Кай из рода красных драконов 5

Интерлюдия (Истэчи)

И чего только не сделает мужчина ради улыбки любимой женщины!

Если бы не рыжая Ейне, в которую был влюблён Истэчи — так и не вышло бы у него колеса.

Три дня думал. Три ночи не спал Истэчи. Никак не мог догадаться, что делать? Как ни крути — отваливались от корзины колёса. Соскакивали позвонки ютпы с крепкой ровной жердины, чем только не приматывай!

Казалось бы, задача простая — проткни корзину палкой, да надень на концы по колесу. А слетают — привяжи их покрепче!

Но Кай увидел — сказал: «Не надо приматывать». И сказал ещё, что не палка с колёсами должна вращаться, а колесо должно свободно вращаться на палке. А как это сделать?

И ведь всё равно немного едет корзина, да только прыгает шибко. А после — раз! И отваливаются колёса!

Ладно бы бросить — в лагере и других дел хватает охотникам. Но ведь Ейне смотрит. Каждый вечер приходит — залазит в корзину, просит её покатать. Спрашивает, что ещё придумал?

Вот и на этот раз Истэчи завздыхал, заворочался — да и ночь прошла.

Встал раньше света. Пришёл к общему костру посмотреть, как Ейнэ крутит для лепёшек тугое белое тесто.

Смотрел-смотрел, вскочил и к аилу побежал. Схватил берёзовую чурку, схватил кедровую — не понимает, какая лучше сгодится?

К костру больше не пошёл — резал, обтачивал.

Ейне сама пришла, принесла лепёшки и миску с мясом. Долго разглядывала непонятную деревянную штуку с дыркой.

Кай бы, наверное, рассказал Истэчи, как называется то, что он изобрёл. Но Кай ушёл вчера с чёрным колдуном к Белой горе. Плохо — а что ему скажешь? Кай — великий воин, он знает, что делает. Пришлось самому разбираться.

Так вышло, что и после завтрака Истэчи вырезывал из берёзы втулки для колёс, примерял к дыркам — снова резал.

Юные воины уже разбились на пары и стали с криками размахивать мечами, а он не слышал. Всё резал, примерял, резал.

Ейне подошла, рядом села. А Истэчи, как помешанный, даже не видел её, пока не собрал совсем другую телегу. Даже испугался сначала, что вышло, как и хотел.

— Эй! Эй! — заорал он. — Все сюда! Смотрите!

Совсем другая теперь корзина вышла!

Воины подскочили от крика. Айнур, заносчивый воин из крепости, сидевший возле костра, обернулся, нахмурился.

Спросил:

— Ты чего орёшь?

Истэчи поднял голову от своих колёс и увидел, как от реки никем не замеченный, идёт старый-старый шаман — Акаю Тине, дедушка Тин.

В руках у старика — большая корзина, за спиной туес — выше головы. Истэчи побежал на помощь. Ну и покатил навстречу старику новую поделку. Быстро покатил!

— Ай, молодец! — сказал дедушка Тин, увидев корзину с колёсами. — Чудо-то какое!

Истэчи улыбнулся. Руки к груди прижал — так ему хорошо от этих слов стало.

Из леса засвистели дозорные — проворонили шамана! Оно и немудрено. Кто знает, может, шаман лисою бежал, а корзину да туес ему духи несли?

Акаю Тине — очень сильный шаман. Самый сильный, на всю округу.

Айнур сначала поднялся навстречу дедушке Тину, зашагал в сторону реки. Видно, не разглядел, кто идёт. А потом остановился, губы поджал — не обрадовался гостю.

Хотел снова к костру вернуться, но тут из аила на свист дозорных вышел сам Ичин. И едва не бегом поспешил шаману навстречу.

Истэчи уже корзину у старика взял, посмотрел — брусника. Рано ещё, много совсем белой, но и спелая есть, красная.

Поставил корзину шамана в свою, с колёсами, покатил! Хорошо!

Ейне радостно засмеялась — отличная вышла корзина с колёсами, хорошо едет.

А тут и Ичин подоспел, повёл шамана к костру. Усадил на почётное место. Истэчи корзину с брусникой выгрузил. Поставил перед дедушкой Тином.

Из большого аила выбрался заспанный Майман. Он ночью в лес ходил, Ойгона встречать.

Тот далеко в горы с отрядом летал. Искал стоянки северной ветви рода медведей. Говорили: Тенгер, глава медведей, погиб, но брат его младший взял родовой нож старшего, руку себе разрезал, на крови клялся, что отомстит.

И правда — шестерых медведей привёл с собой Ойгон — широколицые, здоровенные! Тоже проснулись, выбрались на солнышко, глаза круглые вытаращили.

