Кай из рода красных драконов 5

Интерлюдия (Истэчи)

В каждый день случается и хорошее, и плохое. Кто-то, бывает, и помереть ещё не успеет в деревне, а из соседнего аила несётся первый младенческий крик.

Такова воля неба. Тенгри глядит сверху и не вмешивается. Но следит строго — если не повезло, а от цели не отступил — то обязательно повезёт. После.

Истэчи всегда был плохим воином, не повезло. Но вот прошло время, и он командует целым отрядом. Пусть в нём только самые юные, зато — вон какая толпа тянется следом за телегою по дороге. И все в рот смотрят и слушают каждое слово.

Сказал, что телегу лучше самим тянуть, не брать в поход глупых птиц, они и тянут. И ведь как ходко идёт!

Был Истэчи очень маленьким воином — стал одним из больших командиров. Хорошо.

Правда, сначала Истэчи крепко поругался с Айнуром. Тот настаивал, что командовать будет сам.

Кто такой Истэчи? Мальчишка, с едва проступившими знаками воина и даже без своего крылатого волка. Негоже ему командовать.

— Без волка — зато с телегой, — не соглашался Истэчи. — И посвящение я прошёл по всем правилам. А потому командовать тут велели мне. Мой вождь — Ичин. Кто ты такой, чтобы я тебя слушал?

Айнур здорово рассердился, и его люди шли теперь особняком, далеко впереди.

Там были здоровые сильные воины. Отряд из телеги, мальчишек, волков-ветеранов, драконицы Нисы, ведьмы Шасти и её большого горшка отставал от них всё сильнее.

В первую днёвку мальчишки догнали воинов на привале. А к вечеру нашли только следы костра у караванной тропы. Видно, люди Айнура отдохнули немного и решили идти в ночь.

Истэчи не рискнул так делать, он видел, что его воинство сильно устало, хоть никто и не жаловался.

Мальчишки стали шуметь, что надо бы тут и заночевать, у следов большого костра. Но Истэчи покачал головой — нельзя.

Плохо жечь огонь так близко к караванной тропе.

Плохо и то, что тащиться с телегою только по ней и можно. Но если ещё и спать улечься под самым небом, то как пить дать заметят патрульные колдуны на драконах.

Конечно, Айнур торопился. И Истэчи — тоже торопился. Но всё-таки нашёл неподалёку высохший овраг и показал зайцам, как отводить дым по его дну, чтобы их не так просто было обнаружить сверху.

Выставив старших на караул и поручив Багаю следить за порядком, Истэчи сам взялся за обустройство ночёвки. Он устал от медленной ходьбы больше, чем от привычного темпа вольных охотников, и захотел размяться немного.

Притащил пару таких больших сухостоин, что за ночь и не сжечь. Хорошо.

Телегу в овраг спускать не стали, замаскировали кедровыми ветками.

В походе телега оказалась ну очень кстати. Её нагрузили припасами, тёплой одеждой, оружием да горшками с ростком мира и ядом ютпы. Иначе бы совсем медленно шли, а может, и вообще не пошли бы к Белой горе. Спрятались в лесном лагере, выстроенном охотниками-волками.

Без телеги в походе никак. Даже старшие из мальчишек не могли нести за спиной столько, сколько достаточно в дороге воину. А уж мешки младших — и вовсе были полупустые.

Хорошо ещё, что птиц и баранов Истэчи велел угнать к водопаду, а девушек и толстяка Шонка оставил в лесу, досматривать за покинутым лагерем и скотиной. Иначе бы совсем плохо шли.

Шасти в нарядном шёлковом платье Истэчи тоже хотел посадить на телегу, рядом с её горшком. Но колдунья отказалась и шагала бойко, как и мальчишки. Правда, ей мешка и вовсе не дали.

А вот драконица Ниса сердилась. Ходить она не любила, то и дело начинала упрямиться и тоже задерживала маленький отряд.

Шасти пару раз порывалась лететь на Нисе к своему Каю, но Истэчи запретил. Опасно одной. Он тут командир, надо слушать.

Погода стояла тёплая, хорошо. Спать решили на лапнике — Истэчи нарубил его достаточно. Рядом волки, они согреют.

Вернулся к костру с последним бревном — вот и каша готова.

