Мятежное пламя

Глава 52

Умаявшаяся Талли уснула под утро, держа Натсэ за руку. Мелаирим поселил их в той же комнате, где жил некогда Мортегар, где и сама Натсэ прожила пару недель. Всё здесь осталось как прежде. Две каменные кровати, перегородка, «статуи», на которые предполагалось вешать одежду.

Натсэ могла уничтожить перегородку в любой момент и лечь на соседнюю кровать, но не стала этого делать. Отходить от Маленькой Талли в её планы не входило. Хотя Маленькая Талли выглядела не такой уж и маленькой…

Пока наверху кипел бой, с ней творилось что-то странное. Девочку трясло, она всхлипывала, забилась в уголок, обхватив голову руками, и что-то бормотала. Натсэ не отходила от неё ни на шаг, сидела рядом, пыталась утешить, хотя у самой сердце заходилось в истерическом ритме. Она даже не думала, что там ещё способно уместиться столько страха, боли и отчаяния.

Был миг — и ей хотелось всё исправить. Схватить Маленькую Талли, вылететь отсюда сквозь толщу земли, вступить в битву вместе с Мортегаром, и пусть погибнуть, но погибнуть, сражаясь на его стороне, с чистым сердцем.

Но мама…

Но ребёнок…

И ещё. Натсэ лучше, чем кто-либо, познала на себе возросшую силу Мелаирима. Огонь был на его стороне. И Сердце Земли ему проигрывало. Даже теперь, когда Натсэ прочувствовала все свои возможности, она могла уверенно сказать лишь одно: да, Мелаирима она уничтожить сумеет, но когда Пламя порвёт поводья, ей останется лишь умереть. И всему остальному миру — тоже.

Почему-то так несправедливо устроено всё в мире. Весы находились в равновесии, когда на одной их чаше были Земля, Воздух и Вода, а на другой — Огонь. Три Стихии созидания, против одной — разрушения. Проиграть и лишить Мортегара поддержки Сердца Земли означало потерять мир навсегда. Этого Натсэ не могла себе позволить.

Пусть будет так. Так погибнет меньше людей. Это — правильный выбор, пусть сердце и говорит совсем другое. Пусть сердце и рвётся на части, не в силах выдержать всего того, что пытается в нём уместиться.

Когда огонь от факела растянулся поперёк комнаты и показал летающий остров, Маленькая Талли решительно встала, осушив слёзы, и даже сумела улыбнуться маме. Твёрдости этой девочке было не занимать. Всего, что являли собой Стихии, было у неё в избытке. Она была — камень, ветер, волна и огонёк сразу. Но, помимо этого, она была человеком. Ребёнком.

Сейчас она спала. И Натсэ вдруг заметила, что, хотя девочка не ворочалась, что-то изменилось в её расположении. Она осторожно откинула край одеяла и несколько секунд смотрела, пытаясь уговорить разум верить глазам. Это был разум Убийцы, и он должен был верить тому, что видят глаза и слышат уши, тому, что чует нос.

Но это был разум человека. Девушки. И он изо всех сил пытался себя убедить, что это — какая-то ошибка. Потому что если нет, то…

Ноги девчонки стали длиннее. Не только длиннее — они уже напоминали ноги девушки, а не ребёнка. Взгляд Натсэ переместился выше, внимательно изучил бёдра, живот, грудь, потом — лицо. Так, долой всё, что есть в памяти об этой малявке. Натсэ представила себя Убийцей, которая пришла исполнять заказ. Ей нужно на глаз определить возраст предполагаемой жертвы.

Всё было просто. Перед ней лежала девочка лет десяти, а то и одиннадцати.

— Вот поэтому я и торопился, — раздался тихий голос.

Натсэ набросила одеяло на девочку, вскочила и повернулась к выход, обнажив меч. Прокляла себя мысленно последними словами: так увлеклась необычным зрелищем, что проморгала приближение Мелаирима. Только ли Мелаирима?..

— Стойте, — сказала Натсэ. — Ни с места. Я сказала: ни с места!

Ей пришлось повысить голос, потому что оно не слушалось. Что-то, что проникло сейчас в эту комнату. Что-то, что изучало её внимательным… взглядом, наверное.

— Я стою, — удивился Мелаирим. — Не двигаюсь. Ты, должно быть, слишком устала?

