Мальчик из Югуру

Не поймав еще ни одной, даже маленькой рыбешки, Айао начал уже жалеть, что пришел сюда. Он решил вернуться, потому что проголодался и боялся, что мать зря будет искать его у нам Сикиди. Мальчик уже приготовился вытащить удочку из воды, как вдруг почувствовал сильный рывок. Руки его мгновенно сжались. Он хотел было приподнять удочку, но не смог. Тогда Айао отошел подальше от воды и что было силы уперся пятками в землю. Поплавок исчез под водой. Рыба, попавшая на крючок, билась и сильно тянула леску вниз. Вода вокруг лески пенилась и бурлила. Вдруг Айао почувствовал, как его самого тянет к воде. Не удержавшись, он сделал шаг вперед, но сумел остановиться, изо всей силы вцепившись в землю пальцами ног. От сильного толчка он пошатнулся и, потеряв равновесие, быстро заскользил к реке. Айао несколько раз громко вскрикнул. Следующий рывок, словно рыба собрала свои последние силы, чуть было не вырвал удочку у него из рук, но Малышка, как видно, твердо решил не выпускать ее. Он лег животом на землю и начал потихоньку тащить к себе удочку. Кое-как ему удалось подсунуть ее под себя, и он стал подтягиваться, словно влезал на дерево. Постепенно руки его дотянулись до лески. Он быстро обмотал ее вокруг запястья. Но в этот момент рыба начала биться с такой силой, что мальчику едва не оторвало руку.

— На-а-а-а! — завопил Айао изо всех сил, чувствуя, как его неодолимо тянет к воде.

Рыбаки, нам Сикиди и Анату, услышав крик о помощи, бросились — одни бегом, другие на пироге — к тому месту, откуда он доносился, но ничего не увидели, кроме потока воды, который волнами, как перед бурей, обрушивался на береговую насыпь. Прицепившись к удочке, как рыба к крючку, мальчик размахивал свободной рукой, пытаясь плыть только с помощью ног.

Он уже успел дважды глотнуть соленой воды, прежде чем рыбак, бросившийся к нему вплавь, поднырнул под него и, посадив себе на спину, вытащил на поверхность. Вместе с Айао, который обхватил его за шею, рыбак доплыл до пироги.

Ребенок показался ему очень тяжелым. Но, взбираясь со спасенным малышом на пирогу, он заметил, что у того к руке привязана леска. Рыбак схватил леску и сразу понял причину чуть не случившейся беды. Положив Айао около черпака на сухое, не занятое рыбой место, он начал тянуть леску. И тут он вдруг увидел на конце ее какое-то чудовище. Выхватив из своих рыболовных снастей большую дубину, он ударил рыбу по голове, так как та, хотя уже и выбилась из сил, все еще продолжала отчаянно сопротивляться.

Это был тарпон[19] длиной около двух метров и весом примерно в сорок килограммов. За все свои двадцать пять лет, проведенных на реке Алато, рыбак, хотя и знал там самые рыбные места, никогда еще не видел такой рыбы... Поднимая хвост, открывая и закрывая окровавленные жабры, великолепная рыбина с красивой чешуей переливалась, словно ножны, искусно украшенные мелкими бирюзовыми пластинками. Туловище ее вздрагивало и дергалось. Сидя в пироге, рыбак с удивлением смотрел на рыбу. Один раз ей чуть было не удалось выпрыгнуть за борт, так что пришлось снова схватить дубину и прикончить ее.

Идоу́ — так звали рыбака — доставил Айао к мысу, где нам Сикиди, Анату и двое других рыбаков их уже ждали. Когда бабушка и ее внучка узнали Малышку, они настолько переполошились, что стали кричать и громко плакать.

— Да перестаньте, он же не умер! Наглотался немножко воды, да и ту уже давно выплюнул, вот и все! А рыбак из него что надо: мальчик поймал, наверное, короля всех рыб реки Алато, — сказал Идоу полусерьезно, полушутя.

