Волшебных дел мастер. Книга 1. Неофит

Глава 27

Всю следующую неделю, несмотря на наши попытки что-либо разузнать, не было слышно никаких новостей — что, на самом деле, было даже подозрительно. Да, Академия — заведение довольно закрытое. Даже, можно сказать, режимное. Но контакты с внешним миром имелись, и во множестве: регулярно выходившие наружу старшекурсники (не говоря уж об аспирантах и преподавателях с полной свободой в этом плане), почта и телефон, старые выпускники, имеющие возможность и после выпуска посещать ПАМИР и регулярно этим правом пользующиеся — проведать молодую поросль, бывших преподавателей… хотя гораздо чаще, конечно, по рабочим делам. Всё же Академия, помимо обучения молодых магов, выполняла и множество иных функций. В основном — научно-исследовательского плана. Зверинец тот же…

Были и более редкие способы связаться с внешним миром — артефакты связи, например. «Крепкие узы», как перевели их название после того, как новинку сотню лет назад привезли из далёкой Индии, или «крепы», как их стали называть после того, как изобретение пошло в серию.

С одной стороны — сложные и дорогие настолько, что среди студентов их имели либо отпрыски богатых родов, которым их давали на экстренный случай, либо редкие артефакторы с выпускных курсов (потому как артефакторики тут было мало, требовалось ещё и в ветку сциентизма хорошенько так углубиться, а эти два направления совмещали не так уж часто), либо их клиенты. С другой — крепы были в чём-то удобнее, чем телефон и телеграф — портативные, защищённые от возможной прослушки… ну, в общем-то, на этом плюсы исчерпывались, но и этого было более чем достаточно, чтобы эти артефакты заняли свою нишу. Игрушки для богачей, аристократии и сильных магов (что, чаще всего, одно и то же), плюс средство экстренной связи. Остальные минусы, вроде огромных затрат маны и не особо большого радиуса действия — в среднем, километров сорок, — лишь подчёркивали «премиальность» этих артефактов.

В общем, способов связаться с внешним миром было более чем достаточно, чтобы при малейших важных событиях по местному, не такому уж большому, социуму начинали расходиться круги слухов. А учитывая, чьи дети здесь учились, и к какой информации могли иметь доступ их родственники… В общем, к слухам в ПАМИРе стоило прислушиваться. Пусть они и заметно искажались в процессе путешествия из ушей в уши.

И, как я уже сказал, за неделю я не услышал ни единого полезного слуха. Даже Вика разводила руками. Какие-то не особо вразумительные байки имелись — про то, что церковники чуть ли не войной на императора пошли, и улицы Петрограда, мол, знатно окропились кровью… но все эти слухи пошли после изначальных событий, а там мы лично были свидетелями того, как всё было на самом деле. После же — как отрезало.

Это напрягало, но не так уж сильно. Так, зудело что-то на заднем плане. Времени на то, чтобы раздумывать о чём-то, на что мы всё равно не можем повлиять, особо не было. Учёбу и тренировки никто не отменял. Особенно для нас, как для незаметно выделившихся лидеров курса. Надо было держать планку.

Вообще, к весне наш курс окончательно «расслоился».

Были десятка три однозначных лидеров, плотно обустроившихся на первых строчках в рейтингах (чаще всего — одновременно в двух-трёх) и соревнующихся исключительно между собой и старшекурсниками — пропасть между последним из «лидеров» и первым из следующей группы постоянно росла.

Вторая группа, так же отделённая от следующей определённым «пробелом» в рейтинге, включала в себя около полусотни человек. В первую очередь, достаточно талантливых, но недостаточно усердных. Во вторую — не слишком талантливых, но крайне усердных, вроде того же Генриха.

Следом шла довольно аморфная, но плотно идущая в своих показателях друг за другом масса из нескольких сотен оставшихся сокурсников — там, если постараться, тоже можно было найти определённые границы и подгруппы, но довольно эфемерные и постоянно изменяющиеся. Здесь один ученик, решивший слегка расслабиться и устроить себе отдых, вполне мог за неделю передышки рухнуть на добрую сотню позиций вниз. В группах выше такое было немыслимо — в худшем случае он бы опустился на дно своего «слоя», но не дальше. Слишком высок был отрыв. Здесь же… примерно одинаковые таланты (один-два Обета, пятый-седьмой круги), примерно одинаковое усердие в тренировках (не ленивые, но и не выжимающие из себя всё возможное) — и, соответственно, примерно одинаковые показатели. Типичные середнячки, будущие адепты, с мечтой стать децитурами. Как Катрин.