— Это не твоя забота, — сказала Натсэ, но позволила себе немного расслабиться.

Оно остановилось. Оно сообразило, что не осталось незамеченным.

Натсэ заставила себя прекратить метаться взглядом по комнате и сконцентрироваться на Мелаириме. Здесь её ждал сюрприз.

— Тебе, кажется, тоже нелегко пришлось, — сказала она.

Мелаирима было не узнать. Сгорбилась некогда прямая спина, лицо избороздили морщины, чёрные волосы посерели. Только взгляд оставался прежним — цепким, внимательным, недобрым.

— Такова моя цена. — Мелаирим говорил тихо, прислонившись плечом к косяку. — Собственно, я ведь уже мёртв…

От этих слов по коже пробежали мурашки. Однако меч не дрогнул. Мелаирим усмехнулся:

— Можешь убрать оружие. Если мы начнём драться, меч тебе вряд ли поможет.

— Я уберу его, когда посчитаю нужным. Зачем пришёл?

— Я здесь живу.

— Это — наша комната. Ребёнок спит. Ты не станешь её будить, мы это обсуждали. А с тобой у нас не может быть никаких дел.

— Я просто хотел, чтобы ты увидела, к чему всё идёт, Убийца. Увидела, как мы связаны с ней. — Мелаирим кивнул на Маленькую Талли.

Натсэ, подумав, резким движением забросила меч в ножны и сложила руки на груди.

— Не вижу никакой связи, — отрезала она.

— Не хочешь видеть, — мягко поправил её Мелаирим. — Сила Огня заставляет меня стариться. А её — взрослеть. Но за взрослением неумолимо идёт увядание. Если мы затянем — ты увидишь, как она превращается в старуху и умирает. Без всякого смысла.

Натсэ молчала. Ничто внешне не могло выдать её страха. Но Мелаирим наверняка видел, как колеблется её внутреннее пламя.

— Я говорю всё это только для того, чтобы ты понимала. Я знаю, что девочка сильна. Я знаю, что ей подвластен не только Огонь. Таковы привилегии детей магов. Они питаются не только от матери, пока находятся в её утробе. Их формируют и отец, и мать — долгие годы после рождения. Мортегар собрал все печати, стал магом Пятой Стихии. Всё это отразилось даже на Боргенте, не говоря уже о её дочери. Девочка — то, чего ещё не было в этом мире. Ей повезло — или не повезло — родиться в такой миг и у таких родителей, что почти никто в целом мире не может сказать, кто она, и что ей уготовано.

— Ну, ты-то наверняка можешь, — холодно сказала Натсэ.

— Безусловно. — Мелаирим отлепился от косяка и попытался встать ровно. — Она — то, чего ещё не было. Прости, я повторяюсь… Знаешь, в некоторых мирах есть боги. Покровители, иногда — создатели. Существа за пределами понимания людей. Существа, чьё могущество неоспоримо и незыблемо. У тебя за спиной спит богиня этого мира. И по иронии судьбы вы назвали её так же, как ту, которой раньше была уготована схожая участь.

— Богиня, — повторила Натсэ. — Вот как. Повелительница мира.

Натсэ слушала внимательно, но частью сознания следила за оно. За тем, что вошло в комнату вместе с Мелаиримом и остановилось после её окрика. Что же это было? Пламя?.. Может быть, это было как-то связано с Сердцем Воздуха? Наверняка ведь они его забрали. Может быть, это…

Сердце вдруг так сильно забилось, что колени задрожали. И скрыть это от Мелаирима Натсэ не смогла. А он, конечно, понял всё неправильно. В глазах сверкнуло удовлетворение.

— Правильно, Убийца. От таких мыслей в дрожь бросает.

— Не меня, — огрызнулась Натсэ. — Итак, прекрасно. Талли — богиня. Хорошо. При чём тут ты? Ты, и всё то безумие, что ты устроил.

Мелаирим помолчал, глядя на ребёнка, и Натсэ сделала шаг в сторону, чтобы загородить девочку от его взгляда. Мелаирим устало прикрыл глаза.

— Эта цепь ковалась долгие годы. И ты видишь лишь последние звенья. Если бы я не освободил Огонь, ребёнок не стал бы богом. Не стану врать, что я всё планировал именно так.

— Богиней должна была стать дочь Анемуруда?

