Кай из рода красных драконов 5

Интерлюдия (Нишай)

Нишай шёл во тьму. Он был воспитан как адепт Эрлика, и тьма была своя, знакомая, почти родная.

Здесь было покойно и тихо. Не было обжигающего ветра перевала и его холодного снега. И с каждым шагом всё глуше становились крики обороняющихся и рёв чёрного дракона.

Нишай не боялся тьмы. Если он не сумеет вернуться, если оступится и сорвётся вниз — разве это такая уж страшная смерть? Зато его не изрубят мечами и не разорвёт на куски озверевший повелитель нижнего мира.

Тьма просто поглотит человека всего, без остатка. Без боли. Без воспоминаний о неожиданных единоутробных братьях и отрубленной голове матери.

Он забудет всё и забудется. И безмолвным призраком будет бродить вокруг огромного чёрного озера, за которым высится дворец Эрлика.

Если этот дворец уцелеет, конечно, после гибели повелителя нижнего мира. Ведь там, у огненной стены остался Белый Заяц, который не принимает поражений. Он идёт, и мир сам кладёт под него людей и дорогу.

Страшный, чужой заяц. Непонятно, друг или враг? Но если даже и враг — то надёжный и сильный, словно скала.

Ему не нужна долина Эрлу. Он ищет белые камни в душах людей.

И даже Эрлик безнадёжно бьётся сейчас об их удивительный свет.

Нишай вздохнул — память и здесь не оставляла его в покое. Это же надо — у него теперь есть голова матери и два брата.

Один из них — наследник Вайги Нордай, второй — чудесный посланник Тенгри, юноша с лицом Камая, приёмного сына правителя Юри.

Он ждал, что один из юношей окажется демоном и обманулся. Он верил, что мать опытна и осторожна — и опять обманулся.

Он больше не в силах верить, ему нужна правда.

Тьма с каждым шагом становилась всё более плотной и вещественной. Чужой, нехоженой ещё тьмой.

Сколько раз Нишай погружался в неё в жестоких обрядах, но никогда ещё она не обнимала его так, как сейчас.

«Ты мой, — словно бы говорила тьма. — Иди ко мне, человек? Ты силён и молод. Теперь ты будешь повелевать мною! Пусть Эрлик сгинет! Только ты достоин стать новым властителем нижнего мира!»

К Нишаю вдруг пришло истинное зрение, и он увидел сквозь тьму — небо, горы вокруг. И поле боя.

Оно было прекрасно. Лилась чёрная кровь. В воздухе бились Эрлик и два жутких размеров волка.

Это казалось единственно верным и правильным: битва чудовища и чудовищ.

Люди — маленькие и уязвимые — копошились внизу, спрятавшись за пятнышком света.

Но ни свет, ни тьма не могли существовать друг без друга, а потому ни Заяц, ни Эрлик — Нишай ясно понял это сейчас — не могли ни проиграть, ни победить. Только погибнуть.

«Что будет с миром, если Эрлик и в самом деле погибнет?» — подумал Нишай с внутренним трепетом.

А тьма шептала ему: «Ты! Ты! Ты! Ты — заменишь его на троне!»

Мастер чёрного слова нахмурился и начал вспоминать заклинания, чтобы не слышать этот обволакивающий сознание шёпот.

Он знал: каждый человек мечтает править миром, но лишь настоящий правитель способен смирить сердце и не поддаться шёпоту власти.

Его дело — идти своим путём, поднимая с дороги камень за камнем, чтобы сложить из них собственный трон.

Но обещанный камень Эрлика убивает, как убивают его печати. Нишаю нужны свои камни. Такие, чтобы корни ростка нового мира закрепились в них и устремились в небо.

А значит, ещё не пришла ему пора умирать. Он построит свой город и даст в нём место всем, кто пошёл за Белым Зайцем.

Они достаточно шли за Эрликом в забвение себя самих. Хватит. Пусть будет свет! Вот только…

Нишай остановился. Его насторожило собственное упорство, слишком похожее на веру. Вера в Эрлика, вера в Небесного Зайца…

Нет! Он больше не хочет слепнуть от тьмы или света. Он хочет понять, какой путь нужен ему самому! И он поймёт.

«Смотри внимательно, — говорила когда-то мать Нишаю, провожая глазами очередного юного колдуна, едва надевшего чёрные одежды. — Видишь, улыбку на его лице? Видишь его глаза, полные презрения к тебе, слишком юному, чтобы стать с ним вровень? Он решил, что тьма выбрала его, возвысила, а значит — уже валяется в пыли под ногами сильных. Смотри же, не покоряйся никому. Властвуй над собой сам».

Юный Нишай не понимал, почему именно возвышение швыряет неофита под ноги идущих следом. Но теперь, увидев смерть императора, кажется, понял.

Если бы привычка к собственному величию не завязала глаза императора платком фальшивых надежд, он мог бы и победить сегодня.