Ну и замыкала эту процессию уже постепенно оформляющаяся группа аутсайдеров. Человек сорок, не больше, но с довольно характерными признаками. Либо один Обет относительно низкого круга — пусть с единичкой в валентности никто не брал себе Обет ниже пятого, но случаи бывают разные. Система ошиблась, или студент решил понадеяться на удачу и получил на круг ниже, чем рассчитывал. Либо один Обет высокого — хотя могло быть и два, и три, но высокого круга обычно был лишь один. У таких студентов проблемой был как раз-таки высокий круг. Переоценили свои возможности — и не смогли выполнять Обет полноценно и на регулярной основе. А невыполнение Обета бьёт… да по всему бьёт. Сильнее всего, конечно, по чистоте маны — три-четыре балла даже от нечастых нарушений потерять можно легчайше, а восстанавливать потом задолбаешься. И по скорости восстановления бьёт — причём не только по «вкладу» от конкретно этого Обета, но и, косвенно, по остальным, даже если другие ты выполняешь качественно и без нареканий. И по импакту — вплоть даже до отката эффектов назад. И по объему резерва — начинает расти медленнее, а то и вовсе перестаёт это делать. Хорошо хоть не уменьшается. Даже физические проявления есть — вроде лёгкой слабости, тошноты и тумана в голове.

Так что, как ни странно, но заметную часть аутсайдеров составляли люди с вполне неплохими изначальными вводными — валентность вплоть до тройки, а то и четвёрки. Но один-единственный Обет, который у них не получалось выполнять, умудрялся отбрасывать их в самый конец рейтинга по всем показателям. Впрочем, насколько я знал, рано или поздно, большинство всё же преодолевали свои сложности — и зачастую умудрялись спустя год-другой нагнать лидеров курса. Тут главное не потерять слишком много времени.

Такое распределение было абсолютно нормально. Оно повторялось из года в год без особых изменений. Но в случае нашего курса была и ещё одна группа, из одного-единственного человека. Меня.

Потому как на первые места во всех трёх субрейтингах пока что не мог претендовать больше никто.

После того, как я плотно взялся за дуэли, единственный мой «провисающий» рейтинг выправился — и я ракетой взлетел на сотню с лишним позиций вверх, обогнав и Свята, и Макса, и Арруна. В учебном разогнавшиеся лидеры вроде Кехман начинали помаленьку сокращать разрыв, но всё же в ближайший месяц-два угрозы слететь с пьедестала я не видел. В ОСС… там вообще без шансов. По чистой силе позади остались уже и почти все второкурсники, кроме их собственных лидеров, и даже часть третьего курса, из самых отстающих. Семь Обетов… нет, я понимал, что это та ещё сила, но только сейчас начал понимать — насколько. Девяносто пять из ста магов имели три Обета или меньше — то есть восстанавливались и развивались минимум в два раза медленнее.

Чистота маны: 7/10

Объем источника: 242,8 с. м. е.

Обеты: 7/7 [доступно для расширенного просмотра]

Эффект Обетов: 21 менедем

Скорость восстановления маны: 12,03 с. м. е/час

Дуэльный рейтинг: 2201 место

Учебный рейтинг: 2140 место (688 кредитов)

ОСС: 15,9

Рейтинг ОСС: 1978 место

Личный баланс: 252 тавра

Неожиданным, но приятным бонусом оказался повышенный импакт Обетов — по моим прикидкам, к текущему моменту у меня должно было быть единиц так 17–18, но Система показывала аж 21 единицу накопленных менедем. Чтобы разузнать, в чём дело, пришлось несколько дней рыться в библиотеке, причем точного и ясного ответа я так и не получил. Выходило так, что свою роль играла целая совокупность факторов — и неплохая наследственность, и отсутствие нарушений, и то, что Обеты довольно «молодые» и пока что дают чуть больше импакта, чем должны были бы, исходя из формул. Обычно этим «чуть-чуть» пренебрегают, но если «чуть-чуть» умножается аж на семь…

В любом случае, это временный бонус. Думаю, уже к лету, максимум — к осени, он помаленьку исчезнет.

— Тишина.

