Волшебных дел мастер. Книга 1. Неофит

Глава 23

Щурясь на яркое мартовское солнце, я сидел на лавочке возле главного корпуса Академии и улыбался. Всё-таки весна — моя самая любимая пора. После тёмной зимы всё ощущается так ярко, так свежо, так… хорошо… Даже опоздание товарищей не раздражало — ну посижу ещё немного, погреюсь. Благо, холодно не было от слова вообще. Наоборот, плюс семь и начавшее пригревать солнце уже заставили расстегнуть пальто и размотать шарф. Последний, после недолгих размышлений, я и вовсе снял и закинул в полупустой рюкзак: день обещал быть не особо ветреным.

Наконец, из дверей корпуса выскочили запыхавшиеся Аррун со Святом. Пока что единственные из моих товарищей, кто заполучил право на выход в город, пусть и однократный. У меня неиспользованных выходов скопилось уже штук пять — парочку я использовал для выхода в город, чтобы повидаться с семьёй (в последний раз даже Настю повидал, приехавшую специально ради этого) и вновь закупиться необходимыми вещами, а остальные… Не так уж много у меня свободного времени, увы. Да и конкретной необходимости не было. Её и сейчас не было, но раз уж ребята тоже получили право на выход, то почему бы не прогуляться вместе с ними? Тем более в такую хорошую погоду?

Я глянул на часы — ну, почти не опоздали. Всего на десять минут.

— Извини, извини, — замахал руками Свят, приближаясь быстрыми шагами. — Мы помним твою пунктуальность, просто нас в последний момент Катя задержала, переписывала свой список покупок.

Я лишь вздохнул. Несмотря на общую компанию, в нашем общении с Катрин всё ещё проскальзывал явный холодок с её стороны. Нет, никакой явной ругани или демонстративного игнорирования. Просто неловкое молчание, когда случайно остаёмся наедине. Или тот факт, что она практически перестала шутить в мою сторону. Или, например, как сейчас: мы с Катей соседи по блоку, но при этом о покупках она просила именно Свята с Арруном. Хотя я несколько раз извинился за недопонимание со свиданием — не помогло. Ну да и чёрт с ней.

— Куда первым делом?

— Давайте в посольство, — прогудел Аррун. — Оно близко, да и мне туда заглянуть надо на пять минут буквально.

— Без проблем, — мы со Святом переглянулись и пожали плечами.

Двинулись к Дворцовому мосту — и тут же разгорелся спор о том, куда идти после.

— Мяса хочу, — мечтательно сказал берендей. — Нормального. Предлагаю в ресторанчик какой-нибудь.

— Я готов куда угодно, но может, сначала закупимся по списку? — взмахнул сложенной вдвое бумажкой Свят. — Там не так много, как в прошлые разы, да и нас трое — утащим без проблем. Не хочу с полным желудком таскаться по магазинам…

— Ну не знаю, я уже голодный…

— Ты всегда голодный!

— Не всегда…

— Хорошо, ты не голодный в течение получаса после того, как плотно поел! Аррун, я тоже скучаю по хорошей еде, но давай купим всё сразу, пока ещё светло?

— Предлагаю компромисс, — вмешался я. — Сейчас пройдёмся по центру, заглянем в большие магазины и быстренько закупим основную часть списка. Потом в ресторан, и будем дальше искать оставшиеся позиции. А потом уже ко мне поедем.

Ночёвку у себя я предложил, заранее обсудив этот вопрос с отцом — благо, пара свободных диванов и матрасов, которые можно было кинуть на пол, у нас имелись. Потому что ладно ещё Аррун — у него знакомые в посольстве были, которые могли приютить. А вот у Свята в Петрограде не было никого, кроме не особо любимой троюродной тётки, которую он и видел-то раз в жизни. Увы, практически все Песцовы жили в Новгороде и на Урале, возле основных активов рода.

— Ладно, — вздохнул Свят. — Давай хотя бы так.

Посольство Прайда я помнил ещё по прошлому разу, когда заносил сюда письмо от Арруна. Небольшое двухэтажное здание, облицованное чёрным камнем, втиснутое на Дворцовой набережной между двумя дворцами, чьи названия я отродясь не запоминал. Особняк слева, кажется, принадлежал Бернштейнам, один из них недавно меня экзаменовал. А справа… да чёрт его знает. Всех не упомнишь.

— Я быстро, — Аррун хлопнул нас по плечам. Приоткрыл тяжеленную створку дверей и скользнул внутрь, оставив нас скучать на набережной и пялиться на орущих в вышине чаек.