Айнур поморщился, но тоже пошёл к костру. Заносчивый он был, этот воин из крепости, и язык у него был злой.

Но Майман только смеялся над плохими словами Айнура, а Ичин — делал вид, что не слышит. Будто мелкая птица кричит, в которой и мяса-то нету.

Истэчи стоял рядом с дедушкой Тином, а тот всё любовался корзиной с колёсами.

Но младший больше не радовался вниманию старого шамана. Он смотрел, как собираются вокруг костра воины, и удивлялся, как много в лагере воинов из разных родов.

Тут были и волки, и медведи, и барсы.

И мальчишки, ещё не ставшие воинами — вообще непонятно, каких родов.

И вайгальские городские стражники. И Незур, что нашёл себе приятелей среди воинов Айнура. И дюжинный Йорд — самый большой враг, сражавшийся с всадниками вольных племён над долиной Эрлу.

А ещё — воины из армии убитого правителя Юри. Во главе с воином крови дракона, Айнуром. Вроде и не враги, но откуда столько презрения на их лицах?

Кай говорил, что нельзя ссориться, когда есть общий враг. Говорил, что злиться надо на врага, драться с врагом.

Кай — великий воин, Гэсар, он всё знает. Но иногда молодым барсам и волкам хотелось послать в лицо Айнуру стрелу-другую, чтобы не глядел «с вершины горы».

Истэчи посмотрел, как усаживаются рядом с дедушкой Тином лучшие воины вольных племён, вздохнул.

Хотел уйти — не его дело слушать, о чём будут говорить старшие.

Но дедушка Тин вместо слов сунул руку в корзину. Брусники в горсть набрал и раздавил в кулаке. И потёк ягодный сок по его костяшкам, как будто кровь потекла.

Ейне вскрикнула, прижала к щекам ладони. А дедушка Тин снова опустил руку в корзину, разгрёб ягоду, достал наконечник копья, весь в красном ягодном соке.

Майман вскочил. Ичин вскочил. Ойгон вскочил, и гости его — медведи — вскочили. Только Айнур остался сидеть.

— Выходим немедленно, — сказал Ичин. — Ойгон с дороги устал. Пусть за меня останется в лагере. Старшим.

Ойгон нахмурился, головой помотал.

Медведь, главный из тех, что пришли с Ойгоном, тоже руку в корзину шамана сунул. Ещё один наконечник вынул, весь в красном соке брусничном.

— Идти надо всем, — сказал он коротко. — Этот бой — последний бой будет,

— Да вы что, сдурели, что ли, все разом? — удивился Айнур. — Куда идти? Зачем?

— Духи говорят — у Белой горы битва будет, — скупо пояснил Ичин. — Последняя. Там все и умрём, если так надо. Или прогоним чужих со своей земли.

И он стал раздавать команды воинам.

Одни побежали за оружием и походным снаряжением, другие бросились в лес к волкам, что отдыхали после утренней охоты на склоне горы.

— А разведка что говорит? — спросил Айнур. Но его никто не услышал.

Началась суета, сборы. Истэчи стал вспоминать, где его походный мешок, всё ли там увязано? Но уйти не мог — дедушка Тин всё щупал и разглядывал корзину с колёсами.

— Я тебе лепёшек положу свежих, — прошептала Ейне, склонившись к плечу Истэчи. А потом ещё тише прошептала: — И рубаху сошью.

Истэчи ощутил, как горячая кровь заливает его лицо, красная — как брусника.

— Да стойте вы! — заорал Айнур. — Сколько есть книг — везде записано, что никогда не бились воины у Белой горы! Нельзя у Белой горы биться!

— Кто мы, чтобы спорить с духами? — нахмурился Ичин.

Он уже принёс к костру свой мешок с одеждой, оружием и припасами.

— Да где они, эти духи? — Айнур стал оглядываться, словно и сам шаман. — Старый дед пришёл, и вы сорвались⁈ Кто вообще видел этих духов? Ну? Пусть выходят? Пусть сами скажут?

Ичин не стал слушать. Склонился к шаману, заговорил с ним, обсуждая дорогу.

Истэчи заторопился — быстренько укатил корзину в большой аил, накрыл шкурой. Лук взял, стрелы. Меч взял, которым так и не научился толком владеть. Куртку тёплую, плащ.

Вышел к костру, где уже собирались воины и охотники и толпились мальчишки. Они шумели, а их главный, Йорд, что-то скрипел голосом. Только никто не желал его слушать.

— Нельзя, чтобы он погиб! — донёсся голос дедушки Тина. — Один у нас такой мастер!

Истэчи понял, о ком он, и совсем не обрадовался. Попытался затеряться среди других воинов, но Ичин мигом нашёл его.

