Волшебных дел мастер. Книга 1. Неофит

Глава 5

Магистр пригладил усы, прикрыл глаза и начал диктовать:

— Машенька, записывай. Чистота маны — 4 балла из десяти. Объём источника — 11 с. м. е. Скорость восстановления маны — 0,05 с. м. е в час. Валентность… не определена.

— Что? — Девушка подняла голову, с недоумением уставившись на начальство.

— Именно так, — старец, кажется, получал искреннее наслаждение, глядя на вытянувшееся от удивления лицо студентки.

— Разве так бывает?

— А это ты мне скажи, — магистр с ехидством склонил голову набок. — Расширенный спецкурс по истории и механизмам действия Обетов, если мне не изменяет память. То есть тот, по которому у тебя… ну-ка… — он смерил пристальным взглядом залившуюся краской помощницу и ненадолго прикрыл глаза вновь. — … выставлены аж восемь баллов. Зря, выходит, поставили? А расскажи-ка мне, дорогуша…

Пока магистр распекал непутевую студентку, я кое-как доковылял до небольшой скамеечки, притулившейся у стены. Усевшись, потёр виски, пытаясь унять пульсирующую головную боль. Чужие слова доходили до разума с трудом, словно пробиваясь сквозь толстый слой ваты, но постепенно самочувствие приходило в норму. Относительную. По крайней мере, не приходилось прилагать титанические усилия, чтобы просто сосредоточиться на том, что вокруг говорят.

— … в общем, результаты этого модуля я тебе аннулирую, будешь пересдавать, — веско припечатал магистр. — Слишком много пробелов в знаниях.

— Х-хорошо, Дмитрий Андреевич… — студентка даже и не думала возражать. Впрочем, учитывая, что учится она уже явно не первый год, сенсорика у неё должна быть развита куда лучше, чем у меня. Так что сила магистра должна её подавлять с невероятной силой.

Стоп. Дмитрий Андреевич. Дмитрий… Я невольно сглотнул. Неужели сам Арзамасов? Я не помнил отчество ректора, но уж имя-фамилию второго по силе мага империи (после непосредственно Его Величества Бориса Второго) я знал прекрасно. Но зачем ему спускаться до таких мелочей, как приём новых студентов? Нет, наверное, всё же совпадение. Среди профессоров академии есть ещё несколько магистров, пусть и послабее Арзамасова — вполне вероятно, что кто-то из них тоже Дмитрий. С другой стороны — не думаю, что любой профессор имеет такие высокие права в управлении университетской Системой, чтобы не только смотреть чужие данные, но и аннулировать результаты уже сданных предметов. Если только это не его собственный предмет… но какова вероятность?

Ладно, стоит всё же признать реальность. Это Арзамасов. Если так подумать — это не особо что-то меняет. Я и так был к нему весьма почтителен и вежлив, буду продолжать придерживаться той же линии.

Тем временем немногочисленная приёмная комиссия перешла на обсуждение непосредственно меня, негромко переговариваясь. Студентка-Машенька продолжала заполнять какие-то бланки под мерную негромкую диктовку ректора, вставшего за её спиной. На меня пару раз поглядывали, но, видя моё состояние, не трогали. Может, и хорошо. Окончательно придя в себя, я осторожно поднялся (поморщившись от стрельнувшей в затылок боли) и подошёл ближе к столу Маши:

— Ммм… Дмитрий Андреевич…

— Да-да? — ректор с интересом посмотрел на меня.

— А можете всё же рассказать, что со мной не так?

— С вами всё прекрасно, молодой человек.

— А… валентность?

— А что с ней? — хитро прищурился магистр. Глянул на продолжающую возиться с бумажками студентку и вздохнул. — Ладно, давайте кратко вам расскажу, пока Машенька заканчивает вас оформлять. Кстати, поздравляю, вы удовлетворяете всем вступительным критериям. Как только дадите согласие на обучение — мы тут же дадим этим бумажкам ход.

— Да… я… конечно, даю, — растерянно моргнул я. — Но я думал, что принимаются во внимание ещё и физические параметры… мы не будем их проверять?

Я что, зря столько лет уделял регулярным тренировкам? Не то чтобы они мне не пригодились, конечно… но в первую очередь я занимался ради скидки на обучение, а не для того, чтобы более успешно колотить обидчиков.

— А как, вы ожидали, будет выглядеть их проверка? — приподнял брови магистр. — Что мы заставим вас сдавать нормативы, как на школьной физкультуре? Глупости какие. Система оценила в том числе и ваше физическое состояние, и все данные уже занесены в бумаги — в среднем по всем параметрам, с корректировкой на возраст, семь баллов из десяти.

