Волшебных дел мастер. Книга 1. Неофит

Глава 3

— … да там много кто будет… — высокий, смутно знакомый голос заставил меня ускориться и невольно задуматься, откуда я его помню. Из школы, что ли?

— Насть, тебе докучают эти два товарища? — подойдя, осведомился я. — Может, им следует пройти… гм… мне помочь пройти… — я осёкся и скомкал окончание фразы. Черт, опять! Увы, подобное косноязычие на меня временами нападает, когда я волнуюсь. И это уже послужило поводом для неисчислимого количества шуток и пары кличек, которые я пронёс с собой сквозь всю школу.

— О, это же наш Похабник, — тут же обернулся и озвучил одну из упомянутых кличек загорелый долговязый парень с короткой стрижкой. — Привет-привет. Опять язык заплетается?

— Привет, Игорь, — хмуро кивнул я однокласснику, слегка расслабившись. Отношения с Кузнецовым у нас никогда не ладились, но в горячую фазу конфликт переходил буквально пару раз. Границу между лёгкими насмешками, на которые я плевал с высокой колокольни, и между оскорблениями, за которые можно было и по морде получить, он обычно чуял прекрасно. В отличие от многих других.

Моя школьная жизнь перестала быть сахаром примерно после класса шестого, когда я второй раз «перескочил через ступеньку». Если с первым переводом ещё можно было как-то отбрехаться, то после второго мой магический дар секретом быть перестал окончательно: кроме потенциальных магов, таким ускоренным обучением практически никто не занимался. В итоге с одноклассниками (и школой в целом) моё общение складывалось откровенно так себе. Кому-то не нравилось, что мальчишка на пару лет младше учится бок о бок, и при этом не то что не отстаёт, а и вовсе — опережает их. Кто-то отчаянно завидовал магическому таланту — как ни крути, но магов в обществе ничтожный процент, и даже плохонький волшебник сумеет устроиться в жизни куда лучше большинства простого люда. Кто-то участвовал в травле просто за компанию, из-за мерзкого характера — раз уж изгой в классе определился, то зачем искать причины? Да и иных, пусть и менее весомых поводов хватало — от слегка раскосых глаз, доставшихся от дедушки-китайца, до того факта, что я бывший клановый, который родился с золотой ложкой во рту.

В общем, шансы на нормальную жизнь в школе у меня были невелики.

Драк я никогда не боялся, а приёмный отец сумел ещё в детстве поставить мне неплохой удар. Так что спираль конфликта быстро начала раскручиваться — за неделю я умудрился намять бока аж десятку обидчиков, украсив их физиономии живописными фингалами. Сам, конечно, тоже без синяков не обошёлся, но большую их часть я оперативно свёл сырой магией (пусть и слил на это весь невеликий запас маны), так что как минимум внешне выглядел как огурчик. Мой демонстративно свежий вид после драк лишь подлил масла в огонь.

Спустя некоторый период затишья меня попробовали взять толпой. К счастью или нет, но резерв на тот момент успел уже восстановиться. С одной стороны, я избежал участи быть битым. С другой… неоформленный всплеск в момент опасности с проскочившей мыслью «против такой кучи надо стать быстрее» оказался вполне рабочим, пусть период ускорения и длился считанные секунды. И за это время я успел намотанной на кулак бляхой ремня выбить добрый десяток зубов и сломать двум обидчикам руки. И себе заодно. Потому что энергия удара зависит от квадрата скорости, сила действия равна противодействию, а я идиот и укрепить себе кости не додумался. Впрочем, всё равно одновременно на два воздействия мне бы попросту не хватило энергии.

После этой драки отцу пришлось платить магам-целителям, чтобы сломанный в десятке мест кулак излечился нормально и быстро. Это было стыдно, но ожидаемо. Куда более неожиданным и стыдным оказалось то, что за лечение моих жертв также заплатил отец. А после меня ждала долгая лекция от него про то, что будущий маг должен быть умнее и ответственнее окружающих. И розги. Сначала дома, а потом и в школе. Утешало лишь то, что директор в ситуации разобрался и порку прописали всем участникам драки поровну (и даже тем, кто знал о надвигающемся событии, но не сообщил учителям, тоже досталось).

