Волшебных дел мастер. Книга 1. Неофит

Глава 28

— Это ещё что? — с лёгким удивлением уточнил Макс, глядя на небольшой рулон плотной чёрной ткани, который нам с гордостью продемонстрировала Вика.

Я невольно обвёл взглядом остальных товарищей, собравшихся в комнате Кехман. Примерно такое же недоумение было написано на лице Арруна. А вот остальные… остальные знали. И если незнание Арруна не было особо удивительным — в артефакторике берендеи сильно отставали от всех соседей, то вот Макс… странно, конечно. Артефакт, принесённый Кехман, был не из самых редких. Видимо, Дальний Восток в некоторых отношениях — тот ещё медвежий угол. Даже в больших городах.

— Это «Проекция прошлого», — повернулся к Максу Свят. — Парный артефакт-передатчик оставляют в нужном месте, он некоторое время записывает всё, что происходит в той стороне, куда его направили. Потом эту запись можно просмотреть при помощи второй части, в виде вот этого рулона. Качество сильно зависит от производителя, но я видел некоторые картины, которые… ну… будто вот в окно смотришь. Настолько реальные…

На последних словах Свят вдруг покраснел, а я тихо хмыкнул. Ну да, добрая треть этих записей довольно… фривольного содержания.

— Да, — кивнула Вика. — У меня род специализируется в том числе и на этих артефактах. И недавно отцу пришел интересный заказ. С самого верха. На максимально качественное изображение и необычные условия — нужно было сделать… ммм… мгновенную передачу изображения, как в крепах. И запись. И чтобы можно было получившийся результат скопировать много раз. В общем, сложно, дорого, но интересно. Но при этом никаких ограничений по секретности: отец даже специально уточнял, не требуется ли сохранять полученную информацию в тайне — и ему сказали, что это всё равно тайной недолго останется, так что смысла нет.

— И он прислал тебе копию?

— Да. Сказал «это важно, посмотри». Я посмотрела. И это действительно важно. Думаю, уже сегодня будет в газетах, а копии вот этой записи разойдутся по всем верхушкам кланов… ну и в принципе, по рукам важных людей. С учетом этого я подумала — ничего страшного, если я покажу это вам. Особенно тебе, Марк.

Переглянувшись с товарищами, я лишь недоумевающе пожал плечами. Особенно мне?

— Смотрите.

Вика расправила рулон, закрепив его в особой рамке и, шевельнув пальцами, отправила в него простенькое заклинание-активатор. Что-то из информационной магии, я пока до неё добраться не успел.

Чёрная ткань резко раскрасилась тысячами цветов, отображая картину незнакомой местности с высоты птичьего полёта — видимо, артефакт-передатчик держал в руках разведчик… или отдельный летающий артефакт… или какое-нибудь дрессированное магическое существо… в целом, вариантов было много, но я не стал долго об этом раздумывать.

Внизу простиралась тёмная равнина с редкими пятнами зелени — несмотря на конец марта, снег уже сошёл, и местами сквозь прогретую солнечными лучами землю уже начала пробиваться трава. На горизонте был виден большой город — приземистый, практически без высоток, и простирающийся повсюду, куда дотягивался взгляд. Там же, почти на пределе видимости, блестела лента какой-то речушки, протекающей сквозь неизвестный городок.

— Европа? — негромко пробормотал Генрих.

— Эльзас-Лотарингия.

— То есть…

Договорить Генрих не успел. Посреди города начали беззвучно вырастать грибы взрывов — с тусклыми, тёмно-серыми ножками, но с наливающимися яростным оранжевым пламенем прожилками, ещё больше разбухающими в районе шляпок. Кажущиеся игрушечными на такой дальности, но если прикинуть их размеры по сравнению с окружающими домами и деревьями — просто исполинские. Один, второй, третий… Пятый. Дальнейшего мы увидеть не успели — первая взрывная волна добралась до артефакта-передатчика, картинка резко завертелась, вызывая головокружение, а потом и вовсе пропала.

В комнате повисло ошарашенное молчание. Первой его решилась нарушить Катрин:

— Что это? — в лёгком шоке спросила шведка.