Пришлось давить внезапную вспышку недовольства от внутреннего перфекциониста. Привык, блин, что в школе все оценки не меньше девятки. Ну, в худшем случае, восьмёрки. Будем честными — на что работал, то и заработал. Физическому развитию я выделял время по остаточному принципу и без особого фанатизма. Тот же Макс, даже на первый взгляд, развит более гармонично и явно получит в этом разделе минимум на балл-полтора выше.

— А стоимость обучения?

— Тысяча сто рублей в год, — Арзамасов на мгновение прикрыл глаза, сверяясь с данными. Насколько я помнил, стоимость автоматически высчитывала Система на основе какой-нибудь мудрёной формулы с разным весом у каждого из десятков параметров.

Остатки недовольства мгновенно испарились и я едва подавил расползающуюся на лице улыбку — так мало! Учитывая среднюю стоимость в полторы тысячи, я рассчитывал, что мне скостят с этой величины примерно сотню за отличные результаты выпускных экзаменов, и ещё столько же за неплохие магические (тут я мог считать лишь очень примерно, не зная точных цифр) и физические показатели. Но в итоге вышло даже лучше, чем я рассчитывал. Почти хватает даже не на два, а на три курса! Теперь ещё бы пару тысяч каким-то образом на четвёртый и пятый заработать — и вообще идеально будет.

— Вижу, вы довольны. А теперь возвращаясь к вопросу о вашей валентности… Думаю, в общих чертах об Обетах вы знаете?

Я неуверенно кивнул.

— Это… ну, добровольное самоограничение… обещание самому себе, которое даёт маг. Оно резко ускоряет развитие его дара, в основном за счёт более быстрого восстановления маны и, соответственно, более частого использования магии. Ну и чем сильнее ограничение, тем лучше оно действует, вроде это кругами называют.

— Да, примерно так, — ректор хотел было что-то добавить, но махнул рукой. — Не будем углубляться. Про круги Обетов, их дополнительное влияние на человека и прочие вещи вам расскажут на обязательных спецкурсах. Тут важно другое. Первое. Обет — это навсегда. Если принял, то соскочить уже не удастся. Если же начнёшь его часто нарушать — последуют весьма негативные… эффекты. Второе — число Обетов, которые маг может принять, жёстко ограничено. С рождения. Есть небольшая вероятность, что при долгом, планомерном развитии и отсутствии нарушений уже имеющихся Обетов, это число лет так через пятьдесят увеличится на единицу. Но не больше. Увы, у доброй половины магов этот лимит изначально равен единице.

— Да, про это я знаю. Отец маг, рассказывал вкратце, да и в школе затрагивали, пусть и мельком. Говорят, у Его Величества аж семь Обетов…

— Верно. Ну а среди магов этот лимит называют валентностью… по крайней мере, в последние годы этот термин стал очень популярен. Думаю, определённые параллели с химией проследить сможете сами.

— А мой случай тогда что означает? — я внезапно похолодел от пришедшей в голову догадки. — Неужели у меня она нулевая?

— Нет, разумеется. Хотя нулевая валентность у людей с даром изредка встречается, но это скорее патология… если так можно сказать. И, разумеется, таких магов мы принять на обучение никак не можем, каким бы хорошим потенциалом они ни обладали. Ваш же случай куда интереснее. Опять же, не будем углубляться в историю, но подобные случаи «неопределенной» валентности были зарегистрированы не раз. Только через ПАМИР за последние двести лет таких студентов прошло не меньше полусотни, а ведь заметная часть даже русских магов проходит мимо нас. А с учетом того, что методики для определения валентности мага до сих пор крайне дороги и за рубежом даже в ведущих магических академиях этот параметр определяют далеко не у всех учащихся…

Несмотря на то, что Арзамасов изначально говорил о том, что расскажет лишь кратко, спустя пару минут он и сам позабыл о своём обещании и растёкся мыслью по древу. Тем более, что Маша всё не подавала знак, что закончила с бумагами — и, насколько мне было видно, как раз из-за импровизированной лекции. Сидела, делая вид, что работает, а на самом деле внимательно слушала, как и я. Интересно же. Было, конечно, немного неловко перед ребятами, ждущими своей очереди в коридоре… но пока не настолько, чтобы прерывать магистра.

Из его слов выходило следующее: моя дальнейшая судьба и магический потенциал — находятся в моих собственных руках в куда большей степени, чем у остальных магов. У тех, конечно, тоже очень и очень многое зависело только от их стараний, но всё же были чисто физические ограничения.

