Продавец счастья: магия кинематографа, или Новые приключения Ское

21

Облака плыли в лужах. Ское наступал в эту серо-облачную жижу, стараясь расплескать портрет неба по асфальту, но брызгами разлеталась только вода, а облака снова проявлялись отражением, целые и невредимые, чуть только проходила рябь на поверхности лужи.

Он стоял возле школы. Скоро должны были подойти и Ника с Вадимом. Приглушенно зазвучал звонок, и почти тотчас же из школы повалил поток ребят. «Будто под дверью караулили», — усмехнулся про себя Ское. Он оглядывал толпу сверху в поисках светлой макушки. Наконец макушка появилась, в окружении еще нескольких. Паша увидел Ское и направился к нему, распустив свою свиту, которая, однако, не торопилась расходиться. Мальчишки шли преувеличенно медленно, поглядывая на своего друга, пожимающего руку старшекласснику, как старому знакомому.

— Здоро́во, — хрипло поприветствовал мальчик Ское.

— Здоро́во, — усмехнувшись, ответил тот. — Сейчас Вадим с Никой придут. А вот и они. — По пешеходной дорожке, взявшись за руки, шли Вадим и Ника. При виде этой сцены мальчишка скривился, но ничего не сказал. Вместе со Ское они двинулись навстречу парочке.

— Вадим, мы пойдем к тебе, — сразу заявил Ское, как только они поравнялись.

— Почему не к тебе? — спросил тот.

— У деда гости.

— Такие же невидимые, как и он? — усмехнулся в ответ приятель. — Ладно, ко мне так ко мне.

— Почему ты перестала называть меня сыном?

— Я называю.

— Нет, мама, не называешь.

— Леша!

— Назови меня сыном!

— Леша… я не могу.

— Почему? Почему? — Паша подскочил к Нике и вперился своими колючими глазами ей в лицо. Девочка от неожиданности отпрянула, но тут же рассмеялась.

— Ну, Ника! — воскликнул Ское. — Войди уже в роль.

— Зачем? Я же не буду играть маму, — Ника все еще хихикала.

— Чтобы Паше легче было перевоплотиться в сына.

— Меня зовут Павел, — вставил мальчик, проведя рукой по волосам. От этого челка его встала дыбом, и он стал похож на взъерошенного, но гордого воробья. Нику захватил новый приступ смеха при виде этого растрепанного самолюбивого создания.

— А по отчеству как? — поинтересовался Вадим.

— Павел Александрович.

— Так вот, Павел Александрович, — продолжал Вадим, — не выпендривайся. Мал еще.

Мальчик надулся и сел на стул. Ское похлопал его по плечу:

— Молодец, хорошо играешь.

Паша изо всех сил старался держать лицо сердитым, но похвала взяла свое, он немного оттаял, отвернулся к стене и улыбнулся краешком рта, чтобы никто не увидел.

— Вадим, читай за мать, — Ское забрал у смеющейся Ники листок с репликами и протянул его Вадиму. — Попробуем так.

— Я? Мать? — взвился Вадим. Паша, не выдержав, прыснул.

— Да. Ты — мать, — Ское был непреклонен. Он вложил лист с репликами Вадиму в руки и выжидательно на него посмотрел.

— О`кей, я мать, — Вадим развалился на стуле, вытянув ноги. — И хочу поменять вот этого лохматого, некрасивого, хмурого сына, — указал он на Пашу, — на умного, богатого, красивого сына на белом коне. Начнем.

— Кому ты постоянно строчишь эсэмэски? — вскричал Паша, выхватив у Вадима смартфон. — Кому? Кому?

— Леша, — начал было Вадим, глядя в сценарий, но не выдержал и заулыбался. — Отдай смартфон, сморчок, он мне дорог как память.

— Вадим, у тебя есть текст, — строго сказал Ское.

— Я не могу говорить с этим… Павлом Александровичем с материнской нежностью. Это выше моих сил.

— Просто читай свои реплики, и все.

— Давай ты почитай, посмотрю я на тебя.

— Я режиссер.

— Что-то в прошлом фильме тебя это не остановило, когда ты выбрал себе роль принца. Побудь для разнообразия матерью.

— Нет, читай ты, — вдруг заявил Паша, ухмыльнувшись.

— Что? А тебя кто-то спрашивал? — прикрикнул на него Вадим.

— Вадим, не шуми, — спокойно сказал Ское. — Читай, видишь, тебя сын просит.

— Сын! Я бы такого сына точно поменял на кого-нибудь другого, — пробурчал тот. Паша встал со стула и подошел к нему вплотную. Темные глаза его увеличились и стали почти квадратными, заблестели, налитые влагой.

— У тебя есть другой? — прохрипел он в лицо Вадиму. — Это к нему ты бегаешь по вечерам? — зрачки расширились, сделав взгляд глубоким и тягучим, как мед, и колким, как жало пчелы.

— Нет, Леша, нет, — промямлил Вадим по тексту. Глядя в эти огромные глаза, он не верил, что мальчик сейчас играет роль. Ское и Ника затаили дыхание. Фигурка отвергнутого «сына» будто внутренне сжалась, пальцы он вдавил в ладони так, что костяшки побелели. Вадим насилу отвел взгляд от мальчика, чтобы заглянуть в бумажку за следующей репликой. — «Мать встает со стула и прохаживается по кухне», — Вадим вскочил и заходил из стороны в сторону, уперев взгляд в пол. Паша следил за его передвижениями с рвением хищника, не спускающего глаз с жертвы.

— Понимаешь, — начал он, все еще не глядя на «сына». — Это трудно объяснить.