— Откуда мальчик-то? — поинтересовался другой рыбак.

— Я не знаю его, — ответил Идоу.

— Это сын Киланко.

— Киланко? Того, у которого апельсиновый сад?

— Ну да, его самого! — подтвердила нам Сикиди, утирая слезы.

— О! Это того хозяина из Югуру, который учит всех своих детей, и даже дочерей, в школе белых? — спросил опять рыбак.

— Да, конечно! Того самого. Он хороший человек. Посылая своих детей в школу и воспитывая их не по-нашему, он ничего плохого никому не делает.

— Он лучше бы научил их быть настоящими мужчинами, хорошими рыбаками и умелыми хозяевами апельсиновых садов, — заметил Идоу.

Измученный и огорченный, Айао снова заплакал. Этот разговор рыбаков, которые осуждали его отца, еще больше расстроил его.

— Поди ко мне, мой Малышка! — сказала нам Сикиди.

И, словно став вновь сильной и молодой, она подхватила Айао на руки, посадила его на спину и зашагала прочь.

— А рыба? Что прикажете мне с ней делать? — растерянно спросил Идоу.

— Что хотите: вы спасли жизнь ребенку. Но должна вам сказать, что слова ваши безжалостны, — ответила нам Сикиди.

— Да я же ничего плохого не сказал! — запротестовал рыбак.

— Ну, если так, тогда доведите дело до конца: берите рыбу и идите за мной.

Рыбак так растерялся, что молча последовал за ней. Тарпон был действительно тяжелым. «Давно ли он живет в реке? Должно быть, по ошибке зашел из океана. О боже, какой он тяжелый, просто сил нет... Даже голова, шея и вся спина разболелись. Конечно же, это о нем рассказывается в народном предании об огромной рыбе с золотой цепочкой и колокольчиком на шее. Крокодилы по очереди проглатывали ее. И каждый раз после этого тут же умирали, а рыбина выходила из их живота и продолжала жить как ни в чем не бывало...

Нет, пожалуй, там речь идет о небольшой рыбе: та, что я несу на голове, не удосужилась нацепить на себя золотую цепочку и колокольчик. Но тогда где же она пряталась столько времени? Почему никто из рыбаков, даже самых умелых и известных во всей округе, не мог поймать ее? Стоп! Может быть, это та самая рыбина, которую никто никогда не видел, но о которой мы все время говорим, потому что она рвет наши сети всякий раз, как в них попадает?.. Наверное, это она. Разве старый Сибиде́, единственный, кому удалось только один раз увидеть эту вредную рыбу, грозу наших неводов и сетей, не говорил, что это был тарпон?.. Какой же я дурак! Зачем я сказал, что это мальчик поймал рыбу! Черт возьми! Это же я захватил огромного «серебристого короля»! А маленький Киланко? Да он просто-напросто задремал около воды, устроившись на мысу... Нет, он так крепко заснул и во сне, решив, что лежит на циновке, повернулся и — плюх! — упал в воду и начал кричать. Тогда я, смелый Идоу, бросился к нему вплавь! Ну конечно, это чудовище поймал я. А разве мне легко было втащить ее в пирогу? На этот вопрос любой ответил бы: конечно, такую рыбу совсем нелегко было вытащить из воды. Ой-ой-ой! Бедный я, бедный рыбак, какой же я глупый! Вот уж впрямь умом и смекалкой я не отличаюсь... Все наверняка поверили бы моим словам и считали бы себя в долгу передо мной, смелым Идоу, которому удалось наконец освободить реку от рыбы, разорвавшей столько сетей! Ах, черт возьми!..»

Так Идоу рассуждал сам с собой, обливаясь потом под тяжестью огромного тарпона, чья чешуя — о ценности ее тогда еще никто из них и не подозревал[20] — ярко блестела на солнце. А Айао, вполне успокоившись, начал засыпать на спине у нам Сикиди.