— Ядерные взрывы, — хрипло ответил я, с трудом разлепив отчего-то пересохшие губы. — Кайзер захотел решить проблему Серого Легиона кардинально. Но… почему он решился? Я думал, после Непальского инцидента все большие игроки договорились не использовать ядерную магию…

— Не использовать против людей, — поправила меня Вика, деланно осторожными движениями снимая ткань артефакта с рамки. Поймала мой вопросительный взгляд и пояснила. — Я тоже не знала этого нюанса и тоже задала этот вопрос отцу. Оказывается, именно Кайзер продавил эту формулировку три года назад. Видимо, уже тогда готовился к чему-то подобному.

— Понял, — я рассеянно кивнул, всё ещё погружённый в свои мысли. Да, подобного рода операции планируются сильно заранее… — А почему ты сказала, что это надо показать «особенно мне»?

Кехман внезапно замялась. Наконец, осторожно сказала:

— Ну, твой клан, он же сильно пострадал от серых… Я думала, тебе это принесёт какое-то… удовлетворение, может быть.

Я огляделся. Макс и Свят, кажется, вполне разделяли мнение Вики — по крайней мере, на лицах у них было написано понимание и одобрение. Катрин со мной взглядами встречаться не стала — как и всегда, впрочем. Аррун был явно до сих пор под впечатлением от продемонстрированной мощи, и разговор почти не слушал — смотрел в пустоту, о чём-то раздумывая. Генрих, кажется, был единственным, кто был не особо доволен формулировкой, едва заметно поморщившись. Да уж. Я тяжело вздохнул, подбирая слова, чтобы случайно не обидеть девушку. В конце концов, она же от чистого сердца это всё…

— Вик, я не получаю удовлетворение от того, что наблюдаю за чьими-то смертями. Тем более — за смертями невин… — я осёкся и тут же поправился. — … гражданских. Это был мирный город, не военная база, там была куча женщин и детей. Волколаков, да, но не комбатантов. Я бы с радостью в будущем поднабрался силёнок и устроил на поле боя мясорубку для их бойцов и магов, это было бы для меня более чем достаточной местью. Резать же женщин и детей… нет, это не моё. Не хочу опускаться до их уровня.

— Но это…

— Дай договорить, — я успокаивающе поднял ладонь. — Это не значит, что я как-то особо огорчился от всего этого. Нет, вовсе нет. Напомню, что мой клан вырезан не только мохнатыми лапами волков, но и вполне себе людскими руками рейнцев. Так что любви я не испытываю ни к одной из сторон. И весьма рад тому факту, что люди Кайзера вновь сцепились с волками. Пусть грызут друг друга — нам же лучше.

— С ядерной-то магией Легиону зубы выбьют быстро, особо он огрызаться не сможет, — фыркнул Свят.

— Не согласен, — вдруг заспорил Макс. — Ядерка — не панацея. Более того, я почти уверен, что больше ударов не будет… ну, может, парочка, если волки сильно подставятся.

— Почему это? — заинтересовался я.

— А смысл? Волколаки — прирождённые диверсанты и партизаны, да ещё и половина наглухо отбитая и с пофигистичным отношением к смерти. Думаю, и к радиации куда более устойчивые, чем люди. Они не будут копать окопы в чистом поле — скорее прорвут оцепление и будут скрываться малыми группами повсюду, включая территорию Союза, помаленьку воюя из подполья и живя грабежами и подножным кормом. И после окончания основной фазы операции Кайзеру придётся все эти группы отлавливать, как тараканов. Месяцами, а то и годами. Если у него нет каких-нибудь неординарных методов, конечно. Потому что, чтобы избежать подобного, надо было утюжить весь регион сразу и под ноль, а не вот так вот слегка — пять взрывов всего лишь.

— Шесть, — поправила его Вика. — Последний был чуть позже, когда артефакт уже сломался.

— Ну шесть, — пожал плечами Макс. — Всё равно ни о чём. Они особо в городах не концентрируются, там весь Легион — это, считай, одна огромная деревня, перемежающаяся небольшими кусочками равнины и леса.

— Так может, они сейчас продолжают утюжить, откуда тебе знать?