Мощь применяемых заклинаний зависит от чистоты маны и объема резерва — то есть от максимального количества маны, которую ты можешь единоразово вбухать в одно-единственное заклинание. Логично? Логично.

Резерв расширяется исключительно тренировками в виде непосредственно чародейства (и, увы, наиболее эффективно он это делает именно в подростковом возрасте).

Частота чародейства зависит от скорости восстановления маны.

Скорость восстановления зависит от изначального дара, количества принятых Обетов, а также их кругов, частоты нарушений и парочки других второстепенных параметров… но самый главный фактор — именно количество Обетов.

И на этом цепочка заканчивается — как говорилось раньше, последний параметр фиксирован весьма жёстко и здесь выше головы уже особо не прыгнешь. Единственный вариант частично обойти это узкое место — компенсировать количество за счёт качества. То есть путь Ордена Аскетов. Но жить с такими самоограничениями, мягко говоря, невесело, так что большой популярностью такой путь не пользуется.

В моём же случае цепочка зависимостей, по слова ректора, чуть длиннее. Ненамного, но всё же.

— … исходя из опыта твоих предшественников, «неопределённость» твоего типа имеет природу, схожую с квантовой. Хотя если углубляться, то, конечно, физики с нами бы поспорили, — ректор окончательно раздухарился, меряя комнату шагами и энергично жестикулируя. Его помощница уже даже не скрывала интерес, развернувшись вместе со стулом и слушая разъяснения Арзамасова с огнём фанатизма в глазах. — После принятия тобой каждого нового Обета будет происходить частичное схлопывание твоей неопределённости. И дальше два варианта: либо туман неопределённости развеется целиком — и это будет значить, что твой лимит в Обетах исчерпался, либо он останется — и можно пробовать вновь.

Вклинившись в небольшую паузу, я задал крутившийся на языке вопрос:

— Гм, Дмитрий Андреевич… а чем это принципиально отличается от ситуации у обычных магов? Судя по вашим словам, вся разница только в том, что я не знаю количество своих Обетов заранее, и для меня это окажется сюрпризом, в отличие от остальных. Но это скорее минус, чем плюс, потому что, не зная своего лимита, я не могу оптимально планировать жёсткость принимаемых обетов.

— Хороший вопрос! Я как раз подходил к этому моменту. Сейчас-сейчас, мне даже интересно, заметишь ли ты…

Арзамасов повёл ладонью — и прямо в воздухе передо мной проявились сотни чёрных символов. Табличка из полусотни строк, от пола до самого потолка.

— Это — все люди с неопределённой валентностью, когда-то обучавшиеся у нас. Каждая строка — данные об одном человеке. К сожалению, нам доступна статистика только о тех, кто когда-либо обучался в ПАМИРе, но для понимания этого достаточно. Столбец с именами я убрал, тебе он не нужен. Оставшиеся столбцы — круг принятого Обета, начиная с самого первого, слева направо. Соответственно, если в столбце стоит прочерк — значит, на этом моменте лимит данного мага исчерпался. Ну, есть мысли?

Я медленно, не торопясь, просмотрел список неизвестных мне людей. Закусив губу, отошел на шаг назад. Наконец, медленно начал:

— Первое, что бросается в глаза — среднее количество Обетов. Учитывая, что в среднем, насколько я слышал, у магов их один-два… здесь я таких не вижу вообще. Человек двадцать — с четырьмя, ещё столько же — с пятью, шестеро — с тройкой, трое — с шестёркой. То есть, вероятно, при самых плохих раскладах, моя валентность будет равна как минимум трём…

— Ну не зарекайся, — хмыкнул ректор. — Выборка маловата, чтобы судить об этом с такой уверенностью. Но да, скорее всего. Что ещё?

— Ммм… — я с некоторым сомнением просмотрел список ещё раз. — А можете убрать все средние значения? Оставьте только вот эти девять — у которых по три и по шесть Обетов. Да, вот так, спасибо. А теперь верните обратно. Хм. А какое вообще максимальное значение круга у Обета?

— Теоретически возможное — десять.

— Тогда… выглядит так, будто требуется… эээ… баланс?

— Поясни, — на лице ректора начала расползаться улыбка.

— Ну, если минимальный круг — единица, а максимальный — десятка… у вот этих трёх магов с наибольшей валентностью среднее значение круга ближе всех к середине интервала. Вот, у этого — я ткнул пальцем в верхнюю строчку. — Четвёртый круг, три шестых, пятый, второй. Если выбросить отсюда последнюю двойку, после которой как раз лимит и исчерпался, то среднее значение очень близко к пяти с половиной. И у остальных двух так же, — я перевёл палец ниже. — А у этих шестерых, у кого Обетов меньше всего, ситуация ровно противоположная. Пятеро халтурщики, взяли совсем слабые Обеты низких кругов. Два, три, два. Четыре, два, два. И так далее. Шестой же… ему бы в Аскеты стоило податься. Три обета восьмого круга подряд. Что он там такое ограничивал и как с этим живёт — даже не представляю. Но зато, если моя догадка верна, своим примером он отлично показал, что иногда лучшее — враг не только хорошего, но и гораздо более… эээ… лучшего.