Тихий, проникновенный голос малознакомого молодого мужчины заполнил поточную аудиторию, где собрался весь наш курс. Я с недоумением почесал бровь, разглядывая холодное узкое лицо с тёмными, почти чёрными глазами и такими же смоляными волосами. Почти все и без того молчали, ожидая, пока мужчина скажет, ради чего тут всех собрали. Лишь единицы о чём-то негромко переговаривались. Теперь замолкли и они.

Мужчина же не спешил говорить что-то дальше, задумчиво оглядывая всех нас. Представляться он также не спешил.

Я прищурился, шевельнув губами — и над всеми сокурсниками в аудитории вспыхнула скомпонованная в табличку краткая информация о них: имена, фамилии, места в рейтингах… Довольно забавный, но не слишком полезный системный бонус, перепавший мне за столь раннее покорение второй тысячи в рейтинге ОСС. Действительно скрытые вещи такой взгляд всё равно не показывал, а условное место в рейтинге можно было найти и руками — просто это заняло бы заметно больше времени. Но в целом — удобно. Включив краткой командой этот режим, я перевёл взгляд на мужчину и невольно хмыкнул.

Валерий Арзамасов

И. о. заведующего кафедрой информационной артефакторики

Децитур-медиокр

Дуэльный рейтинг: −14 место

ОСС: доступ закрыт

Арзамасов. Брат? Сын? По возрасту подходит под оба варианта, пожалуй. Даже под внука подходит, пусть и со скрипом. Если судить по лицу — то скорее всё же внук, племянник, или ещё более дальний родственник. Уж больно черты непохожие. Но куда больше меня заинтересовала вторая строчка. Временный заведующий кафедрой? Всего лишь децитур-медиокр, который даже в дуэльном рейтинге не смог достаточно глубоко «уйти в минус»? С его рабочим профилем оно не особо удивительно, конечно, но всё же. Что за странные дела? Учитывая, что почти все завкафы, которых я помню, были минимум хабилитатами, а конкретно этой кафедрой заведовал, кажется… ммм… хабилитат-медиокр Лаврентьев? И кто додумался посадить децитура на такую должность? Не кумовство же это, в самом деле…

— Меня зовут Валерий Михайлович, — прервал мои мысли мужчина. — Я здесь для того, чтобы вкратце описать вам… ситуацию.

Ситуацию? На лицах окружающих начало проступать отчетливое недоумение. А у некоторых — мрачная готовность к дурным вестям. Эти быстрее всех поняли, что, пусть и не экстренное, но внеплановое собрание всех учеников навряд ли сулит что-то хорошее. Учитывая, что нас заранее уведомили через Систему, подвинули и даже перенесли на другие дни часть занятий… причём вообще у всех… и что аналогичные собрания проходят ровно в это же время у всех остальных курсов и даже у аспирантов… это должно быть что-то ОЧЕНЬ важное. Учитывая трепетное отношение ПАМИРа к учёбе, чтобы пойти на такие массовые изменения расписания — требовалось что-то из ряда вон.

— Наша империя вступила в войну с Франко-Германским Союзом, — спокойно продолжил мужчина.

— Что⁈

Я невольно повернул голову к Максу, сидевшему рядом и не удержавшему удивленное восклицание. Впрочем, он был такой не один, так что его невежливый вскрик потонул в поднявшемся вокруг гуле.

— Тишина.

Холодный голос остудил всех. Хотя… я невольно хмыкнул. Нет, не голос остудил — это Арзамасов-младший, не особо заморачиваясь, воздействовал на всех вокруг, погасив громкость их голосов до минимума. Вон, парочка девчонок передо мной разевают рты, как рыбы, пытаясь продолжить дискуссию, но друг друга не слышат.

— В связи с тем, что сильные маги требуются на фронте, часть преподавателей Академии, включая ректора, сегодня ночью покинула её стены, чтобы отдать свой долг Империи. Разумеется, это повлияло на ваше расписание. Частично ушедших заменят их коллеги, включая аспирантов. Но, увы, опыт и знания некоторых преподавателей откровенно незаменимы, поэтому часть курсов с этого момента будут недоступны вплоть до их возвращения. Изменения уже внесены в Систему, на общем древе недоступные модули выделены серым, — Валерий Михайлович негромко хмыкнул. — Впрочем, большая их часть относятся к крайне профильным областям, до которых большинство из вас доберётся лишь спустя полгода-год. Но на всякий случай, конечно, стоит предупредить. Вопросы?