— Не продолжают, — фыркнул Макс. — Я одно время этой темой интересовался, уж очень меня в школе ядерная физика захватила… так что кое-что знаю. А что не знаю — могу додумать. Знаете, почему в той же Академии нет курсов по ядерной магии? Не из-за секретности, а потому что смысла нет. Маны эти заклинания жрут столько, что такое под силу только магистрам — причём не только-только доковылявшим до миноров, а посильнее, уже к медиокрам ближе. И мало того — нужен ещё и определённый талант, который тоже не у всякого имеется — но искать его всё равно имеет смысл только у магистров. Я, например, не знаю, сколько ядерных магов есть у нашей Империи, но практически уверен, что это число даже не двузначное. А у Кайзера — вы и сами видели. Шесть взрывов — шесть магистров, опустошивших свой резерв практически до дна.

Я прищёлкнул пальцами, подхватив мысль Макса:

— А чтобы магистру восстановить свой резерв с нуля, обычно нужно не меньше пары-тройки дней. В лучшем случае — около суток, если там не старые пердуны, доковылявшие до этого ранга к концу жизни, а относительно молодые таланты с кучей жёстких Обетов. Там, конечно, и другие маги есть, и они тоже свою лепту внесут в уничтожение, но не такую существенную. А за сутки остатки волколаков уже рассеются и удары наносить будет не по кому.

— Именно, — удовлетворённо кивнул парень, тряхнув кудрями.

— То есть, по вашему, зря он это делает? — задумчиво спросила Катрин.

— Ну, не то чтобы зря, — неуверенно пожал плечами Макс. — Я же не знаю, какие там у Кайзера планы и возможности. Как по мне, он просто наживую вскрывает гнойник на теле Союза. Да, они толком друг друга не трогали последние годы, не считая стычек на границе. Теперь станет хуже, эхо от всего этого будет ему аукаться ещё черт знает сколько, на чистую победу там можно даже не надеяться — все границы перекрыть не получится. Сколько бы он туда обычных войск ни подтянул, кто-то да вырвется. А учитывая, что волки, пусть и скрываясь, живут практически везде, какие-никакие связи в Союзе они имеют, помощь от собратьев получат, и ловить их потом, ожесточённых, будет тяжко. Но с другой стороны, просто ждать и смотреть, как волки набирают силу — тоже дело сомнительное. Рожают и растут они быстрее, чем люди, пусть и ненамного. Всё же оборотни не совсем…

На последних словах Макс вдруг осёкся и посмотрел на Арруна. Я проследил за его взглядом и тоже смутился. Да, как-то мы слегка разогнались, обсуждая оборотней в присутствии одного из них. Все, конечно, разграничивали берендеев и волколаков — уж слишком разными были эти расы, — но определённые родственные черты прослеживались. А тут на глазах Арруна, по сути, творится полноценный геноцид его дальних родственников. Конечно, извести волков под корень было невозможно — пытались, и не раз, но они в плане живучести не уступали каким-нибудь тараканам, искусно выживая и адаптируясь хоть в дикой природе, хоть среди людей. Но всё же ядерную магию для таких целей применили впервые.

Ну и Вика тоже хороша — с таким энтузиазмом показывать эту картину берендею.

— Аррун, извини, — кашлянул Макс.

— А? Вы что-то говорили? — наш большой мохнатый друг, кажется, прослушал вообще всю разгоревшуюся дискуссию. — Это самое… задумался. Впечатляющая картина. У Прайда такой магии нет.

— В смысле? Ты не знал о существовании…

— Да нет, знал, конечно, — бесхитростно почесал в затылке Аррун. — Просто не видел никогда, и не интересовался. Слишком далеко от моих интересов. А насчёт волчар не беспокойтесь — у меня к ним особой любви нет. Волколаки и берендеи настолько же близки, как волколаки и люди, особенно в культурном и… эээ… иных духовных планах. С людьми у Прайда в таких вещах куда больше общего.

Слегка расслабившись, мы вновь погрузились в обсуждение увиденного, постепенно перейдя на более близкие и непосредственно затрагивающие нас темы. Например, на войну, в которую вступила Российская Империя. Причины, ранее непонятные, стали теперь кристально ясны. Тут как бы и дурак поймёт — хотя дипломатические отношения между странами и были последнее время вполне ровными, но стоило бывшим рейнцам так неосторожно подставиться, как Борис Второй просто не смог не припомнить соседям былое и не оттяпать у них кусок. Скорее всего, где-нибудь на относительном юге, вдоль Дуная и Чёрного моря. Тёплых и плодородных земель у Империи пусть и хватало, но не то чтобы их было в избытке. В избытке были разве что среднеазиатские засушливые степи и пустыни, но пользы от них…

Надолго в общежитии мы задерживаться не стали. Спустя полчаса пересудов, резко спохватившись, разбежались кто куда — всё-таки лекции лишь сдвинули, отменять большинство из них никто не собирался.

