Мальчик из Югуру

У школы уже собралось много детей. Некоторые пришли с родителями, бабушками и дедушками или с тетями и дядями. Каждый год в это время на широком школьном дворе бывало менее шумно, чем в обычные дни занятий. Никогда не обучавшиеся грамоте взрослые давали последние напутствия этим «образованным мальчикам и девочкам», чьи суждения, взгляды и поступки были им не очень-то понятны: «Не волнуйся, малыш!.. Будь как можно внимательнее, мой мальчик!.. Слушай как следует и постарайся понять все, что там будут говорить... Вспомни, чему тебя учили в школе, и с божьей помощью ты выдержишь экзамены, сынок...»

В этот момент прозвенел звонок, и сердца школьников тревожно забились. На прощанье родители погладили своих детей по головке. Сита по очереди обняла Анату и Айао. Несколько лет тому назад она боялась точно так же... Оставшись во дворе, она долго смотрела вслед брату. Айао быстрым шагом догнал своих товарищей, которые столпились вокруг директора школы.

После переклички ученики разошлись по классам. В каждом из пяти классов учитель, в присутствии двух членов комиссии, открыл большой конверт, скрепленный сургучной печатью главной школьной инспекции. Вынув оттуда лист бумаги с каким-то текстом, он, держа его двумя пальцами, показал всему классу. У учеников от страха забегали мурашки по коже. Те, кто, уже взявшись за ручки, приготовились писать, заметили, как задрожали у них руки.

— Напишите ваше имя, фамилию и номер стола на листке, который лежит перед вами, в том месте, где указано, — произнес учитель.

Три дня подряд, каждый день по шесть часов, учащиеся сдавали экзамены по разным предметам, и все это время волнение сменялось страхом, а радость унынием.

Одни, отчаявшись после второго дня, когда проходил экзамен по арифметике и геометрии, особенно трудный и со всевозможными подвохами, не стали больше ничего сдавать. На следующий день, узнав, что на экзамене по ботанике была дана тема по только что пройденному материалу, они жалели о своей минутной горячности. Другие, хотя и заявляли во всеуслышание, что не питают никаких надежд на успешный исход и что провал их неизбежен, все же держались стойко до_: самого конца.

Айао был в числе последних: над письменной работой по истории Франции ему пришлось здорово попыхтеть. Казалось бы, довольно простая тема «Наши предки галлы» вызвала у него затруднения из-за незнания точных дат и событий, потому что в школе эту тему проходили поверхностно. «Если я сегодня провалюсь, то больше никогда в жизни не стану учить историю Франции», — пробормотал он про себя, выходя из класса, мрачный, с крепко стиснутыми зубами.

После последнего письменного экзамена на лицах очень немногих школьников можно было заметить хоть какое-нибудь подобие улыбки. Анату шла по двору как во сне и вдруг разрыдалась. Сита обняла ее, прижала к себе и стала успокаивать:

— Подумаешь, провалилась, от этого никто еще не умирал. Ты как была, так и останешься красивой, славной Анату. Перестань! К тому же все будет в порядке, вот увидишь... Ты согласна со мной, Анату?

Анату кивнула головой.

— Ну, тогда вытри слезы...

Больше половины сдающих отсеялось, в том числе и Нвулу, лучший ученик из класса Айао. Устный экзамен, на котором Айао потерял большую часть своих баллов, набранных им до этого за письменные работы, чуть было не сыграл с ним злую шутку. И он не провалился лишь чудом. А Анату, которая, казалось, не очень-то старалась и мало на что надеялась, сдала этот экзамен совершенно спокойно.

— Экзамены в этом году были очень, очень трудные, — сказал старый Джамарек, после того как были объявлены результаты, и попросил всех учеников без исключения присутствовать при вручении свидетельств об окончании школы.

И все согласились, даже Нвулу́, который с горечью сказал:

— Я знаю уже наизусть его речь. В течение четырех лет, что я здесь, он повторяет примерно одно и то же.

— Перестань! Ты самый способный и самый сильный из нас, и если ты, из-за своей неудачи, не придешь, то всех очень огорчишь! — сказал ему Айао.

Уверенность в том, что за несколько первых экзаменов он получил высокие оценки, помогла Нвулу набраться мужества и присутствовать на торжественной церемонии. Коренастый, с коротко остриженными волосами, он пришел одетый в синюю бубу. На его квадратном лице не переставая блуждала ироническая улыбка, а маленькие глазки блестели добродушно и лукаво. Анату была очаровательна в своем бирюзовом бархатном платье. Она пришла только потому, что директор просил всех учеников присутствовать в этот день. Анату ничего особенного для себя не ожидала, так как в течение года она регулярно, как по заказу, получала по всем контрольным работам довольно низкие оценки.

Школьный двор был полон родителей учащихся. Все говорили только об экзаменах. А поскольку письменные работы, как обычно, проверялись в Джен-Кедже, то на все лады перемывались косточки городских «бессердечных учителей, которые едят деревенские продукты, а о крестьянских детях совсем не думают».

— Что же они будут делать, наши несчастные ребятишки, без этого «сфидетельства»?

— Неужели им придется сдавать все заново?

— Если бы вождь Агбала не заставлял нас посылать ребят в школу, то ни один из моих детей никогда бы не переступил порога этого дома! Не представляю, что может дать им наука белых.

— Одно лишь тщеславие да легкомыслие!

Так они говорили, когда вдруг зазвенел звонок, приглашая всех присутствующих занять места под огромным навесом, шириной в шесть и длиной в двадцать метров. Этот крытый пальмовыми листьями навес, как всегда из года в год, сооружали вдоль стены двора.