Никто не заставлял его идти к перевалу, чтобы занять оборону в негостеприимных скалах.

Но император решил, что избран Эрликом. Что его вельможи и воины станут стеной против любого войска. Он думал, что никто не может изменить ему, не послушать его приказа, не покориться его величию.

И проиграл.

Вельможи остались внизу вместе со своими отрядами и охраной. И даже Кориус, военачальник терия Вердена, опоздавший к началу битвы, сидит и ждёт, когда к нему спустится победитель.

Величие императора среди людей было ложью, оно разложило его внутренности, съело мозг, запутало, увело фальшивой дорогой.

Если бы император «трусливо» отступил к Вайге, он мог бы и победить, собрав все свои силы в кулак.

Но, раздутый гордыней, он не сумел повернуть назад.

Ещё шаг, и сердце застыло в груди — отвлёкшись на мысли, Нишай не заметил, как подошёл к самому краю пропасти.

Спасло подаренное тьмой зрение, иначе он улетел бы вниз. И упал совсем не на трон.

Тьма только обещает. И как бы ни была сладка её смерть — рядом ждут те, кто дороги.

Маленькая Шасти, которая так выросла за годы, что разлучили их. Вырастивший его Крейч, готовый служить «страшному колдуну» без печатей. Этот сумасшедший Заяц…

Нишай вздохнул, поудобнее перехватил меч, вытянул руки над провалом, бездонным колодцем уходящим куда-то вниз, и начал обряд.

Это успокоило его. Прогнало назойливые мысли.

Один ритмичный стих сменял другой. Тьма внимала молча, и Нишай потерял счёт времени.

Ему оставалось произнести последнюю формулу, когда он вдруг увидел перед собой не колодец во тьме, а каменистую долину. И мужчину с длинными чёрными волосами.

Мужчина сидел на камнях. Пряди его волос вросли в землю.

— Кто ты? — удивился Нишай.

Он никогда не слышал о человеке, чьи волосы растут, как трава.

Мужчина рассмеялся, обнажая железные зубы, и Нишай опустил меч.

Железные зубы могли быть только у Эрлика. У властителя нижнего мира и повелителя мёртвых.

Но раньше повелитель нижнего мира являлся колдунам в образе дракона или могучего воина, сидящего на троне. Неужели эти видения были обманом?

— Если ты — Эрлик, — прошептал Нишай, — то кто бьётся с волками там, наверху?

Мужчина оскалился в улыбке:

— Неужели ты думаешь, человечек, что бог будет лить кровь, чтобы угодить подобным тебе?

Нишай нахмурился. Эрлик был хитрым богом. Как понять, когда он лукавит: обращаясь в дракона или заявляя, что такого просто не может быть?

— Значит, ты не можешь сражаться со смертными? — спросил Нишай с сомнением.

— Могу, конечно, но зачем? — ухмыльнулся мужчина и пояснил, видя сомнения колдуна. — Это скучно. Люди всё равно не смогут меня победить. Создания не способны победить своего создателя.

— Но разве не Тенгри создал людей? — удивился Нишай.

— И волков? И драконов? — расхохотался мужчина. — Ты видел этих отвратительно глупых драконов и отвратительно прожорливых волков? И отвратительных предателей-людей, вроде тебя? Как мог добрый и чистый Тенгри создать столько смешных уродцев?

— В то, что ты создал предателей, я, пожалуй, поверю, — кивнул Нишай. — Но добрые люди должны быть созданы добрым богом.

Мужчина вытер прядью волос слёзы, выступившие от смеха.

— Давно так не веселился, — признался он. — Беда в том, человечек, что добрые боги, вроде вашего Тенгри, вообще не могут создать ничего живого. Они стремятся сотворить идеальное и прекрасное, как горы и реки. Но идеальное мертво, такова его суть. Потому всех живых создал я: и четвероногих, и крылатых, и даже таких дерзких, как ты.

— А дух Белой горы? — не поверил Нишай. — Разве не он создал волков и драконов?

— О, Дьайачы? — продолжал веселиться длинноволосый. — Она завелась, как плесень! Но заботится о моих созданиях. Пытается привить им всякие идеальные глупости, вроде любви, самоотверженности, долга. Сейчас они все погибнут самоотверженно вместе с ней, и я, может быть, создам кого-то ещё.

— Тебе нечем заняться, повелитель? — осторожно спросил Нишай. — Ты создаёшь людей, чтобы развлечь себя?

Вид человека, прикованного к земле волосами, был так чуден и странен, что колдун начал подозревать, что и в самом деле говорит с Эрликом.

— Не то, чтобы развлечь… — замялся повелитель нижнего мира. Вот ты же ешь, пьёшь, умываешься по утрам и стираешь одежду, верно? Разминаешь мышцы в упражнениях? Тренируешься с оружием? Для меня создание жизни — то же, что для тебя эти естественные потребности тела. Я могу ничего не создавать, как ты можешь не умываться. Но тогда моё естество становится неопрятным. Можно сказать, что люди, звери и птицы — предмет моих привычек и ежедневного туалета.