— Ты не пойдёшь! — велел. — И все, кто ещё не стал воинами, тоже останутся в лагере. Слишком быстро пойдём, такой дороги юным не выдержать. Охраняйте лагерь. Варите мясо! Ждите обратно!

Мальчишки разочарованно завыли, словно волчата. У Истэчи глаза защипало от желания идти вместе со всеми.

— Всем стоять! — рявкнул Айнур. — Мои люди останутся здесь! Я не идиот — идти, не зная, зачем и куда!

Чиен, его ближник, молча снял с палки плащ, сушившийся у костра, и пошёл в лес вслед за пешими. Те решили не медлить.

Всадники ещё возились с волками, но они догонят и обгонят.

— Да что же это делается⁈ — заорал Айнур. — Ты куда, Чиен? Стой!

Ещё один воин Айнура, очень большой, как Майман, тоже крикнул Чиену:

— Подожди!

И побежал следом.

Истэчи оглянулся, и увидел, что в лагере уже нет ни дедушки Тина, ни вольных воинов. Один он остался. Самый главный. Чужаки — не в счёт.

Айнур выругался, уселся у костра, сгорбившись, как ворона.

А Истэчи расправил плечи: не взяли — и ладно. Зато теперь весь лагерь на нём. И все посты — на нём. И Ейне рядом.

Он никогда ещё не командовал целым лагерем с мальчишками и волками. Но понимал: нужно порядок блюсти.

Нужно, чтобы каждый день были занятия, а вечером — песни, чтобы росла зелёная шишка в горшке у Шасти.

И нужно прямо сейчас организовать в лагере дежурство по образу военного. На это и мальчишки сгодятся.

— Сюда слушай! — велел он Йорду. — Те охотники, кто охранял лагерь, тоже ушли к Белой горе. Надо нам самим посты ставить. Хорошо!

Йорд кивнул и стал выкликать мальчишек из старших.

А Айнур сидел, словно умер. И люди, что остались с ним, тоже не знали, куда идти и что делать.

К вечеру всё наладилось, и порядок восстановился: юные всадники махали мечами, люди Айнура уныло бродили по лагерю.

Истэчи решил было снова заняться телегой, когда услыхал свист дозорного.

Что опять? — хотел уже рассердиться он. К телеге его тянуло, словно был к ней верёвкой привязанный.

Но голову-то уже поднял, и увидел в небе дракона. А потом и дюжину волчьих всадников.

Люди Айнура прыснули по аилам и юртам — как мальки на мелководье. Истэчи тоже ушёл в аил. А Шасти — жена Кая — вышла из юрты, где весь день просидела. Мало ли, какой колдун прилетел?

Но прилетел не колдун.

Огромный чёрный дракон в боевой броне с маху опустился на каменистую землю. Маленькая драконица закурлыкала, приветствуя его. Волки, на которых учили летать мальчишек, насторожились — с неба в лагерь посыпались их собратья.

Истэчи стал считать, сбился, но по строю и так понял, что волчьих всадников была полная дюжина.

С дракона спрыгнул воин в богатой одежде — чёрной, блестящей, наверное, колдовской. И заорал, как Айнур:

— Вы почему ещё здесь⁈ Вам когда было велено выдвигаться к Белой горе⁈ Где Йорд⁈

Йорд был на месте — сидел на камне и учил мальчишек махать мечами. И воин Айнура, Вигра, тоже был рядом с ним. Вроде как помогал.

Когда дракон успокоился и сложил крылья, Йорд поднялся с камня и захромал навстречу драконьему всаднику.

— Приветствую тебя, Наяд! — сказал он очень громко.

Про Наяда Истэчи слышал. Он вспомнил, что всадник этот командовал в бою всеми волчьими воинами.

Большая какая кедровая шишка! Вот же долго придётся лущить!

— А где колдун? — спросил Наяд, не замечая приветствий.

— Отправился к Белой горе, — пояснил Йорд. — А нам велел пока оставаться здесь.

— Ты чьи приказы слушаешь, хромое отребье⁈ — разозлился Наяд. — А ну — марш! Все живо — к Белой горе! Туда едет сам император! Я должен предупредить терия Вердена, а я тут с тобой, дураком, вожусь!

И Наяд замахнулся со злостью, чтобы ударить хромого дюжинного.

Йорд не захотел, чтобы его били.

Он шагнул в бок — вот для него-то не прошли даром занятия с Каем — перехватил руку командующего и… швырнул его на землю, как мальчишку!

Воины, сопровождавшие Наяда, прямо-таки остолбенели от этой дерзости. А их начальник подскочил, выхватил меч и как взялся рубить Йорда!

Ну и тот тоже меч выхватил! И тоже давай рубиться!

