Волшебных дел мастер. Книга 1. Неофит

Глава 4

— Привет.

Не то чтобы я специально собирался подкрадываться к пареньку. Просто так получилось. Он как раз засмотрелся на объявление на очередной двери, а я… у меня оказались какие-то откровенно неудачные подошвы на ботинках, которые скользили на этом чёртовом полированном полу. Приходилось ставить ногу осторожно, чтобы не поскользнуться — и мои шаги, и без того негромкие, стали практически беззвучны. В итоге моё приближение оказалось для собеседника откровенным сюрпризом, но понял я это только когда парень дёрнулся от неожиданности после моего приветствия. Но вместо того, чтобы вскрикнуть, он плавно и чётко перенёс вес тела на одну ногу и крутнулся вокруг своей оси, слегка присев и подняв руки перед собой в какой-то незнакомой стойке.

Спустя мгновение до паренька дошло, что нападать на него никто не собирается, он опустил руки и смущённо кашлянул:

— Извини. Рефлексы.

Я лишь вздёрнул брови в удивлении. Я-то думал, что это мне не повезло заполучить в школе небольшую паранойю… а тут меня с такой лёгкостью переплюнули. Готовность атаковать при любом подозрительном движении и звуке, отточенные движения человека, занимающегося единоборствами долго и упорно… и, как подсказывала мне интуиция, применяющего их далеко не только на тренировках. Стойка мне была не знакома, но я и не был специалистом — большую часть моих знаний в этой сфере мне передал отец лично, вдолбив в меня и братьев основы в виде десятка основных стоек и отдельных приёмов, которые преподавали в имперской гвардии. Точнее, преподавали там куда больше, и эта школа даже имела какое-то официальное название… но большая её часть была нацелена на нанесение противнику увечий, и эту часть отец нам преподавать отказался наотрез. Мол, если интересно — вступайте в гвардию или, на худой конец, в обычную армию — там тоже можно найти военные части, в которых преподают этот стиль.

— Это ты извини, — я виновато улыбнулся. — Не думал, что я настолько бесшумный. Собственно, чего я подошёл… ты ведь тоже абитуриент?

— Ага, — собеседник тряхнул копной чёрных, кудрявых волос, и протянул руку. — Максимилиан Летов. Можно просто Макс.

— Марк Землянский, — я с некоторым облегчением пожал руку. — Летов… что-то знакомое…

— Небольшой клан на Дальнем Востоке, — пожал плечами Макс. — Ничего особенного, на весь клан едва пяток магов наскребётся, да и те силой не блещут. К счастью, у меня потенциал повыше, вот и отправили покорять столицу. А то пришлось бы учиться на месте… о качестве образования при таких раскладах говорить не приходится.

— Ясно, — я прищёлкнул пальцами. — Кажется, вспомнил. У меня отец гвардеец, у него вроде сослуживец с вашей фамилией был. Хотя, скорее всего, это просто совпадение.

— Да нет, — Макс ухмыльнулся. — Если это тот, о ком я думаю, то, возможно, это мой двоюродный дядя. Собственно, как раз один из вышеупомянутой пятёрки магов. Тоже в ПАМИРе учился, теперь вот контракт отрабатывает…

Покивав, я вполуха выслушал краткий рассказ Макса о дядюшке, и вернул разговор в нужное русло:

— Кстати, ты уже понял, куда нам надо идти?

— Неа, — покачал головой тот. — Хотел закончить круг по холлу, прочитать все таблички на дверях — и, если ничего подходящего не найдётся, спросить у кого-нибудь.

— Звучит логично. Пойдём.

Дверей в холле хватало, но большая их часть имела на себе лишь номера без каких-либо дополнительных опознавательных знаков. Вероятно, аудитории… или кабинеты. Наконец, завершив круг, мы остановились возле двери с номером 117 — она отличалась от остальных тем, что к ней кнопкой был прикреплён лист бумаги, на котором крупным, резким почерком было написано:

«Человек, гуляющий под дождём без зонта, не намочил волос. Почему?»

— Не знаешь ответа, случаем? — покосился на меня Макс. — У меня в голове что-то крутится, но не могу вспомнить.

— Знаю. Известная загадка. Потому что человек был лысый, — хмыкнул я.

— Что, опять⁈ — стоило мне произнести последнее слово, как за дверью раздался горестный вопль, после чего оттуда пулей вылетел высокий, худой… и лысый, как коленка, мужчина лет сорока на вид. Расстёгнутая рубашка навыпуск, мятые брюки… я, конечно, слышал, что в ПАМИРе весьма лояльны к внешнему виду, но не настолько же? В гимназии нас бы за такой внешний вид точно выпороли.

Мужчина, тем временем, посмотрев на бумажку, с усталым стоном сорвал её с двери.