Поели. Младших послали к роднику, мыть походные деревянные чашки.

Шасти стала тихонько петь своему ростку, зайцы принялись слушать, но скоро ведьма свернулась вокруг горшка и уснула. Устала, крепко теперь поспит. Хорошо.

Истэчи тоже решил отдохнуть немного, присел у костра. Только тогда и заметил, что нехорошо как-то смотрят друг на друга самые старшие из мальчишек.

Вздохнул, прислушался к разговору.

— Всё равно победят вайгальцы! — сказал Чёрный Лис. Парень из дурного лисьего рода. Только Кай и мог такого оставить в отряде. — У них драконы! Колдуны — метатели молний! Они армию правителя Юри враз сожгли!

— Если ты не предашь, никакие колдуны не победят! — выкрикнул ему в лицо неожиданно зло худой и мелкий Кима.

Вскочил, кулаки сжал.

Его приятель-волчонок ушёл с воинами Маймана, и Кима всю дорогу маялся, что его-то не взяли.

Хотя волки Маймана никого не взяли из старших зайцев. Не потянуть пока мальчишке военный переход через горы. Волчонок-то — уже воин, а Кима — заяц.

Один Кай может весь день и всю ночь идти с воинами, хоть его знаки не проступили ещё до конца. Потому что не человек он, а посланник Тенгри. Тут понимать надо.

Но Кима обиделся.

Истэчи хотел уже встать, наказать крикуна. Но Багай коротко зыркнул — и Кима сел на лапник. Надулся.

— Все знают, что лисий род — предатели, — пробурчал он.

Чёрный Лис не выдержал. Поднялся на ноги, угрожающе задышал.

Он был в полтора раза крупнее Кимы. Но на защиту смутьяна степенно и нехотя поднялся Багай.

— Чего кулаками сказать хочешь? — спросил он.

— Я не предатель! — покраснел Чёрный Лис. — Я не виноват, что про нас говорят такое!

Багай подумал, почесал грязную скулу.

Истэчи остался сидеть у костра, наблюдая, как парни сами будут решать такой сложный спор.

— Нельзя драться, если у нас война, — решил Багай. — Своя кровь — врагу на пользу.

— Так он что, всю войну меня дразнить будет! — рассердился Чёрный Лис.

— Может, им обоим надавать по шее? — предложил брат Багая — Нагай.

Он был немногословный и очень практичный.

— Я думаю, пусть они ночью вместе ночью в дозор идут, — решил Багай. — Пусть сменят Лойчена и Тоша. Постоят перед самым рассветом, когда духи по лесу ходят — и помирятся. А подерутся — так духи сами решат, кто неправ. Того и сожрут.

Кима был бронзовый с грязными разводами, а стал белый с грязными. Испугался. Но отказываться не стал.

И Чёрный Лис сглотнул, сел. Привалился к тёплому волчьему боку и дремать начал — в дозор же идти.

Истэчи кивнул сам себе — справились зайцы. Посмотрел на худющую ведьму, сжавшуюся возле своего горшка. Шёлковая одёжка не греет. Вздохнул, куртку снял — накрыл.

И прилёг рядом помечтать про рыжие волосы и мягкую грудь Ейне.

И чего Кай прикипел к этой ведьме? Кожа да кости. Вот Ейне…

Посреди ночи Тош растолкал Чёрного Лиса и Киму.

— Быстрей идите к верху оврага, — сказал он грозным шёпотом. — Лойчен там один стоит, ждёт.

Мальчишки подскочили и побежали, даже не проснувшись толком. Уже над оврагом проснулись, пока наверх лезли.

Лойчен сидел на здоровенном камне, лежащем у самой тропы. И высоко, и кедр разлапистый прикрывает от наблюдателей сверху. Лучшее место для дозорного.

Чёрный Лис крикнул совой. Лойчен ответил. И они поменялись тихонько.

Долго стояли молча, потом Чёрный Лис буркнул, не глядя на Киму:

— Вот придёт горбатый волк и утащит тебя, чтобы не обзывался.

Кима надулся. Но ссориться в дозоре нельзя, и он промолчал.

Было тихо, только лесные птицы покрикивали, хотя уже и не так, как летом.

