Мятежное пламя

Глава 25

Я сдержался. Я изо всех сил постарался сохранить видимость равнодушия при Гетаинире, но как только мы вышли за пределы тюрьмы, я заорал.

— Это вполне может оказаться ложью, — заметил Асзар, когда отзвучал мой крик.

— Ты сам себе веришь? — посмотрел я на него с тоской.

— Нет…

Вспоминая, в каком состоянии пребывала Натсэ в прошлый раз, когда Гетаинир просто сказал, что её мать жива, я не мог даже представить, что с ней будет, когда она выяснит, что её мать в плену у Мелаирима. Натсэ казалась нерушимой скалой, когда было нужно. Но я-то видел, как легко по этой скале разбегаются трещины.

И что мне теперь делать? Промолчать? А смогу ли я потом, когда всё вскроется (а оно вскроется), сделать вид, будто ничего не знал? Смогу… Смогу, только вот после этого между нами проляжет незримая черта. Пусть у меня и не такой большой опыт семейной жизни, но это я успел понять: нельзя отгораживаться от тех, кого любишь, даже в мелочах. А жизнь матери — это не мелочь.

— Ублюдина подлая, — сказал я. — Наверняка предполагал, что я вернусь. И что смогу создать ему проблемы. Ну и о том, что с помощью матери Натсэ меня можно будет держать на поводке, тоже знал!

— Посмотри с другой стороны, — опять попытался утешить меня Асзар. — Мы знаем об этом. Значит, как минимум, морально готовы. Можно прикинуть, что будем делать, когда — и если! — он приступит к шантажу. И у нас тоже есть пара козырей. Во-первых, ребёнок, который ему нужен, а во-вторых, Огненная Дева.

— А толку? — пожал я плечами, направляясь к дому. — Дочь я ему ни за что не отдам, даже Натсэ на это не пойдёт. Я, честно говоря, и Огневушку бы не отдавал, но…

Но я понимал, что смогу. Несмотря на то, что успел к ней немного привыкнуть и даже проникнуться симпатией. Отвратительное чувство: когда смотришь в глубь себя и видишь там то, чего раньше не было. Например, вот эту способность, не моргнув глазом, пожертвовать человеком ради своей цели. Кого бы я согласился выкупить Огневушкой? Мать Натсэ? Сына Ямоса?.. Вот этот выбор уже был за гранью допустимой подлости. Я бы предпочёл его не делать.

— Сэр Мортегар! — догнала меня Денсаоли. — А что это за магия была, которой вы воздействовали на Гетаинира? Это ведь не магия Воздуха? Я бы почувствовала, да и невозможно было там ею воспользоваться…

— О, — усмехнулся я. — Об этом даже Натсэ с Авеллой пока не знают. Будет нечестно рассказать сначала вам. Давайте позже, когда улетим. Тогда я во всём покаюсь.

— Ну что? — встретила меня Натсэ в гостиной. — Теперь ты, наконец, можешь поспать? На тебе лица нет.

— Вряд ли, — буркнул я, отводя взгляд.

— До вечера ещё далеко. Авелла легла. Иди к ней, выспись, я разбужу часов в пять. Мелочь, но хоть что-то…

В её голосе, в лице, в жесте, которым она убирала прядь волос с моего лица (постричься бы как-нибудь!) было столько нежной заботы, что мне захотелось плакать. Я поймал её руку, поднёс к губам. Натсэ улыбнулась мне, немного озадаченная.

— Что? — тихо спросила она. — Внезапно вспомнил, что переспал с Огневушкой?

— Да если бы…

— Рассказывай.

— Не знаю…

— Ну так я знаю. Вижу, что не уснёшь, пока не расскажешь.

Это уж точно, даже пробовать не буду.

— Гетаинир кое-что сказал. — Я нашёл-таки в себе силы посмотреть Натсэ в глаза.

— Так, — подбодрила она меня напряжённым голосом. — Что же?

— Он отыскал твою маму по поручению Мелаирима. Она теперь у него в плену.

Похоже, Авелла, со своими уроками дыхания, успела когда-то добраться и до Натсэ. Она закрыла глаза, глубоко вдохнула, медленно выдохнула.

— Извини, — прошептал я. — Знаю, подло такое говорить, но иначе… Было бы ещё хуже.

Натсэ сделала резкий шаг в сторону. Не успел я моргнуть — её кулак врезался в каменную стену, по ней пошли трещины. Я молчал. Достаточно знал Натсэ, чтобы понять: сейчас лучше не лезть.

— Сволочь, — прошептала она. — Мразь ничтожная! Я в жизни о многом жалею. Но больше всего — о том, что не убила его в Дирне. Грёбаный Асзар!

