Волшебных дел мастер. Книга 1. Неофит

Глава 16

— Остался только ты, Марк, — посмотрел на меня Свят, заканчивая свой рассказ.

Я кивнул и, поразмышляв пару секунд, начал:

— Возможно, вы слышали о клане Землянских. Довольно небольшой и молодой, но весьма богатый магами — причём сильными — в последние поколения. Многие говорили, что это из-за смешения крови с китайским кланом Лань — именно из их числа был один из китайских послов в Петрограде — давно, лет сто назад. Кианг Лань, мой дед. Он встретил мою бабушку, женился на ней, обрусел и остался в России, войдя в наш род. Скандал был… выше гор, — я невольно ухмыльнулся. — Клан Лань вычеркнул его из всех своих архивов, сделав вид, что его никогда не существовало… ну и с места посла его тоже турнули. И дед, и бабушка были весьма сильными магами, под конец жизни и вовсе до магистров доросли… так что прожили долго, родили аж дюжину детей — и все они оказались магами. Такое даже в древних кланах редкость, в лучших случаях пропорция примерно пятьдесят на пятьдесят — а тут все. Разом. И в поколении их внуков этот перекос тоже сохранился, пусть и менее выраженный.

Помолчав немного в ожидании вопросов, я не дождался никакой реакции — все молчали и слушали. Что ж, ладно. Пожав плечами, я продолжил:

— Проблема клана была в том, что в основном все наши маги специализировались на боёвке. Казалось бы, что такого? Но когда началась Десятилетняя Война с Рейнской Империей, Землянские оказались той ещё занозой в заднице кайзера. Вроде бы и немного нас было, но десяток умелых и безбашенных хабилитатов во главе с парой магистров творили такую вакханалию на каждом из участков фронта, куда их перекидывали… в общем, неудивительно, что они стали одной из первоочередных целей. За любого из Землянских давали огромную награду, так что до конца войны в нашем клане не дожил практически никто. Из магов — только бабушка, дядя Джинхэй и мама. Алиса Землянская. Дядя с мамой были самыми младшими, так что не успели войти в полную силу, лишь незадолго до окончания войны успев немного в ней поучаствовать. Дядя пропал спустя пару лет — просто исчез. Ни слуху, ни духу. А спустя семь лет скончалась бабушка. От старости. Я едва успел её застать… в сознательном возрасте.

Я тяжело вздохнул. Да, если бы бабушка была жива во время того нападения… всё бы было по-другому. Попробуй, возьми магистра в собственном доме…

— А потом… ну, на уроках истории вам рассказывали, но я на всякий случай повторю ту часть, которая касается непосредственно меня. В общем, рейнцы заигрались и это ударило по всем. Лет за двадцать до войны они легализовали волколаков, позволили им спокойно жить и плодиться на своей территории, пусть и под жёстким контролем… как они думали. Потом, на войне, их использовали как пушечное мясо, затыкали все возможные прорывы — так что неудивительно, что руки русских магов, а в особенности — Землянских, оказались по локоть залиты волчьей кровью. После капитуляции кайзера и развала Империи на Франко-Германский Союз, отношение к волколакам ухудшилось — многие винили в поражении именно их… кого-то же надо было винить. А те терпели. Зализывали раны и продолжали плодиться, пользуясь послевоенной разрухой. А через десяток лет, стоило подрасти молодому поколению — ударили, одновременно и по нам, и по бывшим рейнцам — благо, ненавидели они обе стороны почти одинаково. Нас — за множество смертей среди своих, рейнцев — за презрение и за то, как волков использовали на войне. К счастью, сил на войну на два фронта у них не было, так что в Российской Империи они ограничились созданием террористических ячеек и единым ударом отмщения, — я невольно сглотнул ком в горле и глухо сказал. — Под последний попало и поместье Землянских. Нам, наверное, не повезло больше всех. Слишком мало сил осталось у клана, слишком много обид было у волков, так что на атаку те расщедрились. Большая часть остальных кланов в Звериную Ночь сумела отбиться. Мы — нет. Хорошо ещё, что в первую очередь атаковали как раз клановые поместья и государственных боевых магов, к которым были счёты. Если бы взялись за мирных жителей — крови было бы гораздо, гораздо больше… А по сравнению с Франко-Германским Союзом мы и вовсе легко отделались — и по потерям, и по результату. В конце концов, прямо в центре их земель теперь растёт опухоль Серого Легиона, и ни черта они с ним сделать не могут.

