Ночная ведьма

Глава 54

Авиабаза под Сталинградом,

январь 1943 года

— Костя? Костя? Куда ты спрятался? — кричала Аня, вышагивая вокруг землянки.

До сих пор она держалась на базе очень скрытно, ее секрет знали только близкие подруги. Теперь же девушка так разволновалась, что, не помня себя, выкрикивала имя маленького подопечного.

Она знала, что мальчишка обычно проводил время с двумя другими детьми, которых приютила Галина. Но этим утром ни один из них и носа не высовывал. А погода стояла отличная. Солнце играло на нетронутой снежной глади лесной опушки. Детей не оказалось ни в одном из укрытий. Их не видно было и в поле за лагерем, где они часто носились друг за дружкой.

Т­ут-то и прибежала Галина, таща за руку ревущую Машу.

— Аня! Малышка знает, куда делся Костя, — сказала Галина. — Это все, что она сумела сказать, ревет и ревет. Хочет сама тебе рассказать.

Аня почуяла недоброе и цепко схватила девочку за руку. Маша долго икала, и Аня потеряла терпение. Она сильно тряхнула ее худенькую ручку, слишком сильно.

— Да говори же, черт возьми! Где Костя?

Полные слез большие зеленые Машины глаза тронули Галину, и та попыталась вмешаться. Аня не позволила. Дело было серьезное, не время для рыданий.

Аню воспитывали в строгости, и никакие потоки слез не могли растопить сердце матери или отца. Она очень рано научилась держать свои горести при себе. Гибель Софьи подорвала ее силы, постоянная душевная боль лишила прежней отзывчивости. Аня стремилась утопить свою скорбь в ежедневной усталости, в ночных полетах. Ей хотелось летать, бомбить, преследовать, дразнить смерть и флиртовать с ней, усмирять ее, как укротитель усмиряет хищника. Она хотела закружиться в этом адском колесе бесконечных недель — почти без сна.

Анино сердце сжалось, на глазах выступили слезы. Ей было жаль не себя, а Софью и ее осиротевшего сына, который не принял слов утешения, когда узнал о смерти матери. Костя по-прежнему отвергал Аню, выкрикивал обидные слова, не желал иметь с ней ничего общего. Теперь Аня его понимала. Не к ней он испытывал отвращение, а к сиротской жизни, в которую она его втянула.

— Он… он… — заикалась Маша.

— Ну так скажи наконец! — крикнула Аня во весь голос.

— Он забрался в Оксанин самолет.

— И уже вот три часа, как самолет должен был вернуться, — встревоженно прошептала Галина.

Аня в отчаянии закричала, не помня себя. Во всем виновата она. Она не сумела позаботиться о Косте после Софьиной смерти. Она не смогла найти к нему подхода, и он страдал в одиночку. Она убила его своим безразличием. Она оттолкнула его, а ведь он был всего лишь ребенком, и ему хотелось от нее убежать.

Аня разразилась рыданиями, ее душили ужас, горе и ярость вперемешку. Она ощутила внутри зияющую пустоту.

— Я пошутила, для смеха… Я не думала, что он вправду так сделает… — ломая руки, всхлипывала девочка.