— Нет. У неё не было таких задатков. Она была бы просто хозяйкой Огня. Но — увы! — Талли не дожила до этого дня. А та, что заняла её тело, испугалась и не приняла…

— Она не испугалась! — перебила его Натсэ. — Она не пожелала участвовать в твоём безумном плане.

— А лучше бы пожелала, — прошептал Мелаирим. — Тогда она осталась бы живой. И я…

Он опять впал в задумчивость, кажется, позабыв, где находится. Натсэ привела его в чувства вопросом:

— Так что ты собрался делать с Маленькой Талли? И зачем?

— Что? — вздрогнул Мелаирим. — А, да… Прости. Мне нужно… Впрочем, время есть. Да. Я хочу сделать из неё свою преемницу. Когда я умру — а это произойдёт довольно скоро — она займёт моё место.

— И станет богиней? — уточнила Натсэ.

— Нет. Это исключено, — покачал головой Мелаирим. — Этого я позволить не могу.

— Что-то я запуталась.

— Все запутались. Просто… Если она станет богиней, ей придётся сразиться с противником, который, вполне возможно, уничтожит её. Затем — этот мир целиком. А потом — все остальные миры. Один за другим. Мироздание перестанет существовать. Я не настолько верю в богов, чтобы довериться им. Я верю в Стихии. Со Стихий всё началось — Стихиями и закончится. Наш мир всего лишь переходит в новую эру. Эру Огня. И гарантом его господства и смирения будет эта девочка. — Мелаирим как будто смотрел сквозь Натсэ на спящую Талли.

Натсэ несколько секунд размышляла над его словами, а потом в голове вдруг сложились два кусочка головоломки, и она выкрикнула:

— Так ты разделил Огонь?! Ты, сумасшедшая скотина!

Мелаирим, сложив руки на груди, как-то виновато съёжился, а Натсэ продолжала говорить, понизив голос. Понимание накатывало на неё, как морские волны:

— Четыре Стихии, управляемые Сердцами, и — ещё одна, та, которой сейчас управляет твоя безмозглая башка. Пять Стихий, две из которых — Огонь. Вот зачем тебе Сердце! Ты хочешь объединить два Огня? Связать их вновь?

— И я это сделаю, — твёрдо сказал Мелаирим.

— И что? Всё равно Огонь будет настолько сильнее остальных…

— Ты так говоришь, как будто бы это плохо.

Натсэ осеклась и, прищурившись, всмотрелась в лицо Мелаирима. Оно как будто даже помолодело.

— Зачем? — шёпотом спросила она. — Зачем тебе господство Огня? Я не в силах тебя понять, Мелаирим. Для чего ты всё это делаешь? Почему тебе доверился Анемуруд? Почему ты отверг предложение мира? Что тебе даёт Огонь?! Ты даже не прирождённый маг Огня. Ты — маг Земли. Почему Огонь?

Мелаирим тихонько рассмеялся, и Натсэ с ужасом увидела слёзы, бегущие по его сухим морщинистым щекам.

— Почему, почему, почему… — бормотал Мелаирим. — А почему ты находишься здесь? Почему ты плачешь, но остаёшься здесь?

Он вытянул дрожащие руки, и на ладонях вспыхнул огонь. Натсэ напряглась, но это была не атака. В наполненных слезами глазах безумного старика плясало не то отражение, не то самостоятельное пламя. Огни факелов вытянулись к потолку.

— Почему Мортегар прилетел сюда, спасать тебя, хотя знал, что силёнок не хватит, и что ты здесь не в плену? — продолжал Мелаирим, трясясь, как в припадке. — Почему дочь рода Кенса, плюнув на все условности и предрассудки, разделила ложе не только с законным мужем, но и с тобой? Миллионы разных «почему», и на все — лишь один ответ.

Натсэ содрогнулась и отступила, когда Мелаирим поднёс ладони к лицу и стал не то умываться огнём, не то пожирать его. Пламя перетекло внутрь него, и когда он опустил руки, возглас изумления рванулся наружу, но умер, подчинившись стальной воле хозяйки.

Мелаирим вновь выглядел на свой возраст. Почернели волосы, выпрямилась спина, разгладились морщины.

— Такой вид безумия, как любовь, — произнёс он твёрдым голосом. — Мне повезло полюбить Стихию. Она лишила меня разума. И теперь мой разум принадлежит ей. Навеки.