Откинув голову, я прислонился затылком к прохладной, уже практически остывшей после последнего подогрева стене, и закрыл глаза. Даже не думал, что говорить будет так… тяжело. Я никогда не давил воспоминания, и всегда помнил, как погибли мои родные… но одно дело помнить, и совсем другое — рассказывать. Может, зря я настолько открылся, и стоило ограничиться краткой и сухой версией. Может, и стоило. Что уж теперь.

Почувствовав сразу два одновременных прикосновения, открыл глаза. И невольно улыбнулся: слева мне на плечо молча положил руку Свят. Справа ко мне прислонилась Катрин, привычным движением уцепившись за мой локоть и успокаивающе поглаживая его.

Дальнейшая история пошла куда проще: всё же позитива там было в разы больше. Рассказал про второго отца, про новую семью, про обычную жизнь и школу. Закончил рассказом про поступление и свою неопределённую валентность — и увидел вздёрнутые брови ребят.

— Погоди, — уточнил Макс. — Я помню, ты говорил, что у тебя что-то непонятное там, но я не думал, что…

— Да я и сам не думал, — пожал я плечами. — Не хотел сглазить. Но пока что у меня пять Обетов и место всё ещё имеется. Думаю, на следующей неделе пойду за шестым.

— И все пятого круга? — с интересом пробасил Аррун.

— Пока да. Удачно попадаю. Но, честно говоря, даже с пятью уже тяжеловато, тем более что все нормальные варианты я уже выбрал. Есть большой соблазн взять шестым что-то слабенькое и закончить с этим, — вздохнул я. — В этом плане я теперь понимаю моего предшественника, с которым Арзамасов экспериментировал. Я потом уже на досуге вспомнил его круги, которые ректор показывал, и удивился — зачем он шестым и последним Обетом взял что-то совсем лёгкое, второго круга. Ведь если ему Арзамасов тоже всё рассказал, то он должен был осознавать, что это поломает всю цепочку. А теперь вот вполне его понимаю.

— А какие у тебя Обеты? Я помню про диету из баклажанов, — Катя слегка улыбнулась. — И застала Обет молчания. Но потом ты… да и все мы… погрузились в учёбу, так что я про три оставшихся не в курсе.

— Ну, с одним у меня почти не было выбора, — ответил я. — Целибат до брака. Он один из немногих подходящих… ммм… пассивных, скажем так. Не требующий активных действий. Учитывая недостаток времени и скудный выбор — пришлось брать.

Взглянув на слегка покрасневшие щёки девушки, я усмехнулся, но смолчал. Лёгкий флирт с её стороны было сложно не заметить даже такому толстокожему парню, как я. Увы, я не видел для нас будущего с точки зрения долгосрочных отношений — её ждал род и моральный долг ему за оплату её обучения, а я не видел себя за пределами своей родины… по крайней мере, надолго. Хотя если вспомнить пример деда с бабушкой, им это не помешало… я почувствовал, как мои щёки тоже начинают краснеть и быстро продолжил, выбросив из головы непрошеные мысли:

— С четвёртым пришлось поразмышлять. Выбор сужался всё больше, ни один из вариантов мне толком не нравился… мы с психологом по несколько часов разбирали имеющиеся варианты, в итоге всё-таки взял один из тех, которые Система предлагала ещё в самый первый раз, с сокращением времени на сон — после пары месяцев в Академии понял, что мне так и так придётся здесь регулярно недосыпать, так что пусть это хотя бы с пользой будет. Правда, из-за этого понимания пришлось его чуть ужесточать — иначе был риск, что он на круг упадёт.

— А пятый?

— Медитации, — кратко ответил я. — Утром и вечером, по полчаса. Не самая популярная у нас в стране штука, был определённый риск, что не попаду в круг, но, честно говоря, мне уже было слегка плевать. Из предложенного дерьма на выбор этот меньше всего жрал моё личное время или нервы. Пока идёт тяжело, штука очень непривычная… но зато меня после вечерних медитаций вырубает просто мгновенно. Лучше всякого снотворного.

— И что думаешь шестым брать?