Наверное, можно было сказать, что есть и хорошая сторона. Например, без Гетаинира мы бы вообще не знали, с какого боку приступить к поискам. Теперь хотя бы знаем точно, где находится мама Натсэ. Но я молчал. Этот мир научил меня не говорить слов, за которые полагается удар мечом в живот.

— Пойдём, — сказала Натсэ.

— Куда?

— Наверх. Спать.

— Натсэ, я не могу спать. Я усну, а ты…

— Что я? — Она посмотрела на меня. — Сбегу с Материка и погибну, попытавшись отбить мать?

Я кивнул. Натсэ невесело улыбнулась:

— Я, может, и дура, но не до такой же степени, Морт. И потом, я предполагала подобное.

— Серьёзно? — удивился я.

— Угу. Гетаинир и Мелаирим. Готова спорить, он похитил её, думая, что ты вернёшься. Трусливый ублюдок начал бояться сразу же, как от нас избавился. Пожалуй, это комплимент.

— Да… Я тоже так подумал.

— Идём спать, Морт.

— Пообещай, что когда я проснусь, ты будешь рядом.

— Хочешь, чтобы поклялась?

— Просто пообещай!

Во сне я вновь оказался на берегу реки, возле костра. Только на этот раз там не было ни Сиек-тян, ни, слава богу, Гиптиуса. Лишь я и Старик.

— Мне кажется, — сказал он задумчиво, — я разгадал твою загадку.

— Серьёзно? — обрадовался я. — Это было бы очень кстати. Поделитесь?

— Охотно, — кивнул Старик. — Прерви меня, если я ошибусь. Баян — музыкальный инструмент, принцип которого в управлении воздухом. Играя, баянист осуществляет движения, отдалённо напоминающие хлопки в ладоши, но руки его не соприкасаются при этом. Сказав, что медленные хлопки — это баян, ты подчеркнул незначительность материи, из которой состоит музыкальный инструмент. Вся магия — в наших руках, и без инструмента мы обладаем даже бо́льшими возможностями. Баян — это сердце Стихии. Стихии Воздуха. Человеческий инструмент, дающий иллюзорность силы, но на деле лишь мешающий руке ощутить руку, человеку — почувствовать человека. Так ты подтвердил, что Стихийная Магия отжила своё. Это был лишь костыль, более не нужный. Костыль, помогающий душе́ влиять на мир… Что с тобой, Мортегар? Ты плачешь?

— Да, — прошептал я, закрыв лицо ладонями. — Простите. Не сдержался. Так трогательно, что вы запомнили и… отгадали…

Меня снова затрясло в истерике.

— Однажды я сказал, что ум — не самая сильная твоя сторона, — говорил Старик. — Но я готов признать, что даже эта сторона развита куда сильнее, чем я предполагал. Одной короткой фразой ты задал мне пищи для размышлений на целый день. А найдя ответ, я осознал, что начал лучше понимать самого себя и дело своей жизни. Быть может, мы равны в мудрости, Мортегар. Но твоё сердце, твоя душа — куда сильнее моих…

— Ну хватит! — Я отнял руки от лица. — Вы меня смущаете. Отгадали эту загадку — помогите с другой. Почему печати Огня — чёрные?

Старик посмотрел на меня с недоумением.

— Но, Мортегар, это ведь очень простая загадка. Гораздо проще, чем твоя, с баяном.

Вот скотина. Надо его ещё чем-нибудь огорошить.

— Сегодня в завтрашний день не все могут смотреть, — глубокомысленно изрёк я.

— И то правда, — согласился Старик. — Из носящих печати, возможно, лишь ты отваживаешься заглянуть в завтра. Поэтому ты и был необходим. Человек, изначально не привязанный к этому миру. Видящий недостатки там, где другие видят лишь преимущества.

Блин. Ладно, пудрить ему мозги — дело дохлое. Он из любой фразы выжмет философскую концепцию. Перейду к делу:

— Печать чёрная, потому что изготовлена из чёрного камня…

— Вовсе нет, — возразил Старик. — Печати Огня делают из розового агата. И лишь потом придают им чёрный окрас.

— Но зачем они это делают? — поднял я вверх палец, как бы задавая ученику провокационный вопрос.

Старик хитро улыбнулся и, отчасти скопировав мой жест, погрозил мне пальцем:

— До этого ответа тебе придётся дойти своим умом, Мортегар. И его тебе хватит. Я лишь дам подсказку: когда огонь сокрыт за чернотой?