После этого конфликт затих почти на год — мой тяжёлый кулак и покрасневшие от наказаний задницы слегка охладили пыл даже самых отъявленных забияк. А потом я вновь перескочил через класс, попал в окружение тех, кто про меня знал лишь по слухам — и всё началось с нуля. С одной стороны, стало труднее — разница в возрасте и физической силе возросла ещё больше. В части стычек приходилось попросту удирать, чтобы не быть откровенно избитым или же не сорваться на применение магии и последующие травмы у соперников. С другой стороны, стало проще. Пусть моё саморазвитие в магическом плане было крайне ограничено, но всё же крохотный резерв помаленьку рос, позволяя сводить синяки и шишки, да и в драках, несмотря на лекцию отца, я начал всё активнее пользоваться магией. Исподволь, незаметно, по чуть-чуть… на большее меня и не хватало. Сделать чуть тяжелее удар, немного ускорить собственное восприятие, едва заметно толкнуть телекинезом ногу противника, чтобы он оступился и потерял равновесие… Заодно учился бить так, чтобы не наносить особых травм — перед отцом за тот случай было стыдно до сих пор. Целители стоят дорого.

Ну а потом становилось легче с каждым годом. Рос я — и становился сильнее, быстрее, опытнее; росли мои противники — и становились спокойнее, переключая внимание с чересчур зубастого изгоя на учёбу и девушек. Последний год и вовсе прошёл практически бескровно — все усиленно готовились к экзаменам. Я тоже слегка расслабился за это время, но по привычке продолжал держаться настороже — слишком глубоко в меня въелась за это время паранойя. Ну а сейчас, заметив хотя бы намёк на опасность — пусть не для себя, а для сестры, — я даже почувствовал лёгкое облегчение, что эта паранойя оправдалась… и сам себе удивился. Неужели мне так не хватало драк? Никогда бы не подумал.

Второй участник разговора, тем временем, тоже отвернулся от Насти и смерил меня взглядом. Пониже Игоря, широкоплечий, крепко сбитый и абсолютно мне незнакомый. Явно не из нашей школы.

— Что за малец, Игорян? — лениво поинтересовался он.

— Одноклассник мой, — хмыкнул тот. — Марк, но после одного случая все его зовут Похабником. Марк, это Федя. Он из духовной семинарии, той, что на юге, имени святого Александра.

— Как-то он совсем молодо для нашего возраста выглядит, — с лёгким удивлением на лице протянул мне руку Федя. — Мало каши ел?

— Так он маг, — легкомысленно пожал плечами Кузнецов. — На три года младше нас.

Лицо Феди, уже практически пожавшего мне ладонь, резко заледенело. Семинарист резко отдёрнул руку, словно я был ядовитой гадюкой, и демонстративно засунул её обратно в карман брюк. Я лишь вздохнул, сделал едва заметный шажок назад и слегка напрягся, готовый в любой момент отшвырнуть гимнастёрку и освободить импровизированный кастет (а я-то, наивный, успел подумать, что он мне не пригодится). Впрочем, будущий священник, презрительно посмотрев на меня, и сам шагнул назад, ухватил Игоря за плечо и молча потянул за собой.

— Ты чего? — удивлённо посмотрел тот.

— Ничего, — процедил сквозь зубы Фёдор. — Не хочу даже рядом стоять рядом с этим дьявольским отродьем. Пошли.

Игорь, с недоумением хмыкнув, махнул мне рукой:

— Ладно, Похабник, давай. Глядишь, ещё свидимся, — после чего, пристроившись к зашагавшему прочь Фёдору, обратился к нему. — Странный ты. Уже сколько лет как ваши согласились, что магия не является порождением Сатаны, да и вообще, у вас даже среди священников людей с даром хватает…

— Это другое! — раздражённый бас семинариста был слышен даже отсюда. — Они посвящают всю свою жизнь тому, чтобы перековать дар Божий, избавить его от греховных примесей…

Дальнейших слов я не разобрал — собеседники удалились уже слишком далеко. Повернувшись к Насте, я уселся рядом с ней, с наслаждением вытянул ноги и выдохнул:

— Ну и хорошо, что сами свалили. Чего хотели-то?

— Звали отпраздновать экзамены, — фыркнула сестра. — Очень настойчиво. То, что завтра химию сдавать, и лично мне это куда важнее сегодняшней истории, для них аргументом, почему-то, не являлось.

— А ты что, с ними общаешься? — удивлённо приподнял я бровь. Мы с Настей учились в разных школах, так что круг общих знакомых у нас был весьма узок.

— Игоря немного знаю, он двоюродный брат моей подруги, — пожала плечами та. — Таааак… а это что?

Я скосил глаза на гимнастёрку, сползшую с расслабленной руки и обнажившую намотанный на кулак ремень, и смущённо кашлянул. Быстро размотал, вернул его на положенное место и буркнул:

— Ну а что? Мало ли. У тебя лицо напряжённое было. Вдруг хулиганы?

— Мне иногда кажется, что ты дрался в школе куда чаще, чем рассказывал, — с явным неодобрением покачала головой сестра.