Точнее, на чаек пялился как раз-таки Свят, лениво прислонившись к стене здания и щурясь до такой степени, что глаза превратились в узкие щёлочки. Я же, облокотившись рядом с ним, рассматривал случайных прохожих. Что-то откровенно не давало мне покоя, царапало изнутри, но я никак не мог поймать ускользающую мысль.

А может, я просто настолько привык к маленькому мирку кампуса, что мне просто некомфортно выйти из него? Увидеть столько обычных людей, которые не используют магию постоянно, на ходу, автоматически — согреть себя, выставить незримый зонт, поймать телекинезом бумажку, выхваченную из рук проказником-ветром, а то и вовсе, при помощи этого же телекинеза, взлететь в воздух, срезая путь по извилистым парковым аллеям. Последнее, конечно, используют в основном лишь старшие курсы и аспиранты — многовато маны на полёты тратится, но всё же и такое я видел нередко.

Мои мысли нарушил скрип двери и вышедший из посольства задумчивый Аррун. Подойдя к нам, он почему-то замялся и спросил:

— Марк, у тебя же отец гвардеец? — дождавшись моего молчаливого кивка, берендей продолжил. — Он тебе ничего не говорил, случаем, про… не знаю… что-то необычное сегодня?

— Нет, но мы с ним почти неделю назад общались, — я отрицательно качнул головой и приподнял бровь. — А можно поконкретнее, что ты имеешь в виду?

— Не знаю, в том-то и дело. Но всем ребятам в посольстве сказали, чтобы они сегодня не выходили особо на улицу и сидели по кабинетам до самой ночи. А лучше — и вовсе на работу не выходили. Без каких-то пояснений, просто сверху спустили неофициальное пожелание. Но… сам понимаешь, такие неофициальные советы зачастую более важны, чем официальные приказы.

— Точно! — я аж прищёлкнул пальцами. Аррун с надеждой посмотрел было на меня, но я тут же его разочаровал. — Нет, я не вспомнил ничего нового. Просто после твоих слов понял, что меня смущает — сегодня же суббота, выходной, мы на одной из главных набережных… а тут подозрительно мало людей. Да и те, что есть, в основном куда-то по делам спешат, а не праздно шатаются.

— И что нам делать? — с растущим возмущением на лице вклинился Свят. — Если вы хотите из-за каких-то невнятных опасений предложить вернуться в кампус и так бездарно сжечь наш единственный выход наружу…

— Нет, этот вариант мне не нравится, — признал я.

— И мне, — пробасил Аррун.

— Вот что, давайте просто ускоримся, — я невольно потёр лоб и зашагал вдоль набережной, объясняя на ходу. — Если полноценной тревоги не объявляли, и при выходе из Академии нас не предупредили, значит ничего критичного быть не должно — максимум, что-то локальное… не знаю, возможные беспорядки… или какие-то негласные клановые разборки… В любом случае, у нас тут три официальных неофита, причём один аж целый медиокр, да и в дуэлях мы маги не последние. Так что, думаю, если будем осторожными, ничего страшного случиться не должно. Быстро пробегаемся по магазинам: что сразу находим — берём, что сразу не видим — не ищем, потом извинимся перед ребятами, что не нашли, и вернём деньги. Так же быстро забегаем в ресторан, просим приготовить и завернуть всё с собой, после чего хватаем такси и мчим ко мне домой. Мы живём далеко от центра, там и райончик поспокойнее, и часть соседей я знаю, и, при самых худших раскладах, оборону там держать проще. Да и мне спокойнее будет, если родные под боком будут…

— Но хотя бы в книжную лавку успеем заглянуть? — с лёгким унынием поинтересовался Свят.

— Успеем, успеем, — усмехнулся я.

И действительно, успели. Практически бегом добравшись до небольшого торгового квартала на набережной Фонтанки, мы вихрем пронеслись по магазинчикам, большим и не очень. Быстрее бы вышло разве что в случае, если бы мы разделились, но это было практически бессмысленно — мало того, что мы изначально договорились держаться вместе на случай… чего-либо, так ещё и Аррун со Святом всё равно слабо ориентировались в Петрограде.

Но в итоге мы всё же разделились — зайдя в первый подвернувшийся приличный ресторанчик (который оказался чересчур приличным — глянув на цены в меню, я нервно дёрнул глазом), мы сделали заказ и оставили там Арруна. Берендей, во-первых, проголодался и хотел поесть вот прямо сейчас, а во-вторых, не особо жаждал бродить голодным по книжным рядам вместе со Святом. Вздохнув, я оглядел полумрак огромного зала, где сидело не больше десятка человек, и кивнул, соглашаясь. Тем более что книжная лавка была прямо напротив.