— Ну, Саня, шутник хренов… Абитура? — обратил он взгляд на нас.

— Да, — хором ответили мы. — Не подскажете, куда…

— Пойдём, провожу, — хмуро сказал мужчина и зашагал налево от кабинета, к одной из лестниц. — Хм…

Он резко свернул к главному входу, в который ровно в этот момент зашли две молодые девушки. Симпатичные блондиночки, на вид чуть старше нас с Максом. А ещё, судя по всему, сёстры. Большие, слегка оттопыренные уши бросались в глаза у обеих, да и в лицах было явное сходство. Наш проводник прошёл мимо них, не останавливаясь, и бросил на ходу:

— Поступающие? За мной.

Девушки, переглянувшись, тут же сориентировались и пристроились за нами, о чём-то тихо шушукаясь на ходу. Получившейся небольшой цепочкой мы поднялись по лестнице на второй этаж, прошлись по балкону и нырнули вглубь левого крыла. Небольшой коридор, поворот — и мы остановились в тупичке с одной-единственной дверью — настолько девственно-чистой, даже без номера, что у нас у всех возник в голове один и тот же логичный вопрос. А если бы мы решили искать приёмную комиссию… или что бы там за этой дверью ни было… самостоятельно, то как в таком случае мы хотя бы теоретически могли понять, что эта дверь — нужная?

Наш проводник, наткнувшись на наши вопросительные взгляды, лишь пожал плечами, слегка улыбнувшись:

— Считайте это старой традицией, одной из многих. Абитуриент должен самостоятельно найти своих проверяющих. Ну или хотя бы просто додуматься спросить дорогу. Вам ещё повезло, что конкретно эта традиция уже помаленьку отмирает… и что вы наткнулись именно на меня. Некоторые специально к этому дню готовят зашифрованные загадки или даже целые карты здания — разумеется, не простые, а тоже с каким-нибудь шифром… или вовсе неправильные. А уж лет сто назад поиски проводили по всей территории квартала, с размахом, и зачастую одного дня для этого не хватало, — на последних словах он задумчиво пригладил густую бородку с пробивающейся сединой. — Собственно, частично из-за этого и давали изначально целых две недели на поступление. Последнее время таких весельчаков немного, но всё ещё встречаются. Вчера вот парочка ребят умудрилась из-за подобной шутки выйти в наш закрытый квартал и почти час блуждала по нему, пока выданные им ориентиры не вывели их на абсолютно пустую набережную и до бедняг не дошло, что их жестоко обманули. Хорошо ещё, что в опасные места вроде полигонов их попросту не пускали.

— А…

— Некогда мне, — махнул рукой мужчина, явно осознавший, что на него сейчас обрушится град вопросов. — В дверь стучитесь и заходите по одному.

— Скажите хотя бы как вас зовут! — внезапно заговорила одна из девушек — чуть более высокая, чем сестра, и с длинной чёлкой, спадающей на глаза.

— Антон Валерьевич Кондратьев, замдекана факультета хемодинамики, хабилитат-медиокр, — он поочерёдно нас осмотрел и, внезапно, весело подмигнул нам с Максом. — И да, привыкайте помаленьку к тому, что для вас ответ на загадку, — Антон Валерьевич вытащил из кармана скомканную бумажку и помахал ей, — «потому что человек был магом».

Тихо хихикнув под нос, он повернулся и быстрым шагом устремился прочь. Мы же молча уставились в удаляющуюся спину, слегка ошарашенные его словами.

— Хабилитат-медиокр, — тихо сказал Макс. — И над ним кто-то рискует подшучивать?

— Ну, в этом болотце имеются лягушки и побольше, — с долей сомнения протянул я. — Ректор вот магистр, да и среди профессоров парочка есть. А уж примерно равных ему хабилитатов — десяток, не меньше.

— Ну так они же все… ну… в годах? — неуверенно ответил Макс. — Степенные, почтенные люди. Делать им больше нечего, что ли?

— А про какую загадку он говорил? — внезапно подала голос одна из девушек, та, что с чёлкой.

Мы вкратце рассказали про обстоятельства нашей встречи с профессором. Заодно и познакомились. Девушки действительно оказались сёстрами-двойняшками, родом из семьи обычного купца Ушакова. Алина (повыше и с чёлкой) и Елизавета (чуть пониже и с весьма выдающейся грудью). Быстро разговорившись, они зачем-то вывалили на нас кучу информации о себе, которую мы из вежливости выслушали, пытаясь поймать хотя бы мгновение тишины, чтобы вклиниться и закончить не особо интересный разговор. Бесполезно. Стоило одной замолчать, чтобы перевести дыхание — тут же подключалась вторая. Мы узнали и про их результаты экзаменов (ничего особенного, всё весьма средне), и про то, что учиться они будут по контракту с государством (ничего удивительного, мелкий купец даже обучение одной дочки потянул бы с большим трудом и дырой в собственном бюджете, а уж о двух и речи не идёт), и про то, как им плохо жилось в школе, так, что пришлось уйти на домашнее обучение — и как это было тяжело (ха, счастливицы, давайте, расскажите мне про тяжесть).