Апрель принёс в Петроград непрерывные дожди и суету. Последняя к дождям непосредственного отношения не имела, разумеется. Война будоражила умы военных и магов, переобувшийся в прыжке Патриарх будоражил умы своей паствы, резко сменив свою риторику на прямо противоположную, прекратившаяся с Союзом торговля будоражила экономику… в общем, будоражилось всё и вся. К счастью, все виды бурления понемногу стихали — выйдя на пик к началу апреля, они постепенно пошли на спад. Люди привыкали, логистика перестраивалась, да и отсутствие крупных новостей играло свою роль.

Вести с запада, действительно, поутихли — первоначальные победные реляции сменились сначала менее восторженными, а потом и вовсе, довольно унылыми и однообразными новостями. Из-за отсутствия сопротивления Император умудрился проглотить чересчур большой кусок и теперь лихорадочно пытался его прожевать и не подавиться. Пройдясь бодрым маршем практически до Босфора, русская армия вышла к границе с греками. Но буквально спустя пару дней подоспели освободившиеся дивизии Кайзера, причём в заметно усиленной конфигурации — судя по всему, рейнцы поставили под ружьё всех своих магов, включая древних стариков и студентов. Получив чувствительный удар, русские войска слегка отхлынули, утёрли кровавую юшку, после чего, набычившись, встали намертво.

Фронт замер в хрупком равновесии. Кайзер торопливо отлавливал волколаков-партизан, бросив на это дело чуть ли не треть своей армии, пытаясь как можно быстрее разобраться с этой проблемой. Иронично, но тем же самым занимался и Борис Второй, только уже на захваченных территориях Валахии и Болгарии — пусть население там было не сильно патриотичным, а коренные жители немцев с франками и вовсе недолюбливали… но всё же хватало и энтузиастов, по мелочи пакостивших в тылу, и реваншистов, жаждущих возрождения полноценной Рейнской Империи. Последние пакостили уже по-крупному.

Поскольку крупных сражений не было, студенты Академии несмело перешёптывались, надеясь на возвращение части преподавателей и открытие заблокированных модулей. Увы, это были весьма наивные мечты. При захвате территорий сильные маги требовались не меньше, чем при простых битвах лоб в лоб. Артефакторы — для обустройства защитных и сигнальных контуров на оборонных рубежах. Сциентисты — для поиска диверсантов и партизан. Целители и вовсе никогда лишними не были. Кинетики могли рыть траншеи и разгребать завалы, хемодинамики — трансформировать из подвернувшейся органики, воздуха и воды горючее и простейшие рационы в виде белково-углеводных смесей. Последние я и сам пару раз пробовал, когда в семье возникала напряжёнка с деньгами. На вкус гадость редкостная, но зато дешёво и сердито, особенно для бедноты или для солдат на чужой земле, где логистику нормально выстроить ещё не успели.

Разве что термокрионики скучали, но чистых магов этого профиля было не так уж и много: обычно даже специалисты в этой сфере совмещали её с чем-нибудь ещё, как минимум с кинетикой. Так что памирские преподаватели продолжали куковать в далёких краях.

Суетным выдался апрель и для меня.

Не в плане учёбы — там всё было по старому. Тренировался, наращивал резерв, осваивал новые заклинания и курсы. Незаметно пролетел первый модуль магозоологии и начался второй, где к нашей группе присоединился ещё один паренёк с третьего курса — пухленький и конопатый Георгий со странной фамилией Счастье. Провалился на экзамене после второго модуля и пришёл проходить его повторно.

С артефакторикой тоже всё было по плану — ближе к маю я должен был, наконец, добить последний модуль сопромата и приступить к её освоению.