Он развернулся и вышел. С тихим стуком камень сошёлся в одно целое — «закрылась дверь». А Натсэ всё ещё смотрела туда, где только что стоял безумный человек, раскрывший перед ней все глубины своей души. Глубины, которых там и не было вовсе.

Натсэ опустилась на краешек кровати, бросила взгляд на Маленькую Талли. Та спала, её словно бы и не коснулось всё, что происходило здесь. Спала и улыбалась во сне. Что-то ей снилось светлое и прекрасное. Девочка, судьба которой уже предсказана, и в ней места не будет детству и счастью. Богиня. Или повелительница Огня.

Сильнее, чем прежде, Натсэ почувствовала, как они близки с нею. У обеих украли детство, обеих поставили перед фактом: ты должна.

— Мы что-нибудь придумаем, — пообещала Натсэ не то ей, не то сама себе, и пожала девочке руку. Пальцы той слабо отозвались на прикосновение.

Скоро она проснётся и потребует еды. После такого роста ей нужно будет основательно подкрепиться. Ещё потребуется новая одежда.

Но пока она спала, оставалась ещё одна проблема. Ещё один вопрос, на который нужно было ответить. И Натсэ вновь почувствовала, как начинает колотиться сердце, как внутри всё сжимается.

— Кто ты? — прошептала она, прикрывая рот, чтобы огонь факела не увидел движения губ.

Тишина. То, что присутствовало здесь, наверняка не ограничилось невидимостью. Иначе Мелаирим разглядел бы огонь его души. То, что было здесь, было самим воздухом, и такая магия требовала высочайшего ранга. Или даже того, что за пределами всяких рангов.

— Мортегар? — прошептала Натсэ и задрожала не то от страха, не то от радости. Или даже от смешения их обоих.

Как же ей хотелось услышать его голос. Как хотелось попросить прощения. Упасть на колени, обнять, заплакать, позволить себе наконец-то быть слабой. Руки сами собой коснулись живота. Пока ещё ничего там нащупать было нельзя, но Натсэ привыкла чувствовать своё тело. Привыкла знать, что с ним происходит, и управлять им. И то, что она принесла с собой из родного мира Мортегара, она ощутила на следующий же день, когда лежала на больничной кровати, держа за руку Авеллу.

Не сразу получилось смириться. Она не хотела верить в то, что такое возможно. И понимала — что это было неизбежно. Привыкла полагаться во всём на магические способности Морта. Но там, в своём мире, он не был Мортом. Его звали Дима, и он даже не был магом. Просто мальчишкой, в постели которого внезапно очутилась девушка.

Она боялась. Она паниковала. Она чувствовала, что всё это неправильно. Такие, как она, не могут становиться матерями. Люди с изувеченной душой не достойны приносить в мир новую жизнь. И она ждала, что мир исправит ошибку. Ждала, что меч Кевиотеса оборвёт нить её существования. Но почему-то, зачем-то она продолжала жить и нести в себе то, чего боялась больше всего на свете.

Факел над кроватью Талли погас, эта половина комнаты погрузилась в темноту. Натсэ нахмурилась, потом поняла: тот, кто находится здесь, тоже не хочет, чтобы кто-либо что-то заметил. И не мог сказать ничего…

Почему не воспользоваться этим дурацким заклинанием с непроизносимым названием, которое позволяет обмениваться словами на расстоянии? А может, в таком состоянии заклинания попросту не работают? Натсэ никогда не обращалась в Стихию, она не знала, каково это.

Но если есть воздух, то он что-то да может.

Натсэ перевела взгляд на перегородку. По той пробежали трещины, и на пол осыпался песок.

— Ответь, — попросила Натсэ, выразительно глядя на песок. Морт? Это ты?

Несколько секунд казалось, что ничего не произойдёт. Потом песчинки поднялись в воздух и сложились в слово: «Нет».

Такого горького разочарования она не ожидала. Но разочарование было смешано с облегчением. Впрочем, тут же вернулись страх и радость. Такие вот немыслимые сочетания терзали душу.

— Белянка? — прошептала Натсэ. — Авелла?

Ответ был прежним. «Нет».

— Кто тогда? Акади? Алмосая? Денсаоли?

«Нет».

— Я не понимаю… Кто ты? Скажи.

Песок пришёл в движение, и Натсэ прочитала новое слово. Короткое и категоричное:

«Друг».