Едва заметно шевельнув пальцами, Арзамасов снял своё заклинание тишины и кивнул одному из взметнувших свои руки студентов. Тот вскочил, притягивая к себе взгляды. Я тоже пригляделся — по-своему. Пусть лицо знакомое, но запомнить имена всех сокурсников я до сих пор так и не смог. Хм… Илья Крылов, сто восьмидесятое место в рейтинге ОСС курса. Классический середнячок.

— Что, если я хочу пойти добровольцем? — нервно сжимая кулаки, выкрикнул Илья. Судя по пробивающейся ненависти в голосе — счёты к бывшей Рейнской империи у него личные. Но оно и неудивительно — последняя война с ней оставила множество не до конца заживших шрамов.

— Армия всегда рада добровольцам, особенно магам, — пожал плечами мужчина. — Но полноценный академотпуск, особенно для первокурсников, мы будем рассматривать индивидуально. С вашими текущими силами вы будете там малополезны. Дорастите хотя бы до неофита-медиокра, молодой человек.

— Но…

— Скажу вам по секрету… хотя это такой себе секрет, в ближайшие дни все узнают. Пока что к границе отправлена лишь часть дивизий с сильнейшими магами в качестве поддержки. Император надеется справиться ограниченными силами. Поэтому даже если вы не внемлете моему совету, заберёте документы и рванёте в военкомат — скорее всего, в ближайшие месяцы вы на фронт не попадёте. А то и вовсе не попадёте. Поэтому подождите пару месяцев, посмотрите на развитие событий, подкопите сил и знаний… и если война всё ещё будет идти, то делайте, что хотите.

Крылов хмуро кивнул и сел обратно. Не уверен, что Арзамасов смог его убедить, но заронить зерно сомнения, кажется, сумел.

Интересная, кстати, оговорка — «особенно для первокурсников»… То есть, к старшим курсам, если там найдутся горячие головы, отношение будет куда лояльнее? Впрочем, логика в этом есть. Там и адепты, и даже децитуры среди выпускников попадаются… да и знаний у них явно побольше будет. Тем временем, Валерий Михайлович с неизменным холодным лицом продолжал отвечать на вопросы: кто-то пытался выведать информацию о начавшейся войне («не знаю», «это секретная информация», «для вас это не имеет значения»), кто-то уже залез в своё учебное древо и уточнял технические нюансы по поводу ставших недоступными модулей (на эти вопросы Арзамасов отвечал с куда большей охотой). Не удержался от вопроса и я.

Валерий Михайлович лишь пожал плечами в ответ.

— На вашем месте я бы не рассчитывал на частичный возврат платы за обучение из-за временной невозможности пройти по желаемой ветке. Форс-мажор, сами понимаете. Если конфликт затянется, а новых преподавателей для недоступных модулей не найдётся, то ПАМИР, вероятно, рассмотрит те или иные… гм… компенсации. Но сейчас не могу сказать ничего конкретного по вашему вопросу.

Я лишь недовольно дёрнул щекой и молча кивнул, усаживаясь на своё место. Ну а что? Во-первых, недоступность части модулей, действительно, касается лишь верхушки учебного рейтинга, да и то не всей. Но меня — касается. Потому как больше всего недоступных модулей было в ветках хемодинамики, целительства и… артефакторики. А я уже почти доковылял до последней, до первого, вводного модуля осталось совсем немного. И если конфликт продлится дольше пары месяцев, то уже скоро я наткнусь на парочку важных, но недоступных ответвлений.

Ну а во-вторых, денежный вопрос продолжал стоять довольно остро. Полновесных рублей я пока так и не начал зарабатывать. Тавры… с ними было чуть лучше, но и они утекали быстрее, чем я успевал получать за учёбу — чёртов браслет продолжал сосать из меня деньги на подзарядку.

Спустя ещё минут пять вопросы, наконец, иссякли. Гомонящая толпа студентов вывалилась из аудитории. На выходе же меня перехватила, таинственно сверкая глазами, Вика:

— Марк, есть кое-что интересное. У тебя как со временем?

— До обеда свободен, — пожал я плечами. — А что там такое?

— Сюрприз, — криво усмехнулась девушка. — Мне родные утром прислали, я буквально перед этим собранием смогла забрать. Там такое… такое… В общем, ищем всех наших и идём в общагу. Это надо всем увидеть.

Я удивлённо вскинул бровь, но кивнул, оглядываясь и пытаясь выловить взглядом товарищей в бурлящем людском потоке.

Что же там такое могли прислать родные Кехман, что она пришла в такое… взбудораженное состояние?