Час от часу не легче. Вот никогда не любил загадки, с самого детства они меня вымораживали! А всё почему? Да потому, что идиотские! «Зимой и летом одним цветом». Ага, ага. Кирпич! Что значит, «неправильно»? А что, кирпич по сезону цвет меняет? Фигасе, не замечал. Ну ладно, не нравится кирпич — пусть будет сахар. Или белый полиэтиленовый пакет. Ёжик. «Чёрный квадрат». Кока-кола. Чипсы. Майк Тайсон. Школьная парта. Пирамида Хеопса. Кровища!!! Мало? Могу продолжать.

Или, вот, «когда огонь сокрыт за чернотой». Да когда угодно! Бери, да скрывай. Накрыть чёрным колпаком — вуаля! Только вот — нахрена?..

— Ночью? — рискнул предположить я.

— Ночью огонь не сокрыт. Он лишь ярче виден.

— Ну, не знаю… Под чёрным колпаком?

Старик покачал головой:

— Думай, Мортегар. Думай. Ответ приведёт тебя к Сердцу Стихии. Ты на правильном пути. Дам лишь ещё один намёк. Загадка не о том, «что». Она о том, «где».

— О, так вы догадались о Сердцах?

— Другого способа одолеть разумное Пламя не существует.

Круто. Значит, я всё же молодец. Хорошо, что у меня есть какой-никакой тыл в виде этого Старика, который намекнёт, где я лажаю, а где прав. Наверное, по этой причине главы кланов и держат советников. Надо мне будет в перспективе тоже озаботиться… Хотя в какой ещё «перспективе»? Перспективы-то сомнительные.

— А корабли у вас есть? — поинтересовался я как-то невпопад.

— Нет. — удивился Старик. — А нужны?

— Очень, — сказал я, поднимаясь на ноги. — Хотя бы один. Большой. Такой, на котором можно в кругосветное плавание пуститься.

Старик кивнул, будто услышав приказ:

— Постараюсь.

— Уж постарайтесь. А напоследок — вот вам ещё ребус. Помните, когда меня чуть не убил Мелаирим, а вы появились и спасли меня?

— Конечно, — сказал Старик, весь обратившись во внимание.

— А когда я тонул в болоте, а вы меня вытащили?

— У меня хорошая память, сэр Мортегар.

— Так вот, вы — рояль. Думайте!

Не обращая внимания на его озадаченное лицо, я сделал шаг назад и проснулся.

— Добрый вечер, хозяин.

Пару раз моргнув, я увидел улыбающееся лицо Огневушки. Она лежала на мне. Без одежды. Правда, между нами робкой тоненькой преградой затаилась простынь, но это мало что меняло.

Я, как при переходе дороги, посмотрел налево. Увидел спящую Натсэ. Посмотрел направо — там спала Авелла.

— Я подумала, — зашептала Огневушка, — что должна отблагодарить вас за имя и за спасение из холодной комнаты с острыми ножами.

— Подумай ещё раз, — предложил я.

Огневушка задумалась на секунду и уверенно кивнула:

— Должна. Хотя вы и не вызываете во мне таких приятных чувств, как господин Зован, но вы мне симпатичны.

Намёков Огневушка не понимала. Она была прямолинейна, как палка.

— Кыш, — сказал я и почувствовал, как будто натянулся невидимый поводок и стащил Огневушку с кровати. — Хочешь отблагодарить — свари кофе. И никогда больше так не делай. Если бы Натсэ проснулась, мы бы тебя от стен отмывали.

— Зря беспокоитесь, хозяин. Госпожа Натсэ меня не победит. Я очень сильная, правда-правда.

— Верю, — улыбнулся я. — Кофе сделаешь? И перекусить чего-нибудь.

Огневушка ушла. Я оделся, выглянул в окно. Солнце медленно ползло к краю Материка. Не настоящий закат, наверное. По логике, на Земле закат получается позднее… Или логика у меня хромает. Это, в принципе, легко может быть.

Интерфейс показывал половину пятого. Я, зевая, спустился по лестнице на первый этаж. Сверху доносились голоса Боргенты и Маленькой Талли, снизу плыл аромат варящегося кофе. Проходя мимо входной двери, я услышал стук. Подавил порыв спросить, кто там. В этом мире стучат только свои. Враги стучать не будут. А если и будут, так только прикола ради, и «ктотамом» от них не отделаешься.

Я откинул засов, дверь приоткрылась, и на пороге обнаружился Дамонт собственной персоной, со свёртком в руках.

— Сэр Мортегар, — наклонил он голову. — Я решил лично…

— Ага, круто. Кофе хотите? Да входите, не стойте на пороге.

Поколебавшись, Дамонт вошёл.