Я демонстративно промолчал. В общем-то, и правда, о большей части эпизодов я не распространялся — всё равно все причастные по негласной мальчишеской договорённости молчали, как партизаны. Но примерно четверть драк скрыть от семьи не удавалось — либо из-за того, что спалились перед учителями, либо из-за того, что мана для сведения синяков и ушибов была потрачена на иные цели и ещё не успела восстановиться. Да и в последних случаях я обычно просто констатировал сам факт драки, не распространяясь об её причинах, участниках и последствиях. Потому что… ну а зачем? Я же сам себя уважать перестану, если за меня придёт Семён или отец заступаться… хотя последний навряд ли так поступил бы. А вот Семён мог. Он к младшим большую часть времени относился крайне пофигистично, но при малейшей угрозе семье у него просто срывало крышу. Спасибо, видел я, как он одного чересчур настойчивого ухажёра Настиного в отбивную превратил.

Берсерк, мухоморов обожравшийся — и тот более адекватен, как по мне.

Следующие экзамены пролетели незаметно. И пусть полновесную десятку я смог выбить лишь на любимой биологии, но и на остальных в грязь лицом не ударил. А следующие две недели до начала июля я не находил себе места, скитаясь в одиночестве по летнему Петрограду. Работы по дому было немного, учебники опротивели, особых друзей в школе и вне её у меня так и не появилось, так что после завтрака и выматывающей физической тренировки я принимал душ и уходил из дома до самого вечера. Семён и отец пропадали на работе, младшие наслаждались каникулами и общением с друзьями, а Настя, так же, как и я, нервничала перед поступлением и снимала стресс утренним бегом и тем, что полировала дом до стерильной чистоты. Собственно, поэтому работы по дому толком и не было — даже когда я предлагал помочь, сестра лишь мотала головой, выгоняя из дома, чтобы не мешал.

На выпускной я не пошёл — сомнительное мероприятие, да и откровенно не хотелось смотреть на опротивевшие рожи одноклассников. Забежал на следующий день после празднования, забрал аттестат, поблагодарил и немного пообщался с учителями — по крайней мере, с теми, кто действительно являлись таковыми, а не просто исполняли номер или тешили какие-то внутренние комплексы при помощи учеников. Последних было немного, но они были. А первые… хоть какие-то светлые кусочки памяти от школы остались.

Ну да ладно. Этот этап закончен. Если чему меня и научила жизнь — так это не зацикливаться на прошлом. Помнить о нём следует крепко, но сожалеть, вспоминать и думать «ах, если бы я вот здесь поступил иначе» — не надо. Извлеки урок, запомни людей, которые помогли или, наоборот, ополчились на тебя — и ступай дальше.

Экзамены в ПАМИР, если их так можно было назвать, начинались первого июля и длились в течение двух недель. Здесь, в отличие от большинства других университетов, не было ограничения на количество мест — брали всех, кто подходил под хотя бы минимальные критерии. Но, несмотря на это, большая часть желающих ломилась сдать их как можно раньше, в первый же день — это мне поведал отец на основе собственного опыта, и не верить ему причин не имелось. Ещё один небольшой всплеск был, наоборот, в день последний — среди абитуриентов упорно ходил не имеющий никаких доказательств, но крайне стойкий предрассудок, что в последний день приёмная комиссия более благосклонна и лояльна. Поэтому те, кто в критерии ПАМИРа втискивался с большим скрипом, старались прийти именно в последний день.

Имея на руках эти вводные, в университет я поехал на третий день. Можно было и ещё денёк-другой выждать, но уже никакого терпения не хватало. Чрезмерную толкучку и очереди первого дня избежал — и ладно.

Да и, как ни крути, но поток людей в ПАМИР откровенно небольшой, относительно некоторых других вузов. В год в Российской Империи достигает моего возраста примерно сотен пять-шесть магов. Где-то треть из них сразу уходит обучаться в частном порядке — в кланах, в ордене Аскетов, в Церкви. Несколько десятков от стези мага отказываются. Ещё где-то сотня отсеивается, не сумев пройти под минимальные критерии ПАМИРа — и либо выбирают иной путь, либо, если им не хватило совсем чуть-чуть, пробуют ещё раз через год-другой.

Итого, даже с учётом тех, кто поступает не в первый раз, перестарков, которые не заканчивали школу досрочно, и залётных иностранцев, которых никогда не бывало много — уж больно жёсткие требования к таковым предъявлялись, суммарно выходило в лучшем случае сотен семь-восемь абитуриентов, размазанных по двум неделям поступления. В общем, если не попадать в первый и последние дни, то больших очередей ждать не стоило.