— А ты попытайся, — тихо проговорил Паша.

— Я… Леша, только обещай, что воспримешь это нормально. Обещаешь?

— Говори.

— Я нашла… в общем, я встретила одного мальчика. Он…

— Ну?

— Он учится в твоей школе.

— И что?

— Мы разговорились. Он показал мне свой дневник…

— И?

— Там столько пятерок, Леша! А у тебя, сам знаешь, тройка на тройке.

Мальчик многозначительно молчал.

— А еще он играет в футбол, увлекается плаванием. И еще… Не знаю даже, как сказать.

— Скажи как-нибудь, — «сын» опустил глаза и весь напрягся, приготовившись к самому страшному.

— У него голубые глаза и темные волнистые волосы. Я всегда хотела такого сына, — Вадим нерешительно взглянул на Пашу. Тот окаменело смотрел в одну точку, где-то за окном. — И еще он моложе тебя, — Вадим-мать опустился на стул и весь как-то сник. — Вот, теперь ты все знаешь.

«Сын» прошелся по кухне, из стороны в сторону. «Мать» глядела на него снизу вверх затравленно, ожидая реакции.

— Мама, — начал мальчик, но осекся. — Могу я тебя пока так называть — «мама»?

— Конечно, Леша, конечно, — спохватилась «мать». — Можешь. Пока… — и опустила глаза на скатерть. Передвинула с места на место стоявший на столе одинокий стакан, чтобы унять дрожь в руках.

— Мама, может быть, это просто увлечение? — проговорил он холодно, но, не выдержав, упал на колени перед «матерью», взял ее руки в свои и проговорил горячо: — Это просто увлечение, мама! Очередное увлечение! Помнишь, как с той кучерявой девочкой? Она была очень миловидна, и по математике у нее за год выходила пятерка, и ты не смогла устоять. Помнишь, мама?

«Мать» отняла руки и отвернулась.

— Леша, — расстроенно проговорила она. — Я постоянно о нем думаю. Постоянно, понимаешь? Даже когда…

— Даже когда?

— Даже когда смотрю на тебя, — «мать» повернула лицо к мальчику. Глаза его стали жесткими, почти металлическими. Он вскочил и медленно указал на дверь кухни.

— Тогда уходи.

— Леша! Но мы могли бы остаться друзьями! — попыталась смягчить ситуацию «мать». — Иногда встречаться, ходить куда-нибудь. Созваниваться.

— Уходи!

«Мать» еще мгновение смотрела на «сына», но послушно встала и вышла в коридор. «Сын» бросился за ней.

— Мама! — крикнул он в отчаянье.

— Нет, — «мать» устало покачала головой. — Нет. Ты прав. Я уйду, так будет лучше.

— Мама, — тихо повторил «сын», стоя на пороге и не решаясь подойти.

— Я пришлю тебе документы на разусыновление.

— Мама, — беззвучно сказал «сын», опустив голову.

— Ты еще встретишь свою, единственную. Слышишь? — «мать» стояла на пороге в пальто и шляпе. Она повернула дверную ручку. — Встретишь свою маму, — и вышла, тихонько прикрыв за собой дверь.

— А ты встретишь свою, — со смехом сказал кто-то. «Входной дверью» ребятам служила дверь в одну из комнат в доме Вадима, в гостиную. — Что это вы затеяли? — из комнаты появилась красивая улыбающаяся женщина. Она внимательно рассматривала компанию.

— Здравствуйте, — промямлила Ника и вся сжалась при виде нее. Это и есть мама Вадима? Какая красивая! Им еще не доводилось встречаться: она всегда была то на работе, то в командировках. И вот она здесь, смотрит на Нику своими бесподобными глазами.

— Здравствуйте, — поздоровалась женщина. — Вадим, представь нас.

— Мои одноклассники — Ское и Ника, — показал он на ребят. — И какой-то мальчик случайно затесался, — добавил он, усмехнувшись, указывая на Пашу.

— Павел, — гордо представился тот. Щеки его от смущения побагровели, но он стоически выдержал это, глаз не отвел.

«Значит, я ему одноклассница, — подумала Ника. — Ну-ну».

— Очень приятно, Ника и Ское, — улыбнулась мама. — Очень приятно, Павел! А я Марина.

— Марина Алексеевна, — поправил Вадим, нахмурив брови.

— Чем это вы занимаетесь? — поинтересовалась Марина Алексеевна.

— Прогонкой сценария к новому фильму, — ответил Ское.

— Как интересно! Вы, значит, снова фильм снимаете? «Корабль на крыше» я видела. Молодец, Ское, мне очень понравилось, — она кокетливо улыбнулась мальчику. Тот вежливо поблагодарил в ответ.

— Почему только Ское молодец? — встрял Вадим. — А снимал кто?

— Ты тоже молодец, Вадим, — мать погладила сына по руке.

— Не тоже, — буркнул он в ответ. — И вообще, нам некогда, — и скрылся в комнате.

— Ревнивец, — заметила Марина Алексеевна и взялась за ручку двери гостиной. — Не буду вам мешать, занимайтесь.

Ребята вернулись в комнату Вадима. Тот уже развалился на диване, скрестив руки на груди.

— Ну что, кажется, мы не ошиблись с Павлом! — заявил Ское, похлопав по плечу мальчика. Тот заулыбался.

— А я? — взбеленился Вадим. — Я что, пустое место? Кто гениально сыграл мать, а? Кто?

— Ты, конечно ты, — улыбнулся Ское. — Вот и сыграешь ее в фильме.

— Чего?! — Вадим резко сел на диване.

— Шучу, — успокоил его друг. — Но мать найти надо. Обязательно надо.