— Верно, — кивнул Арзамасов и небрежным движением руки заставил таблицу исчезнуть. — Именно эту теорию я, уже будучи ректором, проверял на последних двух студентах с неопределённой валентностью, которые учились здесь лет десять назад. С их согласия, разумеется. Собственно, один из людей с шестью Обетами и один из людей с тремя в этой табличке — это они и есть.

— И, видимо, хотите продолжить проверять на мне? — задумчиво потёр я подбородок.

— Если ты не против.

— Совсем нет, — я с энтузиазмом мотнул головой. — Тем более что общий принцип я уже понял. От меня потребуется что-то ещё, кроме выдерживания… эээ… баланса в Обетах?

— Пока нет. Изменения лимита обнаружит Система, как и любые другие изменения в организме. В остальном же мной движет чисто научный интерес — возможно ли превысить шесть единиц в валентности для таких как ты? И если да — то насколько? Учитывая, что семёрка — это наивысшее значение среди ныне живущих, а если брать достоверные источники, то и вглубь времён выше восьми этот показатель не поднимался… интересно, в общем, можно ли этот порог превысить… хотя навряд ли конкретно тебе это удастся… но я никуда не тороплюсь, на моём веку такие как ты попадутся ещё не раз, — ректор задумчиво поглаживал бороду, уставившись в окно и уйдя глубоко в свои мысли. Кажется, о моём присутствии он уже позабыл напрочь. — Да и времена нынче сложные… хотя когда они были простые… дополнительный магистр лет через двадцать стране будет далеко не лишним… на эмерита замахиваться было бы слишком самонадеянно, конечно… эх, мне бы хотя бы десяток таких же мальцов, глядишь хоть один, да выстрелил бы…

Я вежливо кашлянул. Ректор встрепенулся, повернул голову и, кажется, слегка смутился.

— Ммм… да. Неважно. Что тебе ещё сказать напоследок… ПАМИР держит весьма большой штат психологов, которые помогают студентам хотя бы примерно прикинуть по их личным внутренним качествам и формулировке будущего Обета, какой у него окажется круг. Тебе придётся уделить этому моменту особое внимание. Постарайся первым же Обетом попасть в квинту… ммм… в пятый круг, в общем. Четвёртый и шестой тоже подойдут, но лучше с самого начала сильно не отклоняться. Про нюансы и круги вам подробно расскажут на первом же спецкурсе.

— Понял.

— Всё, ступай. Официальный старт занятий двадцать четвертого июля, комнаты в общежитиях подготовят заранее, так что заедете в тот же день на основе уже поданных документов. Машенька, хватит греть ушки, отдай молодому человеку его документы, памятку и карту кампуса.

Получив у слегка покрасневшей и разглядывающей меня с большим любопытством секретарши все бумаги, я вышел за дверь. К моему удивлению — встретили меня только сёстры-блондиночки. Макс куда-то исчез. Поздравив меня с поступлением и хлопнув наивными голубыми глазами, Алина многословно поведала, что, оказывается, в кабинете напротив тоже есть приёмная комиссия — и Макс ушёл именно туда. Причём, если судить по их смущённому виду и осторожным формулировкам, про комиссию они узнали совершенно случайно, чересчур громко рассказывая Максу очередную историю (бедняга мужественно терпел и внимал). В итоге на шум выглянула раздражённая женщина, одёрнула их, попросив говорить потише, после чего забрала счастливого (предполагаю) Макса с собой.

— Ясно, — я проводил взглядом Лизу, нырнувшую в дверь, из которой я только вышел. С некоторым сомнением посмотрел на её сестру, пытаясь решить, не пора ли как можно вежливее распрощаться и уйти домой. Пока не поздно. — А давно Макс ушел?

— Минут десять, не больше.

— Ладно, — я закинул в рюкзак все документы, кроме толстенной (сотня страниц, не меньше) белоснежной брошюры. Ничего лишнего, одна-единственная строчка простеньким шрифтом на обложке: «ПАМИР. Памятка для студента».

— Ой, а что это? — тут же подвинулась ближе Алина, с любопытством заглядывая мне через плечо.

Я тяжело вздохнул. Ожидание будет долгим.