— Ночь какая хорошая, хоть уже и холодно скоро будет, — помимо воли сказал Кима. И посмотрел в тёмное небо, где висела половинка луны. — Вон и лебеди летят зимовать. Надо было поспать чутка, а сейчас бы встать да дальше идти.

— Лебеди? Зимовать? — возмутился Чёрный Лис. — Ты из какой деревни, умник? Даже не знаешь, когда лебеди улетают, а туда же, обзываться!.. Не трогаем вас, мелких, так совсем одурели!

Он замахнулся, намереваясь выписать младшему заслуженный подзатыльник. Но увидел, как Кима покачнулся и повалился с камня вниз на траву.

Враги? Где?

Чёрный Лис спрыгнул с камня, выдернул меч из ножен, огляделся, прислушался — никого.

Окликнул Киму, перевернул — стрелы нигде не торчало. Мало того, мелкий сладко сопел. Спал!

Неужели его усыпили духи, что потревожил своими речами Багай?

Чёрного Лиса тоже вдруг стало клонить в сон просто со страшной силой. Только тогда он заподозрил неладное и вспомнил про «лебедей».

Задрал голову — по небу и в самом деле тянулся острый клин, похожий на птичий. Только это были совсем не лебеди! А драконы из крепости!

Борясь со сном, парень нашарил под рубашкой амулет, подаренный дедом.

Да, Чёрный Лис и в самом деле был из рода шпионов и предателей. Только немного мужчин от этого рода осталось. А всего добра — амулет, охранявший от вайгальского колдовства.

Парень сжал амулет в кулаке — и сон отступил. Значит, он и вправду был наведённый, колдовской.

Чёрный Лис снова запрокинул голову, разглядывая драконов. Их было очень много. Он насчитал дюжину, вторую, но сбился. А потом и поздно стало считать.

Вот, значит, как! Колдуны всем скопом летят к Белой горе. А по ходу пути тянется по земле чёрный колдовской сон, чтобы не заметил никто и не упредил своих.

Чёрный Лис кинулся было бежать к оврагу, но споткнулся о худенькую фигурку Кимы.

Ногу чуть не отшиб, но не разбудил. А вдруг эта мелочь умрёт от такого сильного сна?

— Вот же обуза! — сердито пробурчал парень. — Того и гляди сожрут не духи, так звери! Надоел — сил нету!

Он подлез под товарища, поднял. Пошёл, пошатываясь, к оврагу. Еле-еле донёс. Сгрузил на землю. Волоком потащил вниз.

— Эй! — крикнул, надеясь, что и у костра не спят. — Драконы летят! Вставайте! Они наших убивать полетели! Вставайте! Бежать надо! Скорее!

— Ты чего? — так и подскочил Истэчи. И сладкий сон об Ейне тут же забыл. — Где драконы?

— Над караванной тропой полетели! Много! Они сон колдовской на нас напустили. Кима уснул совсем!

— Сколько драконов? — перебил его Истэчи.

Чёрный Лис растерялся. Дед его и считать учил, но темно, и клин быстро растаял в небе.

— Много! — выкрикнул он с отчаянием в голосе. — Как косяк лебедей, когда зимовать летят! Бежим скорее!

Старшие зайцы повскакивали. Засуетилась Ниса, услыхав про полёты. Она вытянула шею, собираясь затрубить, и Истэчи кинулся к ней:

— А ну, перестань! Вот же глупая!

Кое-как успокоил, загнал в устроенное для неё гнездо, велел спать.

Багай зевнул. Сказал веско:

— До Белой горы лететь далеко. Мы не знаем, где сейчас Кай, будем надеяться, что не спит. Увидит. А вот Айнур сейчас по тропе идёт. Ему пока помогать надо. Его — точно увидят и молниями закидают.

Истэчи похвалил мальчишку: всё верно сказал.

Подумав, он разбудил Шасти. Нужно было какое-то колдовское средство — как иначе подашь сигнал, если вокруг нет охотников, а волки по ночам не летают?

На Нисе лететь над тропой? Так ведь не догнать уже. А надо, чтобы сигнал поспел наперёд драконьего клина.

Ведьма задумалась, книжку свою полистала. Развела руками — никак. Не было среди людей Айнура никаких колдунов, не было и амулетов у них, чтобы можно было связаться.

