Мальчик из Югуру

Однажды Айао с большим удовольствием наблюдал, как бабушка Сикиди плела матрац, такой же, какой она ему подарила и на котором он теперь по ночам видел всякие удивительные сны, то приятные, то очень страшные.

Высушенный, собранный и связанный в снопы тростник принесли домой взрослые внуки .нам Сикиди. Очистив стебли, она разложила их на земле под навесом, выстроенным в глубине двора, где росла пышная пальма. Ствол дерева служил опорой для этой постройки, а широкие листья прикрывали ее сверху и создавали приятную прохладу во все времена года.

Нам Сикиди взяла моток веревки, сплетенной из волокон финиковой пальмы, и, отмерив на вытянутых руках пять равных кусков, отрезала первый кусок маленьким, но очень крепким и острым ножом. Пользуясь этой веревкой как меркой, она отрезала еще пять кусков. Потом, усевшись на циновку, встряхнула сноп тростника так, чтобы он с обоих концов был одинаковой толщины.

Нам Сикиди сложила пополам один из отрезанных кусков веревки, сделала петлю, просунула в нее один конец связки и крепко затянула узел. Плетение матраца началось. Таким же образом нам Сикиди укладывала одну порцию тростника за другой и туго стягивала их веревкой.

Тридцать валиков тростника лежали рядом, как плотно сжатые пальцы руки. Наконец нам Сикиди затянула последний узел. Казалось, силы ее были на исходе. Но, поднявшись, она снова принялась за работу, подойдя к другому краю будущего матраца. Вытянув большой и указательный пальцы, она отмерила нужное расстояние и прикинула на глаз, где сделать первую петлю. И снова валики тростника, стянутые веревкой, ложились, плотно прилегая друг к другу. Дойдя до последнего валика, она взяла третий кусок веревки, но теперь пошла в обратном направлении. Айао видел, как на первый слой валиков лег второй, точно такой же. Работая, нам Сикиди не переставала что-то напевать.

Ее проворные, привычные к работе руки перекрещивали концы веревки, затягивали их и клали новые и новые валики с удивительной ловкостью. На шее и на лице у нее блестели капельки пота и, стекая, падали на матрац. Время от времени она смахивала их со лба согнутым указательным пальцем. Оголенная по пояс, как до сих пор еще принято у большинства старых африканок, низко склонившись над работой, упираясь одной ногой в землю, а другой прижимая тростник, она плела матрац, продвигаясь вперед мелкими шажками.

Айао любил ее так же, как и свою бабушку Алайю. Он как завороженный смотрел, с каким рвением и ловкостью она работает. Сам того не замечая, он двигался за ней от одного конца матраца к другому и обратно, и на красном песке оставались плотно прижатые друг к другу вмятины от его пяток.

Айао вспомнил, как нам Алайя однажды сказала ему, что старая Сикиди работает, как мужчина, как вол. «Когда у нее есть тростник, — говорила нам Алайя, — она, в ее-то годы, может за день сплести пять матрацев...»

В этом Айао убедился, пробыв рядом с ней около двух часов. Он даже забыл про Анату, которая куда-то убежала.

Ночью Малышке приснилась нам Сикиди. Она сплела огромное количество матрацев. Свернутые и крепко перевязанные, они плясали вокруг нам Сикиди, окружив ее плотным кольцом. Куда бы ни поворачивалась нам Сикиди, она всюду на них натыкалась. Она попыталась проскочить между ними, но они не пускали ее. Тогда, рассердившись, бабушка изо всех сил толкнула их. Два матраца упали, освободив проход, и нам Сикиди, вырвавшись из этой ужасной ловушки, побежала. Матрацы пустились за ней вдогонку. Она бежала все быстрее и быстрее, но матрацы не отставали. Стоило ей позвать на помощь, как дети и внуки немедленно спасли бы ее от нападающих. Но она молча и храбро бежала вперед. Некоторые из матрацев скатывались в ложбину, поднимались и снова пускались в погоню. Наконец они настигли ее на вершине Югуруны.

«Чего вы от нее хотите?» — закричал во сне Айао в тот момент, когда нам Сикиди, оставив позади вершину горы, уже спускалась к Афежу, чтобы занять свое обычное место под навесом базарной площади, хотя это вовсе и не был базарный день. Матрацы послушно остановились, построившись в ряд.

«Что вы к ней пристали? Оставьте ее в покое или я позову отца и братьев, и они вас сожгут!»—закричал Айао.

Тогда один из матрацев — какой именно, Малышка не мог разобрать, потому что все они были одинаковые, — требовательно заявил: «Мы хотим, чтобы нас продали!»

Айао рассмеялся и от собственного смеха проснулся. В большой темной хижине слышалось громкое дыхание и посапывание братьев и сестер. Ни один луч света еще не пробивался сквозь щель под дверью. Была глубокая ночь. Айао повернулся на своем матраце, покрытом циновкой, и руки его, соскользнув на пол, до чего-то дотронулись. В полусне он ощупал непонятный предмет со всех сторон. И вдруг, уже совсем проснувшись, вспомнил, что это был тростниковый прутик, который он принес от нам Сикиди.