— Понятия не имею, — качнул я головой. — В ближайшее время зайду к своему психологу, будем думать. Нормальных вариантов там не осталось, будем пытаться или брать что-то из кругов ниже и усложнять, или наоборот. Или я всё же плюну и возьму что-то совсем простое. Не знаю.

— Добрый… кхм… день, — я постучался и зашёл в уже хорошо знакомый кабинет. И тут же поперхнулся приветствием, увидев на месте привычного Игоря-просто-Игоря… Арзамасова. Тот откуда-то притащил роскошное кресло (как оно вообще в дверь пролезло? А, точно. Магия), и сидел за столом психолога с открытыми глазами, пялясь в пустоту — видимо, беззвучно работал с Системой. Сам Игорь скромно притулился с неестественно выпрямленной спиной на небольшом стульчике в уголке, преданно пожирая ректора глазами.

— Привет, Марк, — махнул рукой ректор. — Садись пока. Дай мне минутку, я закончу тут…

В полной тишине я сел напротив и тоже уставился на ректора. Надо признать, рост резерва сказался и на моей чувствительности — по сравнению с нашей предыдущей встречей, сила магистра чувствовалась гораздо, гораздо резче. Мне это напомнило, как я случайно оказался летом в сильный ливень на берегу Финского залива. Что-то меня тогда дёрнуло закатать штанины и войти в воду — не особо глубоко, где-то по икры, но этого хватило. Тогда я и ощутил подобную непреодолимую мощь стихии. Волны накатывают, сбивая с ног, требуются заметные усилия, чтобы просто стоять ровно, мощный влажный ветер то и дело бьёт в лицо, перехватывая дыхание…

Поняв, что я невольно задержал дыхание и сейчас, я буквально заставил себя расслабиться и перестать стискивать подлокотники.

— Тяжко? — с сочувствием уточнил Арзамасов — оказывается, он уже закончил и некоторое время рассматривал меня. — Вот поэтому я редко с первыми двумя курсами общаюсь. Чувствительности у вас уже хватает, а вот силёнок маловато. Ничего, потом станет полегче. С твоими темпами роста уже к концу первого курса сможешь относительно нормально держаться. Наверное. Ну что, поговорим?

— Отчего бы и не поговорить, — просипел я.

— Игорь, будь добр, оставь нас наедине, — Арзамасов даже не успел закончить фразу, как психолог с явным облегчением на лице пулей вылетел из кабинета. Насколько я знал, Игорь едва-едва дотягивал до неофита-мажора, так что неудивительно, что его так плющило в присутствии ректора. — Собственно, Марк… ты понимаешь, почему сегодня я здесь вместо твоего привычного консультанта?

— Догадки… имеются, — кивнул я, резко дёрнув головой. — Игорь вам передал, что мне не нравится оставшийся выбор из предложенных Обетов?

— Именно так, — магистр наклонил голову, с любопытством рассматривая меня. — А ещё сказал, что ты в сердцах упомянул в последний раз, что подумываешь взять шестым Обетом что-то совсем простое, потому что не уверен, что на большее хватит сил и времени.

— И вы хотите меня уговорить? — я попытался улыбнуться, но почему-то вверх дёрнулся лишь один уголок рта. — Чтобы не портить эксперимент?

— Уговорить и помочь, насколько это в моих силах, — кивнул ректор.

— Почему бы просто не приказать? Я не смогу вам отказать, вы же сами понимаете.

— Марк, — вздохнул Арзамасов. — Ты глупости какие-то говоришь. Даже самый неосторожный (а я, поверь мне, осторожный) маг, доживший до моих седин, не будет такого делать — и не только потому, что это не особо этично. Нет, даже если бы, чисто теоретически, я был глубоко эгоистичным человеком, я бы не стал приказывать тебе напрямую — просто потому, что это испортит наши личные отношения. Маги живут долго, память у нас хорошая, да и наш внутренний мирок довольно тесен, особенно среди сильнейших. Ты случайно задеваешь какого-нибудь неофита, даже не осознавая этого, а тот потом вырастает в магистра и, вспомнив об этом случае, ломает тебе какие-нибудь важные планы — чисто из-за застарелого негатива. И хорошо, если просто планы или карьеру ломает, а не убивает, например — сколько таких историй было за прошедшие сотни лет… и сколько ещё будет. Поэтому к юной поросли всегда относятся крайне лояльно — иначе можно такое на свою голову случайно вырастить…

— Хорошо, — я мотнул головой. — Тогда как вы хотите мне помочь?