— А твои волосы? — осторожно спросил Нишай. — Они приросли к земле, потому что ты давно не творил людей?

— Да как ты смеешь! — оскалился Эрлик. — Это твои глаза не способны видеть величие моего облика! То, что кажется тебе волосами — это дракон, что пожирает сейчас таких же букашек, как ты!

Нишай прикусил губу: вот, значит, как? Дракон всё-таки привязывает Эрлика к земле?

Значит, если провал закроется, Эрлик свалится вниз, ведь только волосы удерживают его в серединном мире!

Эрлик мрачно уставился на Нишая, он уловил что-то опасное в его молчании.

— Так значит, огромный чёрный дракон — часть тебя, о, великий? — быстро спросил Нишай, плеснув на лицо восхищения. Он вырос при дворе и врать умел не хуже самого Эрлика. — Это, наверное, правитель всех чёрных драконов?

— Жаль, что он остался один, — ухмыльнулся Эрлик, и лицо его смягчилось. Как и люди, правитель нижнего мира тоже любил лесть. — Я создал когда-то двоих, — сказал он, доверительно улыбаясь Нишаю. — Чёрный дракон — это зависть, предательство, желание обладать. Да, это я создал его, но не нижний мир питает дракона, а ваша жадность, зависть желание убивать. Вам никогда не победить его, что бы вы не придумывали глупцы!

— А алый?

— Алый?.. — Эрлик задумался, вспоминая. — Он вышел благороден, честолюбив, яростен и беспечен. Без ума — это скверное сочетание. Он мёртв. Нет больше тех, кто ведёт его на земле.

— Но ведь Айнур ещё жив! — удивился Нишай.

— В нём нет силы алых драконов, — отмахнулся Эрлик. — Он последыш, бездарный магически выродок великого рода. Алый дракон не поднимется из огня, чтобы вступить за него в битву с чёрным. Даже не надейся на это. Вам конец, людишки. Никто не сможет вас защитить.

Нишай задумчиво покачал в руках меч.

— А Камай? — спросил он. — Какой он дракон? Чёрный по рождению или алый, как его приёмный отец? Ведь он летал на алом драконе!

Эрлик мрачно молчал. Было видно, что он не хочет отвечать на этот вопрос. Но и Нишаю терять было нечего.

Ну, рассердится на него повелитель нижнего мира? Так ведь он и без того ужасно сердит, и неприятный вопрос не может уже ничего испортить.

— Ведь Камай — дракон, верно? — переспросил колдун, ощутив слабину в душе Эрлика.

— Нет! — насупился повелитель нижнего мира. — Он не дракон!

— А кто? — изумился Нишай. Тут ему и играть было не нужно. — Великий Эрлик!.. — начал он. — Скажи — кто этот юноша? Кто может сказать мне, если не ты?

Эрлик насупился, накрутил прядь волос на палец и дёрнул.

Где-то в вышине страшно заорал дракон, наверное, этот жест причинил ему боль.

— Камай — чужой вашему миру, — выдавил Эрлик. — Я не вижу его ни среди живых, ни среди мёртвых.

— Но кто он⁈ — воскликнул Нишай.

Эрлик помолчал и буркнул недовольно:

— Кто бы он ни был — его ждёт смерть! Никто не победит моего дракона!

Нишай рассмеялся. Он понял, в чём тут обман, и дождался триумфа.

— Никто не может победить бога, но убить его порождение можно! — воскликнул он и вытянул руки с мечом, готовый разжать пальцы. — Я отрежу этим мечом твои волосы! Возьми свою жертву и закрой провал, о, повелитель нижнего мира!

Меч стал вдруг тяжёлым, как сто мечей, а руки отказались подчиняться. Кровь застучала в висках Нишая. Проклятое оружие словно прилипло к его рукам и тянуло вниз.

— Остановись! — зарычал Эрлик.

Он рванулся к Нишаю, но волосы удержали его.

— Останься со мной! — выкрикнул повелитель нижнего мира. — Там, на земле, тебя ждут только боль, страх и предательство! Отдай мне меч — и ты станешь моим любимым сыном! Я усажу тебя на высокий трон… Я!..

Нишай качнулся вперёд, теряя опору, но ощутил верёвку, что держала его.

— Смерть всегда обещает больше, чем жизнь! — усмехнулся он. — Пусть мне будет больно — я не боюсь. Мы убьём дракона! Столкнём его вниз!

Глаза Эрлика вспыхнули чёрным огнём. Зубы стали расти изо рта, а ногти из пальцев: он пытался дотянуться до ослушника.

Нишай крепко зажмурился и неимоверным усилием разжал пальцы.