Тут уже все юные всадники, до этого кое-как направляемые Вигрой, побросали занятия и уставились на дерущихся мужчин.

Меч у Наяда был длиннее, а сам он не хромал, но Йорд не уступал ему в скорости. А уже финтам мог бы и поучить.

Сталь звенела. Мальчишки смотрели во все глаза: их учитель не уступал одному из лучших воинов Вайги!

Однако Наяд, быстро сообразив, что наказать дерзкого своими руками не выйдет, схватился за амулет, и синий дым окутал Йорда, заставив его закричать от боли и выронить меч.

— Схватить его! — велел Наяд своим всадникам. — И башку долой! Тут же! Некогда мне с ним тут возиться! Мальчишек поведёшь ты! — И он указал на одного из воинов.

Найман, которому было приказано зарубить неподвижного Йорда, выхватил меч.

Истэчи потянулся за луком, быстро налаживая тетиву.

Он понимал: ещё пара мгновений — и целиться будет сложнее. Потому медлить не стал — открыл ногой дверь аила и успел выпустить четыре стрелы, пока всадники Наяда не сообразили, что происходит, и не сгруппировались, ощетинившись мечами.

Одну стрелу Истэчи первый всадник успел отбить, но вторая попала ему в шею. Третья угодила в глазницу его соседа, а четвёртая — вспыхнула и сгорела, ударившись о нагрудник доспеха.

Доспех, защищённый магией, выдержал стрелу. А вот шеи и головы воинов оказались не такими крепкими.

— Однако — теперь десять осталось, — сказал Истэчи, накладывая на тетиву пятую стрелу. Он обещал Каю практиковаться в счёте.

Да, мечником он был плохим, но охотником-то отменным. Зачем доставать меч, когда готовил к походу стрелы?

Наяд выкрикнул команду и замахнулся мечом на всё ещё скованного волшебным дымом Йорда.

Однако Шасти уже скатала в пальцах сияющий шар.

Бац! Молния влетела Наяду прямо в лоб и разорвалась, пожирая магическую защиту его доспеха, сразу вспыхнувшую алым.

И тут же из соседней юрты вылетело ещё несколько стрел, а следом выскочили воины Айнура с мечами наголо.

Найманы кинулись к ним, сминая и расшвыривая мальчишек.

Юные всадники растерялись, не понимали, что делать. Но когда волк одного из найманов с рычанием бросился защищать хозяина, и на пути у него оказались самые мелкие — Багай выхватил меч.

Огромный зверь нёсся прямо на него! Младшие заверещали как зайцы и вытащили свои учебные мечи, стальных хватило не всем.

В том, что волк полез в драку, ничего необычного не было — такое случается, когда всадник и его зверь сильно привязаны друг к другу. А вот потом произошло то, чего Истэчи ещё никогда не видел.

От испуганных криков мальчишек пришла в движение вся стая здешних лагерных волков, что мирно лежали на огороженной камнями площадке. Они с рёвом кинулись на пришельцев.

Началась куча мала — волки, найманы, мечники Айнура…

На найманах были отличные доспехи, защищённые магией. А их глава, Наяд, имел и хорошие защитные амулеты. Но пришельцев было слишком мало.

Их буквально снесли, смяли. Только сам Наяд ещё держался, но Айнур уже перебросил Вигре драконий меч, а Шасти раз за разом всё удачнее посылала молнии, истощая защитные амулеты всадника.

Наяд был хорошим мечником, может, Вигра и не сумел бы его зарубить.

Но и Йорд не был совершенно повержен. Он получил передышку и пришёл в себя.

— Дай я! — крикнул он Вигре, бросаясь на помощь.

— Предатель! — взревел Наяд, замахиваясь на своего бывшего дюжинного.

— Это я-то предатель? — закричал Йорд. — Это ты обманом заставил меня сражаться за чужую землю! Я хочу, чтобы люди росли к небу, а не в черноту Эрлика! Иди туда сам! По волосяному мосту!

Шасти скатала здоровенный шар и швырнула в Наяда. Его доспех полыхнул и погас.

И следующий удар Йорда разрубил его, как скорлупу яйца!

Наяд покачнулся, его тело вспыхнуло чёрным огнём и выгорело, оставив на траве кучку пепла.

Чёрный дракон заревел, распахнул крылья и взвился в небо, оглашая долину реки Кадын жалобными криками.

— Ровно дюжина и один, — сказал Истэчи. — Хорошо. Только теперь всем надо уходить быстро-быстро. А то скоро колдуны прилетят. Плохо.

— Идём к Белой горе! — заорал Айнур. — На помощь Каю!

Истэчи не стал спорить. Теперь им больше и идти было некуда — или они погибнут все вместе — или победят.