Наконец, Макс не выдержал и прервал очередной не особо интересный рассказ Алины, подняв ладонь и как можно мягче сказав:

— Давайте вернёмся к тому, зачем мы сюда пришли. Поступление.

Алина смущённо замолкла и, переглянувшись с сестрой, кивнула.

— Антон Валерьевич говорил заходить по одному. Кто хочет первым?

Секунда растерянного молчания — и я поднял руку. Никогда не любил ждать неизвестно чего — и, когда был выбор, на всех экзаменах шёл сдавать в первых рядах.

— Давайте я.

Получив подтверждающие (и, кажется, с толикой облегчения) кивки, я шагнул к двери и легонько стукнул по толстому лакированному дереву костяшками. Хм, как-то совсем тихо вышло. Я занёс кулак, чтобы стукнуть посильнее, но из-за двери вдруг донесся женский голос:

— Заходите.

Распахнув дверь (мои новые знакомые тут же столпились, вытягивая головы, чтобы посмотреть, что их ждёт), я шагнул внутрь. Ну, неплохо. Просторный кабинет был залит солнцем из двух больших окон, но при этом в нём царила приятная прохлада — где-то на грани слышимости гудел скрытый, судя по всему, в смежной комнате, кондиционер. Прямо возле входа за столом сидела и читала книжку пышная брюнетка буквально на пару лет старше меня — наверное, студентка, взявшая подработку на лето. В глубине кабинета стоял ещё один стол, за которым разбирался с бумагами весьма колоритный широкоплечий старец. Не старик, не старичок — именно старец, по-другому не назвать. Ухоженная борода, завитая в аккуратную толстую косу, такие же пышные усы, длинные волосы до плеч — и всё это абсолютно седое, оттенка благородного серебра, без единого проблеска былого цвета. Острый взгляд ярко-зелёных глаз, прямая — ни капли старческой кривизны, — осанка, небрежно расстёгнутая белая рубашка с закатанными до локтей рукавами. Увидев меня, этот старец встал — и оказалось, что он выше меня чуть ли не на две головы. Я, конечно, ростом никогда не отличался, но, чёрт возьми, этот человек смахивал на олицетворение былинного богатыря, который умудрился дожить до наших дней. Такая же плещущая через край мощь, такое же ощущение… хм…

Я внезапно понял, что часть образа бескрайней силы идёт не только от того, как этот старец выглядит, но и от моей не особо развитой чувствительности к магии. Учитывая, что от того же Кондратьева я ничего подобного не почувствовал, а он целый хабилитат… вывод тут только один.

— Здравствуйте, магистр, — я с уважением склонил голову.

— Почувствовал, — это был не вопрос, это было утверждение. Голос богатыря был ему под стать — глубокий, рокочущий, словно эхо в горных ущельях. — Машенька, поставь ему в личное дело пометку о хорошей сенсорике.

Девушка, отложившая книгу, взяла протянутые мной документы и, вытащив пустой бланк, начала быстро его заполнять — ручка так и летала по листу, выводя ровные строчки символов.

— Подойди, — приказал старец. — Встань сюда.

Преодолев лёгкую робость, я шагнул вперёд, встав на небольшой — едва метр в диаметре — каменный диск, едва возвышающийся над полом и, кажется, частично вмурованный прямо в него.

— Знаешь, что это?

— Артефакт проверки? — с долей сомнения предположил я. Тот, которым меня проверяли в детстве, выглядел иначе, но мало ли.

— В каком-то роде, но не совсем, — собеседник обошёл меня кругом, то и дело щёлкая пальцами и языком. Каждый щёлчок при этом заставлял меня ёжиться от ощущения прокатывающихся рядом волн силы. Да, на проверку это совершенно не похоже, там столько маны не требуется. — Ты знаешь, чем знаменит ПАМИР? Чем он выделяется даже среди схожих иностранных академий?

— Системой, — с долей неуверенности ответил я. — Вроде бы она есть и в других заведениях, но не такая всеобъемлющая.

— Потому что они лишь жалкие подражатели, — кивнул старец. — Ну и, будем честными, Пётр Четвёртый, создавший её, был гением. А учитывая его силу… силу одного из немногих эмеритов в человеческой истории… ждать следующего совпадения таких качеств в одном и том же человеке можно ещё очень и очень долго. Собственно, имея такой инструмент, грех заморачиваться и использовать обычные артефакты для глубокой проверки.