Парадный корпус университета расположился на берегу Невы ровно на выезде с Дворцового моста. Массивное четырёхэтажное здание матово-чёрного цвета, резко контрастирующего с огромной белоснежной статуей Петра Четвёртого на плоской крыше было, по сути, единственным из всего комплекса, куда можно было без особых затруднений попасть посторонним. Весь остальной комплекс был огорожен витой металлической оградой, с виду невысокой и мало от кого защищающей — и из-за этой кажущейся простоты слухи о зачарованиях на ограде ходили один другого страшнее. От «если ты не маг, то тебя тут же спалит молния с небес» до «из-под земли вылезет огромный червь и сожрёт наглого гостя». Впрочем, я склонялся к тому, что на ней стоит простая магическая сигналка, включённая в общую информационную систему ПАМИРа. Это было бы… логично.

Зато из-за низенькой ограды было видно, насколько масштабным является этот закрытый квартал — по сути, город в городе. Скверы и аллеи, закрытые и открытые полигоны, множество зданий — от совсем крохотных до парочки гигантских шпилей, вознёсшихся на сотни метров, от обычных, лишь слегка украшенных коробок общежитий до роскошных представителей доброго десятка архитектурных стилей. Особое внимание уделялось ампиру и готике — мой взгляд то и дело натыкался на сталь и кирпич, замаскированные под мраморные колонны, на десятки небольших ажурных башен, на каменных грифонов и львов, презрительно наблюдающих с крыш за муравьями внизу. Говорят, изначально вместо грифонов здесь стояли уродливые горгульи, причём привезённые напрямую из франкских земель, но один из первых ректоров университета отличался большой нелюбовью ко всему европейскому — и вскоре по его приказу крылатых, но не особо красивых химер сменили величественные русские грифоны. А спустя полсотни лет добавили львов, чтобы угодить императорской династии, питающей к ним определённую слабость. Кажется, в честь какой-то годовщины…

Внутрь главного корпуса я входил с лёгкой внутренней дрожью. Слишком давно я не проходил проверок на магический дар — уж больно дорогое это дело. Базовая проверка в детстве предоставляется бесплатно, за счёт государства — терять потенциальных магов ему банально невыгодно. А дальше, если ты хочешь отслеживать свой прогресс — или плати деньги (и немалые), или делай это интуитивно, или жди подобной оказии. Если, конечно, тебе не повезло родиться в клане, у которого есть собственные маги-сциентисты.

В целом, сомнений насчёт своего дара у меня не было — по базовым параметрам я подходил под минимальную планку ещё в глубоком детстве. А на месте с того момента я не стоял: пусть усиленных и систематических тренировок у меня не было, но, спасибо регулярным дракам, магию я использовал регулярно, постепенно раскачивая и резерв, и остальные аспекты дара. Но всё же государственная проверка проверяла лишь сам факт наличия дара и парочку самых простых вещей, вроде объема источника. Сейчас же мне предстояло пройти куда более глубокий анализ — и от его результатов зависело очень многое. Стану ли я одним из тысяч слабосилков-неофитов, которые колдуют пару раз в день и тут же истощаются — или шагну дальше по ступеням силы? Или моего потенциала хватит на большее? На хабилитата и, тем более, на магистра я не замахиваюсь (разве что лет через двести, если повезёт) — но стать адептом, как по мне, шансы имеются, и вполне неплохие. А может, и децитуром…

Войдя в величественный холл высотой, кажется, до самой крыши здания, я покрутил головой в поисках… чего-нибудь. Табличек «абитуриент, ступай сюда» или зазывал, как на рынках, не обнаружилось. Да и вообще людей было немного — и большинство находилось даже не на моём этаже, а на просматриваемых снизу круговых балконах, опоясывающих холл на уровне второго и третьего этажа. Двигались они куда-то достаточно целеустремлённо, да и по возрасту были куда старше меня, так что это явно были местные обитатели. На моём же «этаже» холла людей было немного — и единственным, кто бросался в глаза, был паренёк примерно моих лет, изо всех сил старавшийся казаться уверенным, но при этом медленно двигающийся вдоль стены зала, рассматривающий надписи на немногочисленных дверях, обстановку вокруг, и то и дело в сомнении поглядывающий на лестницы, ведущие вверх, на балконы и вглубь здания.

Слегка поморщившись, я загнал поглубже внутреннего интроверта, попытавшегося вякнуть что-то вроде «да тебе и одному неплохо», и зашагал по направлению к возможному будущему соученику. Навряд ли он сам в курсе, куда идти, но вдвоём разбираться в любом случае проще.