гости дорогие, не будет в такой семье ни склада, ни лада. А потому и свадьбе не бывать.

— Отличный тамада, и конкурсы интересные, — к счастью, мою реплику никто не услышал, все рассматривали Вейно.

Тот хорохорился, но чувствовал себя не в своей тарелке. Небось, обдумывал, не лучше ли было найти где-нибудь местный аналог Сампо, и отдать его в обмен на невесту.

— Хорошо, — снова взял дело в свои руки Джемс. — Как именно наш парень должен будет угадывать свою девушку среди прочих?

— На первый раз, — хозяйка заулыбалась еще шире, — должен он будет руку ее признать. Только ни колечка, ни перстенька, ни обручья на той руке не будет, — пусть по пальчикам, по запястью, по ноготочкам догадается, кто его суженая.

Мы переглянулись и согласились с испытанием. А что еще оставалось? Лоухи подозвала служанку и шепотом что-то ей приказала. Та смерила охотника сочувствующим взглядом и убежала за дверь. Дела в усадьбе делались быстро: не прошло и нескольких минут, как нас пригласили пройти в рукодельную комнату, «где света много и все до тонкости рассмотреть можно».

А посмотреть было на что. На лавке возле окон сидело с десяток девиц, с головы до пят укутанных в льняную тканину так, что у каждой видна была только левая рука. Угадать, кто находится под покрывалом было, по-моему, совершенно невозможно.

Но вот Джемс шепнул что-то перепуганному Вейно, тот кивнул и двинулся к девицам. Я догадалась, что пришло время для магических фокусов, и не ошиблась. Над руками девиц запорхали соткавшиеся из воздуха крошечные пташки. Точно такие же в Великом лесу помогли нам вывести на чистую воду заговорщиков, покушавшихся на жизнь короля.

Кроме меня и его светлости их никто не видел. Но это и не понадобилось. Пока жених пристально разглядывал представленные ему на выбор ручки, одна из пташек клюнула третью руку с правого края. От резкого движения воздуха рука дрогнула — совсем немного, едва заметно, но зоркий глаз охотника тут же уловил это движение.

— Вот она, суженая моя! — решительно заявил он, и потянул выбранную руку девушки к себе.

— Не спеши, охотник Вейно, — Лоухи отдала приказ так резко, что парень испуганно отдернул руку. — Верно ты угадал. Да только еще дважды угадать придется. На другой раз выберешь свою суженую по босой ножке — ни башмака, ни чулка на ней не будет, смотри, не ошибись.

— Это Жозель, француженка. Я ее признал по ноге, — с трудом сдерживая нервный смех, прошептала я на ухо Джемсу.

Но в ответ получила только недоуменный взгляд: конечно, это опять была шуточка, значения которой он не знал. Вот что значит разное, да что там, разномирное воспитание. Для пущего эффекта Лоухи должна была бы пригласить нас в другую горницу, где сидели бы, неотличимые от первых, следующие десять девиц. Но хозяйка усадьбы была никудышным постановщиком зрелищ: она просто попросила нас выйти, чтобы тех же девушек разули и снова запеленали в общее покрывало.

Я понадеялась, что и на такой случай в арсенале Джемса найдется какое-нибудь средство, и не прогадала. Сперва все шло по заведенному сценарию: из-под тканины торчало десять левых босых ножек, Вейно подошел ближе и снова принялся внимательно рассматривать их оптом и по очереди. Но вот из-под пятой слева ступни заструился магический ручеек. Это была не совсем настоящая вода, но она охладила ступню девушки, и та слегка шевельнулась.

— Вот она, суженая моя! — даже с некоторым апломбом объявил жених, и снова потянулся к выбранной девушке.

— Снова ты верно угадал, охотник Вейно, — Лоухи осмотрела его с откровенным подозрением, но где ей было разгадать наши хитрости! — Осталось третье испытание: встанут перед тобой девицы, с головы до пят укрытые, а тебе сердце твое подсказать должно, которая из них — суженая твоя.

Нас снова попросили удалиться, пока происходит «смена декораций».

— Ну уж этого мне никак не угадать, и никто не поможет, — обреченно шептал Вейно, отвернувшись в полумрак коридора.

— Не робей, парень! — азартно зашептал в ответ герцог. — Ты смотри в оба, может, и заметишь то, что нужно.

Сколько ткани пошло на укутывание девиц в третий раз, я даже подумать боялась. Впечатление было такое, будто Лоухи вывернула для этой цели большую часть своих кладовых. Перед нами встали десять коконов, различающихся лишь по росту, да и то чуть-чуть. В остальном они выглядели совершенно одинаково.

Вейно потерянно обернулся на нас, получил утвердительный кивок его светлости и неуверенно подошел к девушкам. Я гадала, что на сей раз придумает Джемс, и почти пропустила огненную вспышку, длившуюся всего какую-то долю мгновения. Одна из девиц натурально вспыхнула магическим пламенем, но совсем не пострадала — должно быть, это был просто морок, мастерски наведенный нашим мастером природной магии.

Но охотнику, понятно, хватило этого краткого мига для того, чтобы понять, где находится его милая.

— Вот она, курочка моя! — громко возгласил он, и бросился обнимать обретенное наконец сокровище.

— Эй, жених, — лениво выдал Тойво, который в ходе «конкурсов» не произнес ни слова, — удушишь девку-то. Отойди, пусть распеленают.

Я ожидала увидеть настоящую красотку, но стандарты красоты в Питере начала XXI века и болотных землях неведомого мира порядочно различались. Перед нами, щурясь на свет, стояла пухленькая белокожая девица с огненно-рыжими косами, курносая и веснушчатая, забавная до невозможности. На Вейно она, правда, взирала с нежностью. А от взгляда Лоухи на влюбленную парочку жених с невестой упали бы замертво, если бы взгляды могли убивать.

— Твоя взяла, охотник Вейно, — хозяйка не улыбалась, и вообще вид имела довольно угрожающий. — Забирай девку. Приданое ей нынче же соберут. Хорошо, вторая дочь у меня осталась, уж ей-то я сама подходящего человека в мужья подберу.

— Давай к дому собираться, — тихо предложила я Джемсу, поудобнее перехватив кота, заразившегося, похоже, молчаливостью от кузнеца.

— Как? — он шутливо приподнял брови. — А свадьба? Нас обещали принять как первых гостей.

— Нас и так нормально принимали, скажи спасибо, что никакой каверзы не подстроили. Дело сделано, свадьба слажена, пора сваливать отсюда, пока опять что-нибудь не приключилось.

— Пусть женишок вас проводит, чтобы в болоте не утопли, а я пока тут останусь, пригляжу, чтобы девку не обидели, — предложил Тойво.

Это было отличное предложение, и отказываться мы не стали. Невесту спокойно можно было оставить под присмотром кузнеца — посмотрела бы я на того, кто рискнет в его присутствии портить девице жизнь. Вейно был того же мнения, поэтому без споров поехал с нами вдоль болота к «точке перехода». Очередное приключение закончилось, но кто знает сколько их еще ожидало нас впереди?