Спустя минут двадцать я чуть ли не за шиворот отрывал Свята от книг, то и дело поглядывая на часы — сколько можно, в самом деле?

— Ладно, ладно! — сдался друг. — Сейчас…

Окинув взглядом стеллаж, перед которым мы стояли, он со вздохом вытащил две книжки. С некоторым сомнением пробежался пальцами по корешкам — и вытащил ещё одну. Отнеся их к кассе, у которой уже скопилась внушительная стопка выбранного ранее, он, наконец, кивнул продавщице — пухленькой женщине преклонных лет:

— Всё, можно считать.

— Жду снаружи, — я хлопнул Свята по плечу. — А то душновато здесь. Сам дотащишь?

— Куда я денусь…

Выйдя на улицу, я невольно вздёрнул брови в удивлении: ещё недавно полупустая пешеходная улочка оказалась забита кучей народа. Причём люди в основном стояли, никуда не двигаясь — и только по бокам, отчаянно ругаясь, протискивались отдельные несчастные, которые спешили по своим делам.

— Это чего такое, не в курсе? — невольно поинтересовался я у лениво щурящегося молодого мужчины с выбритыми висками, который прислонился к стене книжного магазинчика.

— В курсе, в курсе, — задумчиво пробормотал тот, высматривая кого-то в толпе. И замолчал, явно не собираясь продолжать.

Вздохнув, я нашёл более подходящую кандидатуру — неопрятную женщину лет тридцати, которую толпа вынесла прямо на ступени перед магазинчиком. Сделав шаг вниз, я уточнил уже у неё:

— Жен… Девушка, извините…

— А⁈ — та дёрнулась от неожиданности — видимо, нечасто к ней так обращались. — Вы мне?

— Да-да. Вы не подскажете, по какому поводу здесь внезапное собрание?

— Так ведь… епископ Евлампий, говорят, будет проповедь читать, — женщина помялась и продолжила более тихим тоном. — Ну и после еду будут раздавать бесплатно. Как всегда…

— И что, он всегда так… посреди улицы людей собирает?

— Нет-нет, обычно такое в церквях проходит, конечно. Но мне подруга сказала, что сегодня здесь будет…

Следующие её слова потонули в восторженном рёве толпы: над людской массой медленно воспарил моложавый мужчина с аккуратной бородкой и сединой на висках. Ветер красиво игрался с его длинными распущенными волосами и полами белоснежной рясы, яркие голубые глаза словно светились изнутри, а на губах играла загадочная улыбка.

— Позер, — тихо фыркнул я, примерно прикидывая, сколько семок он тратит на это представление — ведь и ветер, и освещение тут явно подставные, с лёгким флёром магии. Не говоря уж о левитации… Думаю, даже с учётом опыта — десятка три в минуту, не меньше. Впрочем, учитывая, что издалека епископ (а кто же ещё?) ощущался для меня примерно по планке децитура-минора — он спокойно мог позволить себе подобные траты в течение пары часов.

— Братья! Сёстры! — сильный голос епископа разнёсся над улочкой, и я вновь хмыкнул — ещё и для усиления звука магию подключил. — Вместе с вами скорблю я о том, что не получилось провести привычную нам встречу в Соборе Святого Исаака. Увы, сегодня чёрный день — император, да здравствует он вечно, послушал наветчиков и приказал провести обыски во всех домах Божьих…

Я чуть не расхохотался. Как гладко стелет, а! Император приказал, но не потому что плохой, это просто ему наветчики нехорошие в уши нашептали. Епископ, конечно, в любом случае по краю ходит — он вообще-то несанкционированное сборище в центре города устроил, — но всё же в речах осторожничает.

— … наветчики те, маги чернейшие, поддавшись диаволу в их сердцах, не могут никак смириться с тем, что Церковь Православная дар Божий себе на службу поставила, очистив от адских примесей…

Так вот откуда дровишки… Я задумчиво почесал подбородок, продолжая прислушиваться к речам епископа. Что-то проясняется. Судя по всему, императора-таки тоже задолбала эта подспудная пропаганда — вот он и пошёл на обострение. Обыски в церквях… хм… в поисках чего-то незаконного? Или просто обострение ради обострения — чтобы вскрыть нарыв, пока не поздно? Навряд ли Патриарх хранит в церквях, например, стратегический запас оружия для государственного переворота. Нет, сомнительно это. Максимум — всякая мелочёвка вроде незарегистрированных артефактов или контрабанды.