Куда больше суеты было вне учёбы. Во-первых — у меня закончились тавры на подзарядку браслета. Кое-как наскрёб на очередной заряд в конце марта — и всё. Следующий платёж, по примерным прикидкам, я мог осилить только к середине мая. И то — если идеально готовиться и сдавать все модули на девятки-десятки. Пришлось вздохнуть, закатать губу и переключиться на обычные тренировки, без дополнительного сопротивления. Времени на это сразу стало уходить в разы больше — пару часов в сутки приходилось стабильно уделять физическим нагрузкам, с болью в сердце отрывая эти часы от более полезных или интересных дел… от отдыха, например.

Во-вторых, я наконец подошёл к первому рубежу. С одной стороны — прекрасно, куда раньше, чем я рассчитывал. С другой — каждый рубеж сопровождался качественной перестройкой организма, которая растягивалась на некоторое время и никак не могла обойтись без побочных эффектов. Особенно ярко эта проблема как раз проявлялась на первом рубеже — тело банально не было к такому привычно. Ничего принципиально сложного, но долго, неприятно и неудобно.

Поэтому половину апреля я страдал — стоило импакту перевалить за отметку в двадцать пять менедем, как внутри начал постепенно разгораться пожар. Две недели я ходил на пары как в тумане — со стабильной лихорадкой и температурой в тридцать восемь. Меня бросало из жара в холод, приступы тошноты сменялись периодами адского голода, всплески энергии — апатией. Три раза в день я заходил в медпункт — для планового осмотра целителями и чтобы принять специальные пищевые добавки, давно подобранные для наиболее лёгкого прохождения каждого из рубежей. Без них мой организм вскоре начал бы требовать чего-нибудь странного — например, грызть мел или облизывать ржавые железные поручни.

По вечерам я заодно просил целителей сбить температуру. Пусть слишком часто это делать не рекомендовалось, но раз в день — можно было. Иначе мне было банально сложно уснуть.

Учиться и выполнять Обеты в таких условиях было, конечно, тем ещё испытанием. Но в целом — посильно. Сдачу экзаменов по сложным модулям я просто отложил на недельку-другую, пока не приду в себя, а рутинная учёба давалась более-менее сносно. Неделю поста я тоже отложил на конец месяца — во время перестройки организма ограничения в еде были не просто неудобны, но могли даже навредить. Хотя у меня они были не сильно критичными, но, посоветовавшись с целителями, рисковать я всё же не стал.

Куда большей проблемой был Обет, связанный с физической активностью — мало того, что приходилось экономить заряд браслета и держать его чисто в «диагностическом» режиме, так ещё и время тренировок приходилось подгадывать под всплески энергии, которые были абсолютно непредсказуемы как в своём появлении, так и в своей длительности.

В итоге, плюнув на все приличия, стал ходить на учёбу в абсолютно неформальной спортивной одежде — тонкие штаны, майка и толстовка, которую я перед тренировкой закидывал в рюкзак. Непривычно… но удобно. Почувствовав прилив сил на перемене, можно было, не теряя времени, выйти из корпуса, пробежаться до стадиона, чтобы повисеть на турниках или намотать пару кругов, после чего тут же вернуться к учёбе.

Ну а то, что я возвращался слегка пропотевший… так я и без того потел как проклятый из-за лихорадки. Причём заметно более неприятно и запашисто — видимо, перестройка организма влияла в том числе и на это. Чтобы не отпугивать запахом людей и не мыться по десять раз на дню, пришлось быстро освоить целый комплекс заклинаний — очистка тела, дезинфекция, «экспресс-стирка» и сушка одежды… от последних двух одежда быстро приходила в негодность, но тут уж не до экономии.

Закончилось это всё резко, в один день. Просто в какой-то момент я проснулся — и понял, что в кои-то веки я спал спокойным сном, а не с цветастыми кошмарами из-за лихорадки. Спала температура, исчезла апатия, а тело налилось какой-то необычайной силой. Последнее — скорее на контрасте с моим предыдущим состоянием. Всё же первый рубеж — это не столько про силу, сколько про устранение отдельных несовершенств организма и его общие улучшения.

Ухмыльнувшись, я с наслаждением потянулся, после чего, плюнув на утреннюю медитацию и привычный моцион, переоделся и рванул на улицу. Хотелось проверить изменения в организме.

А медитация подождёт.