— Я только Нишая могу попытаться окликнуть, — развела руками ведьма. — Да и то не знаю, получится ли. Больно уж далеко.

— Я могу попросить духа волка, — вышел вперёд Игель. — Это его горы. Пусть он предупредит Айнура, чтобы ушли с тропы.

Шасти нахмурилась, уставилась на Игеля.

— Если не сможешь — его сожгут! Похвастал, поди? Какой из тебя шаман?

— Я могу! — упрямо сказал Игель. — Мне отец показывал. Только бубна у меня нет, отец не успел сделать. Одна кожа для него. Вот.

Он вытащил из поясной сумки плотно свёрнутый кусок белой оленьей кожи.

Исэчи хмыкнул — делов-то, бубен собрать, когда есть нож и рядом растёт всякое дерево.

Огляделся — из чего обечайку резать? Если наскоро — то из берёзовой коры разве?

Мальчишки расселились рядом, зевая.

— Вы спите! — велел Истэчи. — Завтра быстро пойдём.

Но никто не спал. Все ждали бубен и первое в жизни Игеля камлание.

Бубен вышел странный — глухой, долгий — словно камни падали в пропасть. И шаман был ему под стать — в короткой куртке, без шапки.

Но закружился уверенно, застучал в бубен, запел.

Мальчишки уставились на кусты по краям оврага — откуда появится дух? Кто первый увидит?

Игель пел, стучал, но дух волка не приходил.

А потом вдруг — бух, бух — где-то рядом ударил ещё один бубен! Закачалась земля, посыпались камни с краёв оврага, и над лесом поднялось алое зарево!

— Вот это да! — прошептал Лойчен. — Вот это оповестил! Всё как днём горит!

— Такое Айнур не заметить не сможет! — с восхищением зашептали мальчишки.

— Вот и хорошо, — кивнул Истэчи. — Свернёт в лес — а нам того и надо. А теперь спать. Спать! Завтра — много идти. Хорошо, если с вами, лентяями, завтра дойдём до горы!

Мальчишки улеглись и даже почти не шептались.

— Ну и что мы сделаем, даже если успеем к бою? — вздохнула Шасти, глядя, как возится Ниса, приминая настеленный для неё лапник. — Как поможем с таким воинством?

— Ничего, — сказал Истэчи. — Справимся. Даже раненых обиходить и вывезти на телеге — тоже большое дело будет.

Шасти всхлипнула. Глаза заблестели. Верно, подумала: вдруг Кая ранят?

Глупые всё-таки эти женщины. Как его может ранить, если он — Гэсар, посланник Тенгри? Разве небо можно ранить стрелой?

Истэчи безжалостно растолкал и послал на камень новых дозорных, сел у костра. Думал — до утра теперь будет сидеть без сна, как Ичин, но стомился и задремал.

Разбудил его знакомый такой голос. Тёплый, хороший.

— А я — иду-ка по лесу, чую — дымком тянет, а где не пойму. Глядь — а в овраге дракон!

Истэчи так и подскочил, и только потом глаза продрать сумел. И увидел старого шамана — дедушку Тина.

Понял он тогда, чей бубен они услышали среди ночи. Понял, почему засветился лес, подчиняясь старому шаману.

Но дедушка Тин замотал головой: тихо!

И то верно. Будет теперь из Игеля хороший шаман. Мальчишка видел дорогу духов — алую полосу в ночном небе. Теперь поверит в себя, научится.

Заячье воинство от голосов проснулось, зевая и потягиваясь.

Шасти открыла глаза. Нашарила свой горшок с большой зелёной шишкой, совсем уже вылазящей из него. Обняла испуганно — верно приснилось, что потеряла.

— А ягодки у вас нету? — спросил дедушка Тин, весело оглядывая немудрёный лагерь.

Шасти улыбнулась ему. Вздохнула:

— Мы взяли в дорогу только самое необходимое.

— А ягодка как же? — изумился дедушка Тин. — Как без неё? Брусника уже спеет по взгоркам. А какая клюква скоро раскраснеется на болоте! Как я её люблю!

Мальчишки заулыбались, и завтрак из остатков вчерашней еды, прошёл бодро и весело.

Старшие зайцы первыми выбрались из оврага, приготовились тащить телегу назад, к тропе.

