Мальчик из Югуру

Переданный отцу, Айао вместе со своими покинул двор вождя Агбалы. Малышка не выпускал руки Киланко, все время крепко прижимаясь к нему. Хотя он уже и успокоился, следы тревоги еще не исчезли с его лица. Время от времени он поднимал голову и на ходу смотрел на отца, словно хотел лишний раз убедиться, что это его отец, а не кто-нибудь другой.

Семья Киланко спускалась теперь к тому месту базара, где продавались циновки, матрацы и многие другие плетеные изделия. Издали все эти товары и люди вокруг как бы сливались в одну сплошную плотную массу.

В самом деле, глядя со склона, ведущего от дворца Агбалы в центр рынка, матрацный ряд походил на кусок скалы цвета сухой соломы, изборожденный широкими черными полосами. Такое впечатление создавалось потому, что торговцы расставили свои свернутые матрацы рядами вокруг площади, посередине которой возвышался длинный, крытый соломой навес. Под ним были выставлены всевозможные плетеные изделия. То и дело кто-нибудь из торговцев поднимался со своей низенькой скамеечки и начинал прохаживаться среди этого леса тростниковых матрацев, поставленных не на голую землю, а на подстилку из соломы.

Но горе тому торговцу, который станет зазывать покупателя, остановившегося перед матрацами другого такого же торговца, его конкурента! Тогда разгоралась одна из тех бурных ссор, которые возникали довольно часто на базаре в Афежу, притом нередко из-за простого недоразумения.

Как только Киланко со своими детьми подошел к этому месту, Фива, которая уже приходила сюда к нам Сикиди, когда искала Айао, сразу направилась к ее товарам. Сам Киланко, держа за руку Айао, пошел к одному из своих старых друзей. Остальные разбрелись кто куда и стали выбирать матрацы.

И каждый торговец вовсю расхваливал свой товар перед молодым покупателем. А тот упорно торговался, обещая упросить отца купить выбранный матрац.

— Если вы хотите, чтобы мой отец согласился, снизьте еще немного цену, дядя, — сказал Бурайма старому торговцу, у которого он нашел «великолепный матрац».

— Пойди посмотри на мой матрац, какой он толстый! Совсем как в нашей книге по чтению! — воскликнула Сита.

— А я выбрал такой, что его хватит на всю жизнь: не матрац, а сказка! Прочный, плотный, клопам туда не пробраться, — заявил Ассани.

— Ах, молодой человек, не стоит вам к нему ходить, раз уж мы сошлись в цене, — поспешно сказал старый торговец Бурайме, собравшемуся было бежать к брату.

— Да я сейчас вернусь, дядя! — ответил Бурайма извиняющимся тоном.

— А вдруг тебе тот понравится больше?

— Даю вам честное слово, ваш матрац — это то, что мне нужно.

— А если тот продавец тебя уговорит?

— Не беспокойтесь... в любом случае все будет зависеть от того, как решит мой отец. Он разговаривает сейчас со своим другом в другом конце, под навесом.

Как только Бурайма подошел к Ассани и Медину, около него тут же появился торговец, которого так опасался старик. Он стал предлагать свой товар, расхваливая его на все лады, показывая со всех сторон:

— О прочности и высоком качестве товара, в данном случае матраца, о том, что выгодно его отличает от других, можно судить по тому, насколько молод и силен тот, кто его сделал: каков мастер, таков и матрац. Если ты дашь двадцать пять франков, то он того и стоит. Иначе говоря, это его настоящая цена.

Такое бахвальство не понравилось Бурайме. Но старый торговец, настроенный воинственно, тут жё вмешался, приведя в восторг всех трех мальчиков из Югуру:

— Если уж старики способны производить только плохие вещи, то что же тогда ожидать от юнцов, которые не могут отличить дерзости от силы, накопленной годами и жизненным опытом, и считают, что их матрацы лучшие в мире, словно они уже родились с охапкой тростника?..

Бурайма, Исдин и Ассани прыснули от смеха.

— Мои маленькие друзья, я уже не в том возрасте, чтобы затевать ссоры, но послушайте меня. Здесь есть одна старая женщина, которую все дети называют нам Сикиди. Мы с ней одного поколения. Но никто не может сказать, что ее изделия из тростника плохие. Плохие потому, что она старая. Что касается изготовления матрацев, Сикиди единственный человек, перед чьим искусством я преклоняюсь.

— Нам Сикиди живет рядом с нами, в Югуру, — вмешалась Ньеко и добавила, обращаясь к братьям: — Вас отец зовет.

Они оставили торговцев спорить и отошли, но вскоре вернулись, и Бурайма, ловко убедивший Исдина и Ассани отказаться от их выбора и купить матрацы у старика, наказал таким образом молодого, самонадеянного торговца.

Все матрацы, купленные у старого торговца, у нам Сикиди и у друга Киланко, были аккуратно свернуты и крепко завязаны. Плотные, мускулистые носильщики взвалили их себе на голову, отнесли на берег реки и погрузили в лодку, которая отправлялась в Югуру, Атаку́, Ниасси́, Идумбе́ и другие деревни, расположенные по берегам реки.

Было за полдень, и дети, проголодавшись, приуныли. Тогда Айао со всей своей детской непосредственностью спросил:

— Скажи, баа, мы есть не будем до самого дома?

— Ты хочешь сказать, что проголодался, да?

— Мне кажется, что да.

— А вы? — спросил Киланко, указывая подбородком на старших.

Все, хотя и недружно, ответили утвердительно.

— Мать, должно быть, уже приготовила обед, и мы бы успели вернуться, если бы не этот случай с Айао. Но поскольку голодный желудок глух к словам, мы купим что-нибудь и поедим в лодке...

— Значит, мы вернемся домой по реке? — спросила, обрадовавшись, Фива.

— Ну, пошли! Попрощаемся с нам Сикиди. Ее тоже надо поблагодарить, ведь она специально для Айао сделала матрац. Вернувшись домой, кто-нибудь из вас, старших, зайдет к ней и заберет его.