— Вы…

— Подключаю тебя к общей информационной Системе ПАМИРа, верно. Если подойдёшь под наши требования — так и оставим до начала учебного года, не придётся заморачиваться с повторным подключением. Если не подойдёшь — тут же на месте тебя и отключим, благо, это гораздо проще.

— А…

— А сейчас помолчи чуток, пожалуйста.

Я послушно заткнулся. Когда тебя о чём-то просит такой человек, подсознание автоматически воспринимает это, как приказ. Такой эффект довольно известен в магическом сообществе — по мере развития дара, растёт и чувствительность к магии в целом, и эта новое чувство встраивается в привычное мировосприятие. К примеру, если твоё зрение чётко говорит тебе о том, что человек напротив сильнее и опаснее тебя — ты невольно будешь принимать это во внимание в разговоре с ним. То же самое и с магией, только в несколько раз сильнее. Если твоя сенсорика говорит, что перед тобой стоит человек сильнее тебя в магическом плане — твоя внутренняя обезьяна сжимается в страхе и почтении. Это далеко не абсолютный эффект, он сильно зависит от твоей личной чувствительности, от разницы в рангах, да и банально от силы воли. Действительно волевой человек может пытаться игнорировать эффект даже при самых неудачных раскладах — если он адепт с хорошей чувствительностью и разговаривает с эмеритом, например. Только вот подсознание при этом обмануть не удастся. Поэтому данный эффект в любом случае приходится принимать во внимание. Большинству обычных магов он зачастую портит жизнь… а тем, кто силён — жизнь, наоборот, упрощает.

Собственно, бытует распространённое мнение, что именно из-за этого эффекта во главе государств стоят лишь самые сильные маги, а не всякие слабосилки (простые люди в этом рассуждении и вовсе выносятся за скобки). А ещё — что из-за него же почти все государства в нынешнем мире весьма авторитарны и имеют чёткую вертикаль власти. Немногочисленные демократии и республики обычно трансформировались обратно в империи после первого же достаточно сильного мага, решившего пойти в политику. Или исчезали под натиском соседей.

Немного хаоса во внутреннее устройство империй добавляют разве что кланы или их аналоги, имеющиеся практически везде… но, по факту, они мало на что влияют за пределами своих основных ролей — питомника и источника более сильных, чем в среднем, магов, и политического противовеса на крайний случай. Поодиночке они относительно слабы, но, если глава государства окажется совсем не годным или сумасшедшим, и если все кланы объединятся — то по силе они сравняются и с императорским кланом, и с регулярной армией, которая ему подчинена. Ну а там уж как пойдёт. Может и гражданская война начаться, как в Британском Доминионе сотню лет назад, а могут и полюбовно договориться с соратниками императора за его спиной — как четыреста лет назад непосредственно у нас. Ивана Безумного тогда прирезали почти сразу (объединёнными усилиями десятка магистров и ценой разрушения трети Москвы), а вот дальше уже пошли торги и почти два года безвластия, Смуты и напряжённых переговоров, результатом которых стала смена основной династии на боковую линию, немного вольностей, которыми кланы пользуются до сих пор… и Соборный Договор между высокими сторонами на случай повторения подобной ситуации.

К счастью, последний не пригодился за эти столетия ни разу. Но все новые кланы, приходящие на место старых, исправно к нему присоединялись.

— Готово, — вырвал меня из раздумий голос магистра. — Так, давай-ка глянем, что тут у нас. Хм… неплохо. А тут… ого! Не зря я сегодня решил развеяться и в комиссии посидеть, ой не зря…

С одной стороны, мне крайне хотелось узнать — что же там такое, что сумело вызвать «ого» у целого магистра. С другой… стоило мне моргнуть — перед глазами начинали плясать дрожащие строчки текста, вызывая нехилую тошноту и головокружение. Инстинктивно я опустился на корточки и дотронулся рукой до пола, чтобы мир перестал дёргаться в разные стороны. В этот момент магистр, стоявший всё это время с закрытыми глазами, закончил читать… что бы там ни было. Стоило ему открыть глаза, как он наткнулся взглядом на мою бледную, покрытую испариной физиономию, и тут же взмахнул рукой:

— Эк тебя скрючило. Обычно куда легче переносят. Сейчас…

Тошнота резко исчезла. Я кое-как поднялся на ноги и осторожно моргнул. Строчки исчезли. Совсем.

— Я временно отключил тебе отображение общего каталога, — пояснил магистр. — На полчаса. За это время Система к тебе окончательно притрётся, и побочные эффекты при очередном взаимодействии исчезнут. А теперь давай-ка пройдёмся по результатам твоей проверки.