— Хочу предложить неплохой вариант Обета, — пожал плечами Арзамасов. — Мне кажется, тебе понравится. Я сам когда-то принимал примерно такой же, и он в моём случае потянул на шестой круг, но облегчить его — вообще не проблема. В общем, слушай…

— Эээ… добрый вечер, — с лёгким смущением сказал я в пустоту, открыв тяжёлую дверь подвала.

Из-за внушительных тёмных стеллажей послышался грохот, после чего оттуда буквально выкатился пузатый краснолицый человек с всклокоченной причёской.

— Марк Землянский?

— Он самый.

— Отлично! Я как раз готовился… эээ… да, готовился к вашему приходу, — мужчина подскочил ко мне и неожиданно крепко пожал мне руку. — Редко, конечно, Дмитрий Андреевич пускает сюда кого-то с таким… хм, широким доступом. Да и вообще редко сюда студенты приходят — только если они тавров кучу накопили и хотят хорошенько потратиться, хе-хе. У вас как со временем?

— Сегодня хоть до утра, — вздохнул я. — Обет.

— Прекрасно! Что ж, тогда приступим… за мной! — мужчина энергично взмахнул рукой и рванул обратно за стеллажи.

— А… как вас зовут? — только и успел я крикнуть ему вслед, торопливо спускаясь со ступеней небольшого крылечка у входа в подвал.

— Антон! Просто Антон!

— Дежавю, — пробормотал я.

— Что?

— Ничего, ничего…

Идея Арзамасова была простой и, насколько я слышал, частенько использовалась внутри кланов. В Академии с этим было куда сложнее, но, имея на руках карт-бланш от директора…

Смысл идеи — в том, чтобы расширить выбор моих Обетов за счёт… ммм… более широкого знакомства с соблазнами мира вокруг. Условно, если я прямо сейчас возьму Обет, скажем, ограничить потребление алкоголя — он потянет от силы круг на третий, просто потому, что я его толком в жизни и не пил — так, пару раз на праздники наливали чисто символически, и всё. Не понимая, что теряю, я и чувства потери не пойму.

Вот, придётся понять.

Антон привёл меня в небольшую комнатку в дальнем углу подвала: стены, обитые тёмным, старым деревом, высокие арочные своды из грубого камня, пяток небольших квадратных столиков с диванами и барная стойка с огромной батареей бутылок за ней. Антон сноровисто встал за последнюю, ухватил было красивую бутылку кубической формы — и замер.

— Стоп… а сколько тебе лет?

— Пятнадцать… недавно исполнилось.

— И до рубежа ты ещё не дошёл, даже до первого, да?

— Не дошёл.

— Мде. Ну впрочем да, если ты это ради Обета делаешь, то ты первачок, а значит — о каком рубеже вообще речь… Нехорошо. И Дмитрий Андреевич ничего не уточнил по этому поводу, вот жеж… У тебя хоть парочка менедем есть?

— Парочка есть, — кивнул я.

— Ну, уже хоть что-то. Тогда, если не перебарщивать, то большая часть вреда нивелируется. Первые единички, они, на самом деле, уже немного пользы дают, хоть и до рубежа далеко…

— Так может, тогда не с алкоголя начнём?

— А кто сказал, что мы с него начнём? — удивился Антон. — Я тебе кофе по-ирландски хотел сделать. Просто виски совсем чуток налить. Ты кофе пил раньше?

— Пробовал, — я поморщился. — Отец его любит, но я не очень понимаю, в чём смысл. Ну, кроме бодрости.

— А бодрости он магам и не даёт, — усмехнулся мой проводник в мир соблазнов, достав из-под прилавка медную турку. — Уже после второго рубежа организм его настолько быстро нейтрализует, что его только ради вкуса и пьют. Но у тебя рубежа нет, так что тебя возьмёт нормально, особенно учитывая объемы, которые тебе придётся сейчас пить.

— Тогда тем более не понимаю, зачем оно настоящим магам.

— Ничего, сегодня попробую объяснить. Внимай, юный ученик…