— А чего вы тропою идёте? — удивился дедушка Тин.

— А как нам по лесу, дедушка? — удивился Истэчи. — Телеге дорога нужна. Да и младшие скоро устанут, если идти по горам без тропы.

Шасти указала старому шаману на самых юных зайцев, ещё игравших на дне оврага в камушки.

— Да, — сказал дедушка Тин, подумав. — Неладно. А если я вас лесом да горой проведу? Я и для вашей телеги знаю широкие тропы.

Истэчи не отказался, конечно. Шаман-проводник — хорошо.

Тропа и вправду попалась песчаная да широкая. Как настоящая дорога бежала она между кедров, и вдруг лес кончился вместе с тропой. И путники упёрлись в отвесную скалу.

Ниса растерянно закурлыкала. И тут же из-за деревьев раздался знакомый охотничий свист.

Истэчи свистнул в ответ.

Раздались крики:

— Это наши! Наши!

Из чащи вышли охотники-волки. Судя по одежде и амулетам — из городских. Эти-то откуда тут взялись?

— Что значит — ягоды собирал? Вот сожрал бы тебя медведь! — ругался Нёкёр на младшего брата.

Взяли мальчишку! Теперь гляди за ним! А куда его было девать?

Но ругался Нёкёр недолго и тихо. А потом замолчал, прислушиваясь.

— Идёт кто-то, — сказал один из охотников. — Вроде свистят, что наши.

Нёкёр оглядел собранное в городе воинство: на поляне у серого слоистого бока скалы сидели и охотники-волки, вооружённые копьями и длинными луками, и караванщики в длинных халатах с боевыми шестами, и даже драконьи воины с мечами, настоящими, найманскими.

Он вёл их в горы, помня, что есть тут тайный проход на перевал. Скалу приметную нашёл сразу, а вот расщелины, прорезающей её, не было.

Сели отдохнуть и посоветоваться — что делать дальше? Ведь Нёкёр помнил точно — был проход! А куда делся?

Дозорные узнали дедушку Тина и вели его спутников, не таясь особо. Обогнули скалу, а тут и полянка.

— Хорошо вам! — поздоровался вежливый Истэчи, увидев несколько дюжин воинов.

Нёкёр вышел вперёд. Ответил на приветствие.

— Ты кто? — удивился дедушка Тин, разглядывая его.

— Я Куш, великий Акаю-Тине, — почтительно ответил Нёкёр. — Охотник из рода волка. Отец водил меня в детстве к Белой горе, и у меня есть воинское имя, но я не скрываю его, потому что не воин. Видит Тенгри, командую здесь я. Мы идём на помощь Каю.

— А ягодка у тебя есть? — спросил дедушка Тин.

— Немного совсем, — растерялся охотник. Он так и сжимал в руке берестяной скруток, отнятый у брата. — Вот…

Нёкёр протянул шаману кое-как свёрнутую бересту, где было немного ягод.

— Ай, как я люблю ягодку! — обрадовался дедушка Тин, высыпал бруснику в рот, почмокал и спросил, сразу повеселев: — А чего сидите тут? Не идёте к Белой горе?

— Тут должен быть тайный проход на перевал, — пояснил Нёкёр, указав на скалу. — Я в детстве видел. Отец показывал.

— Отца твоего помню, — согласился дедушка Тин. — Сильно его духи мучали, хоть так и остался охотником. Хороший бы шаман из него вышел! Верно, умел попросить горы, чтобы пустили!

Дедушка Тин подошёл к скале. Постучал по камню.

— О! — удивился он. — А гора-то — пустая! Верно — там и точно дорога!

Зайцы кинулись стучать по горе, а старый шаман обернулся к Шасти.

— А ну-ка, попробуй, попроси её? Может, откроется?

— А как? — Шасти подошла, не выпуская из рук горшка.

— Ласково, — улыбнулся шаман. — Я бы и сам попросил, да мне отсюда уже дороги нету. Стар я сильно. Не хочу уже ничего. Вот ягодки бы….

Шасти понимающе кивнула, подошла к каменному боку горы. Обняла горшок правой рукой, левой — погладила камень.

— Пусти нас, пожалуйста? Нам очень нужно на перевал! — попросила она.