— … целых два гнезда магов чёрных в нашем городе — Академия на острове Васильевском да цитадель Ордена богомерзкого на востоке, у озера Ладожского! Доколе, скажите, доколе в этих гнёздах детей невинных будут совращать с пути истинного, Божьего?

Нахмурившись, я резко прервал свои мысли, сосредоточившись на речах наглого оратора. Вот значит как? На императора Патриарх гавкать не готов (пока?), а вот на формально независимый ПАМИР и, тем более, Орден Аскетов — уже бросается напрямую. Но на что он надеется? Если взять ежегодный рейтинг из 50 самых сильных магов Империи — сколько там будет церковников? Сам Патриарх то ли на шестом, то ли на седьмом месте, да парочка архиепископов в конце третьего десятка. Остальные все либо клановые, либо на государевой службе, либо в Академии и у Аскетов. На простом же народе много не вывезешь — да, их много, но один хабилитат стоит целой вооружённой дивизии. Или это тоже провокация? Как ответ на императорскую? Или самодеятельность конкретно этого епископа?

Додумать я не успел — сзади звякнул колокольчик двери и на крыльцо вышел рассеянно вертевший в руках книгу Свят… а сзади за ним медленно плыла в воздухе аккуратно перевязанная стопка из ещё доброй дюжины разноцветных фолиантов. Ровно в тот момент, когда епископ решил пройтись по «черным магам» из Академии. И тут же от места, где мы стояли, словно разошлась волна: вначале на звон колокольчика обернулись задние ряды, уставившись на несомненного мага, который с огромным недоумением смотрел на них в ответ, потом их соседи, услышав непонятное шебуршание сзади и по бокам, тоже начали оборачиваться. Епископ в это время уже начал загонять телегу на грани измены:

— … призываю вас, люди добрые, вместе с нами достучаться до сердца и души императорской, пока не потеряна она окончательно… — тут Евлампий наткнулся взглядом на непонятное шевеление в толпе и осёкся.

Над переулком повисла неустойчивая тишина. Словно за несколько мгновений до того, как надвигающееся цунами обрушится на замершее побережье. Епископ завис, явно не зная, что с нами делать. Я стоял, мысленно матеря себя за то, что не додумался зайти обратно и переждать всю эту проповедь в лавке, вместе со Святом. Свят и вовсе не понимал, что происходит, но уже машинально пятился обратно. Люди стояли, хмуро посматривая то на нас, то на епископа, ожидая приказа — и как минимум у части из них взгляды были ой какие нехорошие… Мужчина, стоявший с нами на крыльце, задумчиво рассматривал Евлампия. Именно он и нарушил тишину. Скосив на нас глаза, он вздохнул и негромко сказал в пустоту:

— Митридат.

Бам! Бам! Бам!

В полупрозрачную сферу, резко раскрывшуюся перед епископом, влетел сразу десяток пуль. Первые три отрикошетили с гулким грохотом куда-то вверх. Ещё четыре штуки застыли в воздухе прямо перед грудью епископа. Возможно, какие-то прошли мимо — звуков выстрелов я не слышал, так что пуль могло быть больше. Но точно можно было сказать лишь про те семь штук, которые приняла на себя защита церковника (явно артефактная)… и про те три пули, которые прошли сквозь его истощившуюся защиту и тело насквозь, оросив брызгами крови людей, стоявших поблизости.

Плечо, грудь, живот. Ярко-красные пятна, резко выделяющиеся на белоснежном одеянии. Епископ ещё левитировал и даже попытался изобразить какой-то жест здоровой рукой — то ли на автомате поставить защиту, то ли ещё что… Как ни крути, но первые рубежа эдак четыре он должен был пройти, а значит, тело его было заметно крепче обычного человека — так просто от болевого шока не вырубится, да и, если оказать вовремя помощь, от таких ранений он точно не помрёт. Но следом за пулями откуда-то справа, из приоткрытого окна, в его шею прилетел миниатюрный дротик — я едва заметил мелькнувшую в воздухе тонюсенькую иглу. Если бы не узкое, едва заметное оперение — и вовсе бы не заметил с такого расстояния.

Епископ приоткрыл было рот, но тут же резко дёрнулся, обмяк и, закатив глаза, рухнул вниз, на заботливо подставленные руки последователей. А спустя мгновение над толпой разнёсся истеричный вопль какой-то бабы:

— Убииииииилииииииии!