— По правде сказать, ваши манеры, сэр Мортегар… — начал он, идя за мной в кухню.

— Уж извините, — вновь перебил я его. — Нельзя качать всё одновременно: и магию, и характер, и силу, и боевые навыки… По крайней мере, не всё сразу. Так что с манерами у нас… Н-да…

Я остановился на пороге кухни. Дамонт поперхнулся каким-то словом. Голая Огневушка, стоявшая у плиты, засияла улыбкой, но тут же помрачнела:

— Фу ты. Я думала, господин Зован пришёл. А это тот злой дядька.

— Ты так Зована встретить хотела? — Я посмотрел на свой плащ, лежащий у её ног.

— Ага.

— Оденься, не ерунди.

— Да, вот её одежда, — пробормотал Дамонт, положив свёрток на стул.

Огневушка явно обрадовалась привычным вещам, тут же принялась облачаться. Дамонт смотрел в сторону.

— Что вы так смущаетесь? — подколол его я. — Когда она висела там, в таком же виде, вы взгляд не отводили.

— Тогда я смотрел на исследуемую особь.

— А сейчас разглядели в ней красивую девушку?

Дамонт ушёл от ответа с изяществом и грацией мага Земли: сел на стул и сделал каменное лицо. Фигурально выражаясь. Я налил кофе. Огневушка принялась варить ещё. Интересно, это она о Натсэ с Авеллой подумала, или у неё любой приказ отрабатывается, как в сказке: «Горшочек, вари!»? Нет, с супом вроде она кастрюлей ограничилась. Правда, то был не приказ. Ладно, поживём — увидим.

— Судя по интенсивности сборов, улетать вы планируете до заката, — перешёл к делу Дамонт. — Мои слова о необходимости совета вы проигнорировали.

— Угу, — сказал я, дуя на кофе. — Я вот что понять успел. Политика — это, в первую очередь, игра в «у кого длиннее». Вы говорите мне явиться на совет, я красиво улетаю, вы скрипите зубами. Ваш авторитет немного падает, мой чуть-чуть растёт…

Дамонт посмеялся. Ну и пусть себе. Хорошо будет смеяться тот, кто найдёт в себе безумие засмеяться в конце. То есть, опять-таки, я.

— Ещё я подробно расспросил троих мудрецов, которых вы пытали.

Нормально. Он — расспросил, а я — «пытали». Хотя если вспомнить, что я попросил Натсэ их не выпускать, то… Ладно, пусть будет так.

— Значит, путешествие за Сердцами, так? — Дамонт пристально всматривался мне в глаза. К кофе он пока не притронулся.

— Вы видели Мелаирима, — сказал я вместо ответа.

— Да. Он — разум Стихии. А сердец магов Огня слишком мало, чтобы лишить его силы.

— Всё решится в бою, — сказал я откровенно. — Но это будет битва титанов. Людям там делать нечего. Те, кто пройдут это и выживут… Вряд ли их можно будет назвать людьми.

— А меня и Логоамара вы не сочли нужным известить, потому что…

— Потому что для начала хочу попытаться и посмотреть, что из этого выйдет.

Дамонт покивал:

— Рискнуть своей жизнью. Жизнью Денсаоли…

— Нет, — быстро ответил я. — Она лишь укажет путь. С Сердцами я разберусь сам. Ну…

Я замешкался. У меня в голове обретение Сердца выглядело, как некое «зелье сверхпрокачки». Взял — и понеслось, только успевай…

— Мортегар, — тихо сказал Дамонт. — Сердце сможет принять лишь человек, всем сердцем преданный родному клану. Ты уверен, что одинаково любишь Воздушных, Водных, Земных и Огненных магов?

— Я соединил четыре печати. Если не я, то никто.

Дамонт, наконец, взял свою чашку и сделал глоток.

— Ладно. Продолжим выяснять, у кого длиннее. С вами вместе улетят ещё трое человек. Маги Воздуха, Воды и Земли. Каждый из них знает, где искать Сердце. В каждом из них мы уверены. Их преданность не вызывает сомнений. И возражений я не приму. Спасибо за кофе.

Дамонт одним глотком опустошил чашку, встал и вышел, в дверях раскланявшись с Натсэ.

— Какие, ***, ещё три мага? — спросил я у пустого стула, где только что сидел глава клана Земли. — Вам что тут, общага?

— Догнать его? — спросила Натсэ.

— Убить? — встрепенулась Огневушка возле плиты.

— Я могу мгновенно восстановить защиту, и он не уйдёт! — В кухню просунула нос Авелла.

— Нет, — отмахнулся я. — Ладно… Пусть идёт. Давайте завтракать, что ли.